Иззи не знала, что до нее мистер Росс уже выступил в роли «плохого полицейского».

— Никто не намерен пытать вас, мистер Барнс, — глаза ее скользнули по заготовленным записям на первой странице, — Джеймс. Наш разговор конфиденциален.

Она напряглась, чтобы голос ее не дрогнул на последних словах по непонятной причине — толи из-за того, что на самом деле после сеанса она будет докладывать все профессору и Россу, толи от того, что произнесла его имя.

Отчасти она сказала правду. И в сущности, думала Иззи, профессора можно было бы не считать. Все равно, как если бы она размышляла с самой собой.

— Мистер Барнс… Джеймс, — поправила саму себя Иззи, — я задам вам ряд вопросов, не касающихся ваших действий, расцениваемых как нарушение законов штатов, — вновь бросила взгляд на текст, написанный собственной рукой, прочистила горло. — И не только штатов.

Иззи скривилась от странности подобранных ею слов. Вся ее натренированность куда-то улетучилась и ей казалось, увидь ее в таком состоянии профессор точно бы высмеял или отпустил замечание. Иззи не боялась, что человек разглядит ее смущение и чуть зардевшиеся щеки — он по-прежнему не обращал на нее внимания. Она задумалась, слышит ли он ее, находясь в своем стеклянном коконе.

Иззи занесла руку над блокнотом. Профессор просил ее отмечать каждую замеченную странность — если обычное молчание человека под стражей и в кандалах можно расценить странным и исключительным — и даже кажущуюся обычность. Любые действия, взгляды, шевеления, повороты головы. Паузы речи. Если, конечно, человека напротив все же удастся разговорить. Казалось, все могло пригодиться — Иззи набрасывала любые мимолетные мысли, возникавшие в ее голове.

— Джеймс, рано или поздно вам придется сказать хоть что-нибудь, — бросила она.

Вновь подняла глаза на Барнса — тот молча — по-прежнему молча — дырявил взглядом пространство пола, разделявшее их.

— Думаю, вам стоит понять, Джеймс, что вы здесь не в обстановке допроса, — интонация ее сменилась с той, с которой обычно перебрасываются формальностями, на чуть более мягкую, менее строго-профессиональную. Она вздохнула, открыла рот, но тут же его закрыла, затем подумала и попыталась вновь: — Джеймс, мы здесь только для того, чтобы оценить ваше психическое состояние.

Иззи вновь — довольно бессмысленно, как она уже выяснила, — ждала ответа.

Разочарованно выдохнув, девушка обратилась к записям в блокноте на коленях. Слова, фразы и предложения не соблюдали строгих границ линованных листов, будучи написанными на коленке. Почерк ее был размашист, обрывки скакали по листам. Позже ей самой придется расшифровывать свои записи и обсуждать их с профессором.

— Баки.

Слова долетели до ушей Иззи будто бы с опозданием — или же она сама запоздала с реакцией? — и рука ее, с зажатым в пальцах карандашом, зависла над листом.

— Меня зовут Баки.

Наконец Иззи смогла оторваться от блокнота и, подняв взгляд, она наткнулась на его — голубые глаза пристально смотрели в ее зеленые. Уголки ее губ потянулись вверх — надо же, первая победа! — но она тут же заставила их опуститься, напоминая, где она и кто перед нею. Пролистывая имеющееся у агентов досье на бывшего сержанта Джеймса Бьюкенена Барнса, Иззи готовилась называть заключённого его именем — Джеймсом. Тем, что было в досье на бумаге. И это вновь выбило почву у нее из-под ног.

Несколькими днями ранее.

Привыкнув к постоянному отсутствию профессора в его же кабинете, Изабель зашла, ни разу не замешкавшись, не попытавшись позвать учителя по имени — вдруг тот разбирался с картотекой где-то за стеллажами — и направилась к столу. Смахнув короткую записку — «Для Иззи» — Доусон взяла открытый новый конверт, поверх которого та лежала. Оценив взглядом содержимое, легко улыбнулась и запечатала пакет.

— Добрый вечер, мисс Доусон.

Иззи вздрогнула и отшатнулась к стене позади, прижав конверт к груди. Бегло оглядев комнату, она едва смогла различить силуэт человека в дальнем углу, до которого свет настольной лампы не доставал.

