Изабелла вошла в кабинет без стука. Перед Россом, к ней спиной, стоял человек, но это не смутило девушку и она выпалила, прервав их беседу:

— Сэр, почему этот документ попал ко мне только сейчас?

Мужчины прервались и обернулись на девушку, которая вся была сплошь негодование вперемешку с возмущением, но разглядев и узнав того, кто стоял с госсекретарем, Иззи обомлела и все недовольство с ее лица улетучилось.

— Капитан Роджерс, мисс, — Стивен Роджерс — Капитан, черт его подери, Америка, — протягивал ей руку.

========== Chapter 2 ==========

Первый шок не закончился на дате рождения Баки Барнса — ее нового и единственного пациента, — на дате, указанной в новой предоставленной статье, где годом рождения значился тысяча девятьсот семнадцатый.

Сказать, что Иззи потеряла дар речи от истории, рассказанной Роджерсом, — ничего не сказать. За все время повествования она прерывалась только глотнуть воды, глядя в пустое пространство глазами размером с монету.

Роджерс молчал некоторое время, пока Иззи переваривала услышанное.

Все еще едва понимая обстановку вокруг Иззи пыталась внятно ответить Роджерсу, но слова застревали в горле, верный вопрос все не находился. Лицо ее меняло окрас с белого на сероватый, будто ее мутило, затем на довольно обычный цвет, а то и вовсе красный, будто температура в комнате поднялась на несколько градусов.

— Так вы… — Иззи прочистила горло, — вы говорите — ему сто лет?

— Да, мисс, — просто ответил Роджерс. — Мы… почти ровесники.

Иззи нервно закивала и потянулась рукой к стакану — в тайне желая, чтобы там оказалось что-то крепкое.

— Я могу вам доверять, мисс Доусон? — вновь нарушил молчание Стивен.

Доусон вернула себе самообладание, лицо ее перестало бледнеть.

— Все конфиденциально, сэр.

— Даже от Росса? — почти прошептал он и склонился чуть ближе.

— В особенности от Росса, — смело взглянула на него Иззи, давая понять, что из разговора иного рода, в отличие от сеансов с Барнсом, о нем она не обязана ничего сообщать госсекретарю.

Роджерс кивнул и отвел взгляд куду-то в сторону, прикидывая, что можно сказать вслух, а чего не стоит, перекатывая слова на языке.

— Капитан Роджерс, — нашлась наконец Иззи, — если вы правда были другом мистера Барнса, почему вы не хотите встретиться с ним?

— Когда мы встретились впервые за семьдесят лет — он пытался убить меня. Я был его миссией.

Иззи шумно выдохнула и склонила голову.

— Я боюсь, — Стив сглотнул подступивший к горлу ком, — это не пойдет ему на пользу. Пока что.

— Понимаю, — кивнула Доусон.

— Не пойдет на пользу вашей с ним работе, мисс Доусон.

Ему не нужно было произносить вслух — Иззи все видела по его лицу и глазам. Барнс может сорваться, если увидит Стива и тогда… Росс полностью завладеет им, Иззи отстранят, и вместо того, чтобы попытаться помочь, они будут пытать Баки. До его последнего вздоха.

Вслух она тоже ничего не высказала, гадая, понял ли ее молчание Стивен, надеявшийся в свою очередь, что девушка верно расшифровала его слова.

Иззи собралась было уходить, встала, но Роджерс поднялся следом и взял ее за запястье. Рот ее приоткрылся от возмущения, но заметив, как на неё смотрел Роджерс, вырывать руку она не стала. Он лишь хотел сказать ей что-то, что-то важное.

— Мисс Доусон, — Стив сомневался на ее счет — она пешка Росса или в самом деле пытается помочь? — но он должен был. Голос его был пропитан сожалением и… болью? — Он не чудовище.

Иззи смотрела на свою руку, затем изучающе на лицо Стивена, поджала губы, затем устало выдохнула.

Ей стоило немалого труда признаться, как ему — незнакомцу с экрана телевизора, но единственному другу Баки Барнса, друга, которого волновала безопасность последнего связующего с прошлой жизнью человека, — так и самой себе. Мысль, что крутилась в ее голове уже несколько недель. Чему противился ее здравый рассудок вперемешку с опытом работы в лечебницах, мысль, которая подкашивала здравомыслие, но казавшаяся такой верной. И слова сорвались с ее губ легче, чем она предполагала это будет того стоить:

— Я знаю, — мягко ответила она.

