Положила руки на плечи Марка, чтобы оттолкнуть, но горячая кожа под пальцами с выступившей на ней испариной, вышибла все разумные мысли из головы. Осталась только одна — касаться. Касаться его кожи, жадно сжимать и мять. Чтобы чувствовать тепло тела. Сокращение мышц. Собирать пальцами выступившие капли пота.

— Марк, — срывается с губ шёпот, когда язык парня проходится по шее.

А парню будто крышу сорвало. Начал целовать шею, жадно втягивая кожу и оставляя засосы. Почти до боли. Но эта лёгкая боль приносила только наслаждение. Заставляла выгибаться на кровати. Жаться грудью в его грудную клетку. Неосознанно, на уровне инстинктов, прижиматься развилкой между бёдер к его напряжённой плоти. Чтобы быть ближе. Ещё ближе. Потеряться. Раствориться. Умереть и вознестись к небесам.

— Маленькая моя… хорошая… хочу тебя, девочка моя… хочу… — пробормотал в кожу, прежде чем снова прикусить как раз там, где пульсирует тоненькая венка, отчитывающая каждый удар моего сердца.

Марк поцеловал ключицу, рукой оттягивая ворот футболки. И кто бы мог подумать, что это место окажется особенно чувствительным. Что меня подбросит на кровати и затрясет. Что громкий бесстыдный стон вырвется из груди, тут же пойманный губами Марка. И я не знаю, что пьянит больше — жадный поцелуй парня или привкус алкоголя и сигарет. Я нетерпеливо, потеряв всякое стеснение, трусь влажными трусиками о ширинку парня. Мечтаю, чтобы разделяющая наши тела ткань испарилась волшебным образом. Чтобы напряжённая и горячая плоть оказалась во мне.

Марк жадно исследует поцелуем мой рот. Языком раздвигает зубы, переплетает свой язык с моим, оглаживает нежное нёбо, что снова вызывает томление внизу живота. Практически взрыв.

Треск ткани и моя футболку безжалостно разрывается на две части рукой Марка. Горячая ладонь накрывает грудь и сжимает напряжённую горошинку соска.

— Марк, — хнычу я, когда пальцы сменяются ненасытными губами.

Пальцами зарываюсь в волосы на его затылке и притягиваю голову как можно ближе.

— Моя чувствительная девочка, — поцелуями спускается по животику, языком обводит пупок и двигается всё ниже, к самой кромке трусиков. Я замираю. Жду того, что вот-вот он коснётся губами меня там, где никто и никогда прежде ко мне не прикасался.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Но Марк целует бедро и спускается ниже по ноге. Целует коленку, а потом выводит на ней узоры языком. Оставляя след, который холодит приятно кожу. По икрам, ещё ниже, пока губы не замирают на маленькой косточке на щиколотке.

Горячие руки обхватывают стопу, и большие пальцы медленно ведут по изгибу. Язык продолжает выводит узоры на косточке.

— Марк, — тянущее чувство между ног терпеть больше нет сил.

Слишком много чувственного наслаждения. Слишком сладко. И слишком запретно. Поэтому я чувствую сладкую судорогу, которая охватывает всё тело. С ног до головы. Горячую волну, которая плещет мне на бёдра. Сжимаю с силой ноги. Тихонько хнычу и головой мечусь по подушке. Боже. Как остро. Как ярко.

Губы парня в это время продолжают свой путь обратно. По другой ножке вверх, по бедрам, минуя трусики, по поджавшемуся животику, по груди, захватив в плен губ и языка напряженные соски. Наконец-то, желанные губы прижимаются к моему рту. Ловят быстрое дыхание.

— Самая нежная, — хрипит.

Марк вдруг падает на подушку, придавив меня наполовину своим телом и затихает. Я кое-как поворачиваюсь и смотрю в его лицо. Спит. Он уснул.

Смеюсь хрипло и истерично, понимая, что парень довёл меня до оргазма, может, даже не осознавая, кто под ним сейчас лежит.

Сажусь на кровати и прижимаю колени к груди. Смотрю на широкую спину Марка. Касаюсь пальцами каждой родинки. Парень даже не шевелится. Спит, как убитый.