Мужчина поднялся из любимого кресла профессора и вышел на слабый свет. Строгая выправка, старомодный костюм, седые волосы, усы, ничего не выражающие глаза — она видела его утром в новостях.

— Сэр?

Доусон встряхнула головой чтобы сбросить наконец оцепенение. Государственный секретарь в кабинете ее научного руководителя. Иззи его так и не поприветствовала.

— Генри Мелвилл, профессор вашего альма-матер, встретил меня, выслушал, но отправил поручить дело вам, — Таддеус Росс вновь исчез в тени, затем послышался щелчок и комната озарилась теплым желтоватым светом. Иззи зажмурила глаза — яркий свет ослепил ее на мгновение.

— Какое… дело? — медленно вывела словами Доусон.

— Вы, наверное, слышали последние новости, — Росс говорил довольно быстро. Все еще пребывающая в легком недоумении Доусон едва поспевала за его речью. — И вы, вероятно, в курсе событий, ставших основной повесткой последних дней, — он выразительно посмотрел на Доусон, будто бы та точно знала, о каких конкретно событиях говорит секретарь. — Событий, вызвавших своего рода… кризис.

Иззи молчала, дожидаясь раскрытия сути «дела».

— Профессор Мелвилл изложил, что хотел бы поручить его вам, мисс Доусон. Конечно, под его личную ответственность, но также дополнительные консультации, так как вы еще не является дипломированным специалистом.

— В ущерб практики?

Росс удивленно вскинулся. Не такого вопроса он ждал.

— Сэр, у меня полный комплект пациентов из РМЦ, я не могу взять кого-то еще, — пояснила девушка.

— Мисс, вы не так поняли. Вам поручено заняться одним… пациентом.

— О, — только лишь слетело с губ Доусон и она опустилась в кресло профессора. Росс сел в гостевое напротив стола.

— Второй год аспирантуры подразумевает проведение научного исследования. Группового исследования, сэр, — с нажимом повторила девушка. — Я не могу заниматься лишь одним.

— Какого рода исследование?

— Эта информация не для посторонних, простите, но это даже не моя интеллектуальная собственность, а института, — тон голоса Доусон говорил сам за себя — больше она не намерена сказать и слова о работе.

— Вот видите, как просто, — ухмыльнулся секретарь. Иззи вжалась в спинку кресла и нахмурилась, пожалев о сказанном. — Мисс Доусон, это государственное учреждение…

— Я поняла, к чему вы ведете, — махнула рукой Иззи.

— К тому же ваша стипендия…

— Сэр, — вновь прервала его девушка и взглянула на Росса исподлобья, строго поджав губы, — кто пациент?

***

На другой день Иззи зашла в отсек более уверенно и с той же уверенностью села на стул.

После полу приветствия с ее стороны, нескольких вопросов, разочарованных вздохов, пустых взглядов — и коротких ответов с его, Доусон взяла папку, которую ранее зайдя в кабинет, отложила, зажав между собой и подлокотником, раз не было места, куда можно было бы ее положить.

— Мистер Барнс, — она обратилась к нему так, все ещё чувствуя странную неловкость от желания назвать его дружеским прозвищем. Неловкость, которую она прежде не испытывала к другим пациентам, даже когда те в красках отписывали свои действия по отношения к жертвам. — Наша встреча подходит к концу и напоследок вам нужно ознакомиться с документом. До выяснения степени вашего психического или же психопатического отклонения вам нужно подписать документ, который защитит все сказанное вами, а также мои врачебные заключения. Однако, в случае признания вас как не способного нести ответственность за собственные действия, подписанный документ автоматически аннулируется.

Джеймс поднял на неё взгляд впервые за сеанс, отчего Иззи почувствовала смущение от всего сказанного.

С чего бы, черт возьми.

— В общем, — нахмурилась Доусон. — Простая формальность. Но обязательная.

Она впервые отошла от стула и сократила расстояние между ними до возможного минимума. Сержант, охраняющий снаружи, рассказал ей, что с одной стороны есть выдвижной ящик. Доусон внимательно осмотрела боковую сторону клетки и различила очертания выдвижной панели. На выдвинутую панель положила ручку и бумагу с отмеченной галочкой, где стоило подписать.