Генерал устало выдыхает. Несколько секунд он молчит, глядя в одну точку на столе. Потом поднимает на меня тяжёлый, пронизывающий взгляд.

– А сегодня? Что произошло сегодня? Ты тоже ничего не видела? Как ты оказалась в гостинице?

– Отдыхала, – пожимаю плечами.

– И, отдыхая, разбила голову? А ещё сидела зажатая двумя крепкими детинами, вооружёнными до зубов? Детка, не говори глупостей, прошу тебя.

Даже у психолога заканчивается терпение. Знаю, я умею довести до белого каления. Но я ничего ему не скажу.

– Я отдыхала. Разбила голову, потому что споткнулась и упала. От удара, кажется, с памятью незначительные проблемы. Меня везли в больницу. Администрация предоставила мне сопровождение, вот и всё.

– А от кого вас пытался защитить мужчина внизу? – пытаюсь удержать челюсть на месте, которая так и тянется вниз. Чёрт. Я успела наговорить много лишнего…

– От одного настойчивого кавалера. Приставал ко мне. Пьяный какой-то, не знаю. Говорю же, ударилась головой, и теперь память немного шалит.

Пытаюсь выйти из ситуации, говоря первое, что приходит в голову. Главное – не делать пауз, иначе он точно мне не поверит.

– И никто вам не угрожал? Не пытался навредить?

Он мне и так не верит. Этот Генерал, как и остальные, знает гораздо больше, чем пытается показать.

– Ну, прям так, чтоб навредить – то нет. Просто цеплялся пьяный мудила, но ничего плохого он мне не сделал. Не успел.

– Как его зовут?

– Кого? – переспрашиваю. Больше подловить себя на словах я не дам.

– Пьяного, который к вам приставал, – уточняет Генерал.

– Не знаю. Я с ним не знакомилась. Зачем он мне нужен?

– А мужчина внизу?

– Какой именно мужчина внизу?

– Тот, о чьём здоровье вы беспокоитесь. Вы с ним знакомы?

– Нет.

– Но он вас защитил?

– Да.

– И вы с ним незнакомы?

– Нет.

– Почему же он вас защитил?

– Не знаю. Возможно, потому что он всё же добропорядочный человек? – уже не просто говорю, шиплю на эмоциях.

Генерал задаёт вопросы настолько быстро, что я не успеваю ни обдумать ответы, ни сориентироваться. Становлюсь слишком раздражительной. Боюсь, что скажу что-то не то, не так, и мои ответы не будут совпадать с его, если Вову начнут спрашивать о том же…

– То есть получается, что один незнакомец к вам стал приставал, а второй – заступился? – Генерал не смотрит на меня, записывая что-то в блокнот.

– Да, – отвечаю сдержаннее.

– А откуда на нем побои? – мужчина поднимает на меня пронзительный взгляд.

– А мне откуда знать?

– Так вы не видели, кто его так?

– Нет.

– И он непричастен к убийству вашей семьи?

– Нет, – максимально спокойно отвечаю.

– Откуда такая уверенность, если вы ничего не видели и если вы с ним незнакомы?

И снова я попалась на собственных словах…

Черт!

Зараза! Да он к каждому слову цепляется. Придирчив до тошноты.

– А я теперь в каждом незнакомце должна видеть убийцу? С таким же успехом я могла бы и вас заподозрить, и вашего следователя, – отвечаю в его же манере.

Генерал хмыкает, улыбаясь. Что смешного? Получил ответку?

– То есть вы не знаете, кто его избил?

– Не-ет! – протягиваю раздражённо.

– И свидетельствовать против него вы не собираетесь?

– И о чём же я должна свидетельствовать? О том, что он заступился за меня? Не знала, что это преступление.

– Так кто его побил? Не тот пьяный, что приставал к вам?

– Не знаю. Это произошло не при мне. А может, это ваши так его? А?! – наклоняюсь вперёд, сжимая пальцами край стола. – Или, может, ваши, когда останавливали так же, как и машину со мной, спровоцировав аварию? Может, это по вине полиции с ним такое случилось? Что на это скажете? Или вы теперь своих сотрудников пытаетесь оправдать? Или собственную халатность? Сколько времени уже прошло, а мне ни слова не сказали, что произошло с моей семьёй, кто их убил и когда преступники будут наказаны. «Из-за наркотиков», вот что мне сказали. И на этом всё! Понимаете? А теперь вы хотите за мой счёт оправдать свою халатность? Исправить собственные ошибки? Не получится, увы…

Моя пылкая речь не производит должного впечатления на Генерала, но, по крайней мере, заставляет его заткнуться. Он несколько минут что-то записывает в свой блокнот, а потом поднимается.

