Пальцы до боли сжимают мои ягодицы. Марк фиксирует меня. Вжимается пахом меж моих ножек.

— Как же я хочу тебя, мышонок. Пиздецки сильно. Аж яйца сводит.

— Так возьми, — ошалев от его близости, шепчу в губы парня. Ловлю его безумный почерневший взгляд, полный такого желания, что перехватывает дыхание.

— Не могу, — Марк руками скользит по спине вверх, по шее и накрывает щёки. — Не могу, — шепчет болезненно, с вожделением смотря на мои губы. — Не могу, малыш, — с нежностью гладит щёки, вглядывается в моё лицо. — Не могу… — снова накрывает поцелуем губы. На этот раз нежным.

— Расскажи мне обо всём, Маркуша, — прошу я. — Расскажи, перестань мучать.

Парень молчит. Молчит долго, положив подбородок мне на плечо и мягко поглаживая по спине.

— Я не могу сказать сейчас, Анютка. Я… Проведи со мной остаток этого дня, а потом я всё тебе расскажу.

— И я снова тебя возненавижу? — шепчу в его висок, чувствуя, как слишком быстро бьётся его сердце.

Маркуша кивает, сильнее сжимая меня в своих руках. Я улыбаюсь грустно и поднимаю глаза, замечая дядю Глеба на балконе второго этажа.

— Там твой папа стоит, — говорю тихо.

— Я поговорю с ним и вернусь, — обещает Марк, даря мне очередной тягуче нежный поцелуй. — Хочешь сад посмотреть? Или можешь на кухню пойти?

— По саду погуляю, — улыбаюсь я, сползая с капота машины. — Только босоножки мне верни, — рассматриваю свои босые ноги.

— Туда, куда мы пойдём, босоножки не подойдут. Я принесу тебе мамины кроссовки. Я помню, что ты любишь чувствовать землю ногами, — Марк снова носом зарывается в мои волосы. — Кстати, на заднем дворе есть бассейн.

— Я разберусь, Маркуша, — со смешком говорю я. — Иди к отцу, — подталкиваю парня в сторону дома.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Марк целует вновь, а потом, будто боясь передумать, срывается на бег и скрывается в доме.

А я, последовав совету Марка, босиком иду на задний двор, где расположен небольшой бассейн с прозрачной голубой водой.

Ногами болтаю в воде, пальцами касаясь припухших губ, которые ещё горят после жадных поцелуев Марка. В голове полный сумбур, мысли путаются, и я гоню их прочь. Не хочу думать. Решила, что до конца этого дня не буду думать ни о чём. Просто хочу наслаждаться близостью парня, разговорами с ним, позволить себе верить, что у нас с ним что-то есть.

— Нравится тут? — тихий шёпот на ухо и сильные руки сжимают мои плечи.

— Очень, — шёпотом отвечаю я, откидывая голову на плечо Марка, наслаждаясь тем, как его запах окутывает меня со всех сторон, будто в кокон. Руки парня поглаживают мой живот, заставляя меня хихикать от щекотки. Накрываю его руки ладошками, переплетая наши пальцы.

— Мама выбирала этот дом, — говорит на ухо, цепочкой поцелуев проходясь по моей шее. — Батя говорил, что она знатно потрепала ему нервы. Она была беременна мной, и они искали новое место жительства. Когда увидели этот дома, влюбились сразу. Кругом лес, свежий воздух и даже небольшое озеро.

— Ты провёл здесь всё своё детство? — поворачиваю голову и носиком трусь о безумно вкусно пахнущую шею Марка. Запах Котова кружит голову.

— Угу, — парень вздрагивает, когда я целую ласково кадык. — Восемнадцать лет своей жизни.

— А последние два года? — интересуюсь я.

— Живу отдельно. Снимаю квартиру недалеко от уника и от работы. Несолидно взрослому пацану сидеть на шее у родителей. Тем более, моим родителям стоит… стоило побыть наедине, — Марк потирает пальцами переносицу. — Надоело мне громко топать по лестнице и в коридоре, чтобы они перестали обжиматься до того, как я войду, — парень ухмыляется. — Реально чувствовал себя лишним, когда видел их взгляды.

— А почему же сейчас они собираются разводиться? Из-за твоего деда? — наблюдаю за полётом птицы в небе и чувствую, как Марк начал выводить узоры на моих запястьях.

