— Я думаю, ответ крутится у вас на языке, Изабель, — профессор задумчиво сложил руки на пояснице, то и дело разглядывая распустившиеся цветы на яблонях или мелкую поросль с солнечной стороны. — Ты имеешь дело с военным, с солдатом. А ты знаешь, на что способны эти люди.

Иззи усмехнулась.

— Часто они умеют только кричать, профессор, но сами никогда не были на войне.

— А ты была, — профессор выразительно посмотрел на девушку.

— Это не была война, сэр, — Иззи заметно сникла и отвела глаза, поджав губы и опустив глаза.

— Так или иначе, ты знаешь даже больше меня. Как там твоя помощь со стороны?

Несколькими днями ранее Иззи связалась со своей знакомой и попросила у неё поднять документы об испытаниях на солдатах, однако в точности не зная, что именно нужно искать.

— Пока ничего. Росс отследил примерное место действия Барнса. Вернее сказать, предполагаемые места действия. В основном это Европа и Азия. Так что я позвонила Зои. Она работает в архиве. Помните, вы были на конференции в Латверии, где мы впервые встретились?

— Вы были вся в синяках, мисс Доусон, — чуть рассмеялся профессор.

— И в весьма скверном расположении духа, — парировала девушка. — Это было как раз после…

Иззи замолчала, боясь вновь надорвать и без того хрупкую брешь и увидеть то, из-за чего она подала в отставку. Профессор понимающе молчал, дожидаясь пока Иззи сама вновь продолжит.

— Вы правы, они способны на страшные вещи, — вернулась Иззи к ранее озвученным словам, — взять хотя бы эксперимент Суперсолдат.

Доусон и Мелвилл уже преодолели длинную тропу и шли вдоль коридора блока института психологии — звуки их шагов звонко отскакивали от пола и стен.

— Барнс испытывает раскаяние, что в очередной раз опровергает обвинения Росса, — выплюнула последнюю часть предложения Иззи. — Даже во снах — единственном времени, когда мы можем быть по-настоящему свободны — ему нет спасения от кошмаров. Он видит их всех, профессор.

Мелвилл устало облокотился о стол, Иззи замерла недалеко от порога, не дойдя пары шагов до кресла, прижимая папку к груди обеими руками — этого она кажется не осознавала, пребывая в своих мыслях где-то в разных отрезках времени на терапии с Джеймсом.

— Я думала — он сам выстроил неприступную стену в своём сознании, — задумчиво сказала Изабель.

Мелвилл поднял со стола книгу и протянул Иззи. Девушка пришла в себя и несмело взяла книгу, подняла на профессора вопросительный взгляд.

— Нашел в библиотеке по описанию. Может, поможет.

Доусон поблагодарила Мелвилла и уже оказалась у порога, как в спину ей прилетели слова:

— Не натвори глупостей, Иззи, — сказал профессор уходящей Доусон. Она обернулась в проеме, держась одной рукой за ручку двери, и, после некоторого осмысления и намека на замешательство, коротко кивнула.

***

— Было очень холодно, — голос Барнса звучал глухо, сдавленно, хрипло, но не по причине бронированного стекла, отдаляющего его от Доусон.

Иззи спрашивала, что он помнит о самом себе и каждый его ответ давался парню с трудом.

— Вас держали в тюрьме? — спрашивала Иззи. Барнс молчал. — Иногда задержанных держат в холодильных камерах, это было нечто подобное?

Взгляд его метался в поисках того, за что можно было бы зацепиться. Несколько раз он мельком смотрел на Иззи, но также быстро отводил глаза. В его напряженном лице, поджатых губах, растерянном взгляде Иззи считывала, как трудно Барнсу собраться с мыслями, отыскать нужное в воспоминаниях. Оставшихся у него воспоминаниях.

— С вами что-то делали? Ваша рука… это протез? — уже произнесенный вопрос показался глупым, и она чуть скривилась. В который раз ее любопытство опережает правильные мысли, правильные вопросы, которые действительно стоили внимания.

— Да, — вновь глухо долетело до Иззи.

— Вам было больно?

Лицо Барнса исказилось в страдальческой гримасе и это было ответом.

Иззи сделала пометку в блокноте — совсем бездушно, как могло показаться со стороны, но она не нянчиться сюда пришла. С человеком перед нею делали что-то ужасное.