– Мы всего лишь надеялись, что вы поможете нам заставить этих подонков ответить за свои преступления, – говорит мужчина, направляясь к выходу. – Пойду проверю, оказали ли вашему добропорядочному гражданину медицинскую помощь. Ждите здесь, – и это звучит не как просьба, а как приказ.

Что ж, я подожду. Надеюсь, что мои слова заставят Генерала и его свиту отстать от Вовы и отпустить его. Это единственное, что меня сейчас интересует. Не месть, не моя ненависть и боль. Правильно сказал Вова, я должна отпустить прошлое и подумать о себе. А моя жизнь без него теряет всякий смысл. Поэтому, думая в первую очередь о себе, я думаю и о нем. Хотя кого я обманываю: о нем я думаю больше, чем о себе. Я отдала ему своё сердце. Отдала себя без остатка.

В скором времени мне надоедает сидеть и просто ждать. Моё сердце, а за ним и тело, тянется к Вове. Я должна узнать, всё ли с ним в порядке. Встаю и выхожу из кабинета. По пути встречаю нескольких полицейских, но они, озабоченные своими проблемами, не обращают на меня внимания. Иду в направлении приёмной, где в последний раз видела Вову. Останавливаюсь, не дойдя несколько метров до цели, так как слышу голос Генерала, отчётливо доносящийся из одного из кабинетов.

– … Можешь не беспокоиться. Наша программа защиты свидетелей работает чётко. Девушка будет в полной безопасности.

– Именно на это я и рассчитываю, – это говорит Вова. Генерал разговаривает с ним! – Я могу с ней поговорить? В последний раз?

– Не стоит. Для её же безопасности будет лучше, если вы больше никогда не увидитесь.

То есть как больше никогда не увидимся?? Моё сердце отказывается принимать такую реальность. Хочется броситься в кабинет, схватить своего любимого врага и никогда не отпускать.

– Хорошо, – сдержанно отвечает Вова. Он согласился. Но зачем?? О какой безопасности они говорят? – Тогда я тоже исчезну.

– Так будет правильно. Я тебе дам чистые симку и телефон. Ты всё равно должен оставаться на связи.

И где мне его потом искать? Я на такое не подписывалась. Нахрена мне программа защиты свидетелей? Я хочу быть с Вовой! Хотя единственная положительная деталь в этом запутанном пазле таки есть: Вове ничего не угрожает.

Только я собираюсь войти к ним и возмутиться, как слышу шаги в кабинете в сторону выхода и почему-то пугаюсь. В последний момент отступаю, прячась за углом. Готовлюсь к тому, чтобы в случае чего сделать вид, что я только что вышла и просто иду по коридору. Слышу поступь двух пар ног: одни шаги лёгкие и уверенные, другие тяжёлые, уставшие. Я понимаю, что второй – это Вова. Из-за ранений ему тяжело передвигаться. Они идут в противоположную от меня сторону.

С каждым их шагом, с каждым медленным шагом Вовы в противоположную от меня сторону я чувствую, как моё сердце умирает. Медленно, но уверенно останавливается. Каждый шаг моего зверя от меня вгоняет в сердце острый нож. Тоска сжимает шею тугой петлёй. Становится трудно дышать. Боль комом стоит в горле. Душа летит в пропасть. Я теряю его, и он добровольно делает этот выбор. Вова уходит от меня, бросает меня одну. Ради меня? Снова? А он не пробовал спросить у меня, действительно ли мне так будет лучше?..

Ноги прикипели к полу. Стоило бы вернуться в кабинет, где меня оставил Генерал. Или же броситься сломя голову и догнать Вову. Сказать, что я не согласна ни на какую программу защиты свидетелей. Тем более что свидетельствовать я не собираюсь. Я не буду давать показания. Только не против него. А каждое моё слово против любого из четвёрки может стать приговором для того, кто стал для меня всем.