— Не думаю, что дед к этому причастен, — задумчиво говорит Марк. — Сколько себя помню, батя и ма с ним никогда не общались. И батя ненавидел, когда я спрашивал о деде. Батя вообще ненавидел своего отца. Люто. Знаю только, что он отказался от наследства, рассорился со всей семьёй вдрызг и уехал с ма в другой город.

— Почему?

— Дед был против моей мамы. До сих пор против и пытается вразумить отца. Моя ма сирота. У неё нет родственников вообще. И дед был против таких родственных связей. Ему нужна выгодная сделка, чтобы бабла побольше срубить. А что с моей мамы взять? Двушку, которая ей досталась от женщины, за которой ма ухаживала?

— Но ты же сказал в машине, что твоему отцу невесту нашёл дед, — я хмурюсь.

— Нап*здел он мне, — Марк усмехается. — Вернее говоря, надеется, что его план сработает. Кстати говоря, батя не знал, что ма подала на развод. Мои слова стали для него сюрпризом. Я ему ещё наплел, что вокруг мамы вьются парочка мужиков. И он уже мчит на всех парах к ней.

— Зачем ты наврал? — непонимающе нахмурилась.

— Ревность заставляет совершать поступки, а не сидеть в кабинете и бухать, жалея себя. Батя изменил маме, — говорит чуть помедлив.

— Что? — я ахаю.

— Батя изменил маме, — повторяет терпеливо. — Два месяца назад.

— Ты так спокойно об этом говоришь? — спрашиваю удивлённо.

— Ну, как спокойно, я врезал ему разок. Или пять, — замечаю вдруг, что у парня сбиты костяшки рук.

— Но он же твой отец! Разве можно бить своего папу?

— Он заслужил, — цедит Марк сквозь зубы. — Они прожили вместе больше двадцати лет, а он свой член в штанах не смог удержать.

— Может… может быть он был пьян? Я не знаю… ну должно же быть оправдание.

— Измене нет оправдания, — обрубает Марк. — Но не мне судить. Если мама сможет его простить, то это её решение.

— А ты не думаешь, что это могла быть подстава от твоего деда? — хмурюсь я.

— Я ничего не знаю, малыш, — целует в висок. — Он может пойти на всё, чтобы добиться своей цели. На любой шантаж. На любой обман. Он паук, который плетет паутину.

— А бабушка твоя? Она как на всё это реагирует? — неосознанно поглаживаю его руку.

— У меня нет бабушки. Она умерла при родах отца.

— Погоди, а почему ты с ним общался, если родители были против?

Марк не отвечает. Разворачивает мою голову к себе и целует в губы, вышибая все мысли. Не могу не ответить на его поцелуй. Обвиваю его шею руками и поворачиваюсь к нему лицом, устроившись на его коленях. Поцелуй пьянит и заставляет желать большего.

— Малышка, — Марк отрывается от моих губ, тяжело дыша, — не ерзая так.

— А то что? — улыбаюсь, совершая круговое движение бёдрами, чувствуя его твёрдость. Явственное подтверждение его желания.

— Бл*ть, — жмурится. — Прекрати, Ань. А то я тебя трахну. Прямо здесь. Разложу на плитке и трахну.

— Ммм, — с Котовым моё стеснение куда-то испаряется, — звучит очень заманчиво. И что же мешает тебе это сделать?

— То, что у меня скоро свадьба, — как ушат холодной воды.

На подкорке сознания, я ожидала этих слов, но моё сердце разлетается на куски. Моя страсть, любовь и нежность мигом трансформируются в ненависть к Марку. Я залепляю ему пощечину, с радостью замечая, как на его щеке расползается красное пятно.

— Ненавижу тебя, Котов. Каждой фиброй души ненавижу. Ты знал прекрасно. Знал об этом, но… Боже, — я барахтаюсь, пытаясь встать с него, но Марк крепко прижимает к себе. — Пусти. Вызови мне такси. Я хочу домой.

— Анюта, послушай…

— Я не хочу слушать, Марк. Не хочу. Дай мне встать, мне нужен телефон.

— Ань, — встряхивает за плечи. — Послушай меня. Я не стану оправдываться, но не будь эгоисткой! Прошу, дай моим родакам возможность помириться. Переночуй здесь.

— Я не стану спать с тобой в одном доме.

— Ты будешь спать в отдельной комнате. С ключем. Я не буду тебя трогать. А завтра вызову такси.

— Хорошо! Только перестань меня лапать, — Марк послушно разжимает руки.