Встаю с кровати, нахожу на полу свою порванную футболку и прячу её далеко в шкаф, чтобы ничто в комнате не напомнило Котову о сегодняшней ночи. Надеваю майку и шорты и иду на кухню, закрыв за собой дверь в комнату. Не хочу спать с ним в одной кровати. Ведь на утро он, скорее всего, обо всём забудет. Снова будет насмехаться.

Не хочу быть его трофеем. Не хочу.

Смаргиваю слёзы и ставлю греться чайник. Часы показывают четыре утра, а за окном уже небо начинает светлеть. Можно выйти на утреннюю пробежку, чтобы не сидеть в четырёх стенах, которые давят на меня. Где через стенку спит Марк, которого я чувствую всем своим естеством. К которому тянутся душа, тело и сердце.

Но разум и обида оказываются сильнее. И они помогают мне справляться с собой. Выпив чашку зелёного чая, взяла ключи и тихо покинула квартиру, в которой больше не могла находиться в настоящий момент.

Больше часа бесцельно брожу по району, изучая близлежащие магазины. В душе царит полный раздирай. Все мысли крутятся вокруг Марка и его странного поведения. Анализируя события той ночи, вспоминаю, что поведение Котова изменилось после звонка от неизвестного абонента. Именно в тот момент, когда парень увидел имя звонящего. Но что бы там ему не сказали, он не имел права говорить мне такие отвратительные вещи. Ведь он надавил на самое больное. Причинил мне словами столько боли, что я больше года собирала себя по кусочкам. День за днём пыталась избавиться от комплексов.

Прикусываю губу до боли.

Из-за угла вылетает огромный доберман и начинает громко лаять, скаля зубы и пригибаясь к земле. Я замираю от сковывающего до костей страха. Собак я любила всегда, но этот огромный и опасный зверь пугал до дрожи. Ведь в любой момент она может на меня наброситься и покусать.

— Дорри, ко мне! — раздался громкий крик.

Перевела глаза на парня, который со всех спешил в нашу сторону. Пёс послушно бежит к своему хозяину. Меня ещё потряхивает от пережитого стресса, но страх отступает, и я облегчённо выдыхаю. Сердце колотится где-то в левой пятке.

— Извини, — парень пристегивает поводок к ошейнику, — в это время здесь, как правило, никого нет, и мы гуляем без поводка. Прости, не хотел напугать.

— Ничего страшного, — машу рукой, слабо улыбаясь. — Всё в порядке.

— А так и не скажешь, — парень внимательно вглядывается в моё лицо. — У тебя что-то случилось?

— Извините, но душу изливать я не собираюсь, — говорю чересчур резко, но я не намерена любезничать. Слишком расстроена. Слишком зла на Марка и на себя.

Парень вдруг делает непонятный жест рукой вокруг моей головы.

— Опа! А что это тут у нас тут? — ослепительная улыбка. Парень открывает ладонь, на которой лежит маленькая ромашка.

Я рассмеялась, чувствуя как настроение резко поднимается.

— Я вижу, что прекрасная дама загрустила. Как я могу поднять её настроение? — незнакомец прикладывает ладонь к своей груди, спрашивая меня проникновенным голосом.

— Ты уже его поднял, — улыбаюсь я, склоняя голову к плечу. — Спасибо! Аня, — протягиваю ему руку.

— Лёша, — парень галантно сжимает мою ладошку и подносит к губам. — Так что случилось, Аня? Кто тебя обидел? Родители? Учёба? Несчастная любовь?

— С чего ты взял, что у меня что-то случилось? — вскидываю брови.

— Просто предположил, — дёргает плечом.

Я молчу. Тогда парень садится на лавочку и вскидывает глаза в небо.

— Можно тогда я начну с откровения? — дёргает уголком губ.

— Можно, если ты этого хочешь, — киваю.

— Почему-то все думают, что если ты парень, то ты не должен проявлять эмоций. Ты должен быть непоколебимым, вечно спокойным, молчаливым и сдержанным… — парень лохматит волосы и грустно улыбается. — А если ты полюбил и хочешь заботиться о своей любимой девушке, то ты подкаблучник. Слабак, — замолкает. Смотрит в землю и молчит, кусая губы.

— А она тоже так считает? Что ты слабак? — спрашиваю тихо, присаживаясь рядом. — Ту, о которой ты хочешь заботиться?

— А она не знает о моих чувствах, — дёргает плечом.

— Почему? У неё есть парень? — задаю вопросы один за другим.