***

— С ним не все так просто. Я в этом уверена, — говорила Иззи в один из дней консультаций профессору Мелвиллу.

Девушка неспокойно сидела в кресле, нервно перебирая страницы папки досье или бегло зачитывая записи в блокноте, меняла положение рук, то и дело облокачиваясь о спинку, либо же садилась ровно по струнке, выпрямляя позвоночник.

— Даже учитывая, что он почти всегда молчит и из него сложно вытащить хоть слово? — профессор был занят рассортировкой конспектов. На нем был привычный пиджак с заплатами на локтях. Волосы серебрились в отсветах уличных фонарей, проникавших в кабинет, за которым уже сгущались сумерки.

Иззи смутилась.

— Изабель, — тон профессора заставил девушку, задумчиво глядевшую на носы своих же тяжёлых ботинок, обратить на него внимание. — Его словарный запас от силы составляет десять слов.

— Сэр, вы понимаете, о чем я, — надавила девушка. В конце концов, по части теории и даже ее собственной практики Мелвилл знал больше — он сопровождал Доусон на каждом шагу по этой стезе. Не участвовал он лишь в ее военной подготовке. — Люди зачастую способны почувствовать, если с человеком что-то не так или если он опасен. Не стану отрицать — психопат может заговорить до состояния, что ты не будешь в состоянии понимать происходящего и за сумбурным монологом можно упустить важные детали… сигналы, — Иззи говорила так быстро и часто прерывалась, чтобы успокоить взявшуюся из ниоткуда отдышку. Ладони ее вспотели, щеки горели. — Но в том-то и дело, профессор, — он молчит.

— Что ты намерена делать дальше? — профессор наконец оставил в покое свои бумаги и поднял на неё глаза поверх очков, повисших ниже переносицы, чуть ли не на кончике крупного носа.

— Он солдат, бывший сержант, — размышляла Доусон. Барнс участвовал во второй мировой, но и после войны, судя по его чертовски коротким ответам, касательно руки и жизни до момента поимки, подмечая любые мимолетные эмоции, часто озлобленное лицо, Доусон сделала важный вывод, что жизнь, полная садизма, для него не закончилась. — У меня почти нет опыта работы с ПТСР или синдромом Войны в заливе или что там ещё есть, — она махнула рукой и умолкла, глядя куда-то в сторону. — Помните Смита? Парень чуть не перерезал горло половине своей казармы. Ему приснилось, что он в плену. Однако, этого мало… опираться на чужой опыт — последняя возможность. Но, может, я смогу найти того, кто… знаком с подобным. Если подобные ему есть, — последнюю фразу Иззи еле слышно задумчиво прошептала скорее себе, чем профессору.

— Если есть возможность…

— Еще как, профессор, — Иззи подскочила с кресла — ее осенило — и теперь переминалась с ноги на ногу, явно не в силах стоять на одном месте. — При условии, что я найду того, кто мне в этом поможет.

— Помните о приказе Росса, мисс Доусон, — напомнил профессор Мелвилл, вновь вернувшись к бумагам.

— Да-да, — отмахнулась девушка, это не ускользнуло от мужчины и он только тяжело выдохнул, не смея сбивать воодушевлённый работой пыл Доусон. — И я знаю, кто будет полезен.

Поджатые губы Мелвилла и притворно настойчивый взгляд заставили ее прервать поток собственных мыслей, жужжащих в черепной коробке.

— Сэр, я буду осторожна. Обещаю, — она даже положила руку на грудь, будто бы поклялась — никто ничего не узнает и совести, ее и профессора, будут чисты.

Мелвилл не был вспыльчив и не попытался остановить Доусон от импульсивного шага, привычно подсказанного ей подсознанием, несмотря на то, что ему было чего опасаться — если кто-то посторонний прознает о ее намерениях и планах, в которые она наверняка не станет посвящать Росса, — его лишат работы. Но он знал, что Доусон осторожна, даже слишком осторожна, и все ее источники — проверенные люди, которые не выболтают и не надумают лишнего, что было большой редкостью. Мелвилл лишь догадывался о роде занятий ее знакомых, зная о начинаниях девушки как солдата армии США.