— Джеймс, вас допрашивали?

Доусон приготовилась занести очередной его короткий ответ и уже будто бы знала, каким он будет. Рука ее стала выводить утвердительное слово, но истинный и вновь короткий ответ Барнса озадачил ее сильнее прежнего:

— Нет, — выдохнул он.

— Но вы были пленником?

Он долго молчал и, казалось Иззи, силился ответить, открывая и закрывая рот, но с него срывалось лишь рваное прерывистое дыхание. Хотел ли он рассказать ей правду, но был не в силах подобрать правильные слова — Иззи не знала. Мешало ли что-то в нем самом, в его голове дать правильным словам, что скреблись под черепной коробкой, сорваться, разрушив выстроенные в его мозгу стены кем-то другим?

Иззи поймала себя на том, что брови ее сдвинуты и со стороны могло показаться она сочувствующе смотрела на человека напротив. Она заставила мышцы лица расслабиться и вновь опустила глаза к блокноту, пережёвывая своё странное состояние и чувства, которым было трудно дать название.

Неосознанно Иззи выдержала паузу, прежде, чем задать ещё один короткий вопрос, она вновь почувствовала укол любопытства, но позволила ему завладеть ею, отчасти чувствуя в нем что-то честное, что-то от самой себя. Теперь и ее горло будто что-то сдавливало.

— Вам было одиноко?

— Всегда.

К горлу подступил ком и Иззи с трудом его сглотнула. Нервно перебирая края блокнота, пребывая где-то в глубинах собственного сознания, там, куда она не позволяла заглянуть никому и куда сама порой боялась спускаться в сковывающем ее тело страхе. Иззи упустила то, как изучал ее реакцию Барнс, видя ее всю перед собой — совершенно потерянную в данный момент. Это удивляло.

Страх просочился в легкие и осел там неприятным осадком, сдавливая, вызывая гнетущую боль. Ноющую, тоскливую. Ту, о которой он старался не думать.

И возникшее между ними напряжение вдруг стало тем, что одновременно и объединяло их, и разделяло.

— А что же… — голос ее сорвался и звук улетел куда-то в желудок, прихватив с собой ее клокочущее сердце в моменте, когда их взгляды вновь встретились. Он поймал ее состояние, читал его, как она читала его.

Иззи хоть и залилась краской, но продолжила играть свою роль:

— Что случилось с вашей рукой? Почему она… почему ваш протез металлический?

Ее, казалось бы, простые, односложные вопросы поднимали из глубин его души давно запрятанные чувства, подавленные эмоции. Он чувствовал, что может открыться ей; почти сам того не сознавая, готов был довериться Иззи, но неведомый доныне страх останавливал его, и, будто бы прочитав его мысли, Доусон сказала:

— Джеймс, — Иззи сдерживала саму себя, распадающуюся на куски, собралась с мыслями — даже слабо улыбнулась, чтобы все не выглядело столь угнетающе. — Вы не обязательно отвечать прямо сейчас, если вы не готовы.

Барнс заметно расслабился. Посмотрел на нее уже не столь сокрушенно и кивнул. Желание открыться было еще и небезопасным. Но с каждой новой встречей он все смелее отвечал ей, решительнее смотрел в глаза. Смотрел на нее порой слишком сосредоточенным взглядом, и Иззи спешила отвести глаза к блокноту, вернуть и себя, и бешено бьющееся сердце в груди на место, чтобы не чувствовать на себе мурашки.

Как ему только удавалось вызывать столь неоднозначную реакцию?

У них еще оставалось время, но Доусон чувствовала, что на сегодня хватит. Только она собралась подняться с места, как открылась входная дверь и в помещение вошел уже знакомый ей сержант. Парень протянул папку, и девушка, бросив на вошедшего чуть прищуренный взгляд — прежде никто не нарушал сеансы и не врывался в кабинет, —незамедлительно взяла ее и раскрыла.

Иззи пробежала глазами первые два вложенных листа, встревоженно вскинулась на Барнса. Тот оказывается вопрошающе смотрел на нее.

Рот ее раскрылся в удивленном вздохе и… возмущении? — Доусон захлопнула папку и, вскочив со стула, бросилась за дверь. Она уходила, провожаемая внимательным взглядом Барнса.