— Ты целовался с Тони Старком?!
========== Часть пятая. Ночевка с другом ==========
Не то чтобы Стив любил хранить секреты. Всю свою жизнь он старательно избегал ситуаций, которые могли заставить его врать. Он ненавидел весь тот стресс и невроз, которые оседали на плечи, как пыль на метле, и преследовали его, куда бы он не пошел. Это всегда сказывалось и на поведении, и на качестве жизни, и даже личных отношениях. Так что одним из ключевых правил его жизни было «Никаких секретов», и он следовал ему, как любому магическому закону.
Однако, как всегда и бывает, Стив завел для себя маленькое исключение. Он всегда считал, что в этом нет ничего страшного: он же не купил драконье яйцо и не организовывал незаконные бои двурогов. Так что те два невинных исключения практически не доставляли ему неудобств. И пусть он был не так откровенен с друзьями, как они с ним, но чувствовал себя лучше, ведь они не знали его маленьких слабостей. В его секретах не было ничего интересного или невероятного, его секреты были скучными, серыми и обыденным. Школьная любовь к Тони Старку была одним из них.
Чтобы не распинаться перед Баки и сохранить маленький секрет (что было сложно, учитывая, что сам Старк сдал его с потрохами), Стив проявил невиданное гостеприимство. Во-первых, он разрешил Баки пожить у него до тех пор, пока он не встанет на ноги. Позволил ему называть собственный дом «временным пристанищем» и согласился с тем фактом, что Баки может рассказывать своему парню, где он живёт. Во-вторых, Стив выделил для его комфортной жизни целую гостевую спальню со всеми удобствами. Здесь был и шкаф со свежими домашними вещами, и большое окно с красивым видом на ближайшие зелёные холмы, макушек которых по утрам касались пушистые облака.
И, наконец, в-третьих, Стив накормил Барнса чрезвычайно сытым ужином. Таких у них не было со времен выпуска из школы. Именно так он надеялся притупить его излишнее любопытство. С этим же намерением он налил другу ромашковый чай и поделился невероятно вкусным десертом — сливочно-ореховым чизкейком, украшенный фигурной карамелью.
Они сидели в просторной, скромно обставленной гостиной: два кресла, узкий диван, кофейный столик и книжный шкаф. Тишину вечера нарушало лишь волшебное радио, транслирующее последние спортивные новости. Любимая команда Стива «Грифоны Саутволда» со счётом 230:180 проиграли «Гарвардским Пикси» и не вышли в плей-офф кубка Англии по квиддичу. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Их лучшая охотница Мегги Буффорд покинула команду по медицинским показаниям (она готовится стать мамой), и найти ей замену «по уровню» оказалось невыполнимой задачей. Но такой исход был даже лучше: он сберег и нервы, и время.
Повисшее в воздухе молчание слегка напрягало. Баки был не из тех таинственных молчунов, которые не отвечают на простые вопросы и силятся придать загадочный вид своему скромному «я», чтобы кто-то пытался их разгадать, как остатки кофейной гущи на дне чашки. И он, совершенно точно, никогда не был тем, кто думает, прежде чем сказать. Баки всегда болтает без умолку, как вытащенная из горшка мандрагора, и остановить льющийся поток необдуманных мыслей под силу разве что драже «Берти Боттс» с каким-нибудь до смешного странным вкусом.
Стив не сомневался: замыслы Баки (чтобы он там сейчас не обдумывал) добром не кончаться. Уж для него-то точно. Весь день он умело игнорировал вопросы друга, ускользая от него, как проходящее сквозь стены приведение. И вот теперь, когда, казалось бы, цель достигнута, он испытывал весь тот ужас хранителя тайн, от которого бегал всю свою жизнь.
Его съедало чувство вины. Хотелось сжаться до размеров снитча и, взмахнув крыльями, улететь подальше отсюда. В горле пересохло так сильно, как будто ему в рот плюнул огненный краб (теперь, хотя бы, он знал, что чувствуют драконы и почему эти твари вечно такие злые). Желудок от нервов танцевал чечетку, подступала тошнота. Вырвать бы его к чертям.
Как же ему хотелось, чтобы день поскорее закончился. Подумав об этом, Стив прикусил губу. Ну конечно же, все гораздо проще, что правильное ударение в заклинании левитации. Этот невероятно долгий, полный непредсказуемых трудностей день может закончиться в любой момент, как только Стив этого пожелает. Все, что от него нужно — лечь спать. А на утро забудутся все брошенные вскользь слова Тони Старка. С Баки ведь так постоянно случается, что мелкие детали и неважные фразы теряются в информационном потоке, создаваемом им самим.
Стив перестал смаковать свой чай и залпом опустошил чашку. Глотал, не торопясь, чтобы не поперхнуться. Несмотря на горечь, что скопилась на дне, он даже не поморщился, облизнулся и с хитрой улыбкой уставился на друга. Тот с увлечением разглядывал начинку чизкейка.
Диктор на волшебном радио с поразительным спокойствием (как будто ему не приходилось говорить одно и то же уже в четвертый раз) объяснял правила проведения чемпионата мира по квиддичу, раздавая инструкции в стиле: «Что делать, если Вы столкнулись с маглом? Десять и один способ не выдать себя».
— Спокойной ночи.
Его голос не дрожал. Вух! Баки на его слова никак не отреагировал, даже не посмотрел в его сторону и не бросил никакой колкости. Стив привстал, с облегчением выдохнув, и забрал со столика пустое блюдце, испачканное остатками чизкейка. Его цель была так близка, что поведение Баки его не волновало. Ещё чуть-чуть, и он навсегда забыл бы о всяких неврозах. Свобода от эмоциональных качелей была совсем рядом, блестела на горизонте в свете невидимых лучей.
Но Баки, Мерлин бы его побрал, всё испортил.
— Ты так на него смотрел, — пробормотал он, и Стиву пришлось повернуться: желание бежать шумело в ушах, но хорошие манеры и воспитание кричали громче.
Баки выглядел странно. Он уставился в одну точку (и этой точкой был Стив), светлые глаза переливались серебром, плотно сомкнутые губы расплылись в полуулыбке. Словно его напоили любовным напитком, но при этом он ясно мыслил, не собирался преследовать «своего отравителя» и неожиданно осмелел, как лев из сказки.
— Ставлю галеон, что у тебя сердце замерло, пока Старк флиртовал с тобой, — самодовольно сказал Баки.
— Не было такого, — смутился Стив, сам не понимая, что отрицает: остановку сердца или флирт Тони Старка.
— Это ты так от отчаяния или всё это серьёзно? — Баки нарочно проигнорировал слова Стива и продолжил свой «монолог», — или, может, со скуки?
— В отличие от тебя, — Роджерс прокашлялся и нервно потер подбородок, — я не влезаю в подозрительные отношения, только потому что мне нечем заняться.
— Я это перерос.
Стив состроил гримасу, пытаясь изобразить гордый вид Барнса, который сообщает об очередном достижении так, как будто обуздал дракона.
— Учитывая, как старательно ты бегаешь от ответа, Тони Старк тебе не просто нравится…
— Да брось!
— …Ты в него втрескался, — закончил Баки и с хитрой улыбкой посмотрел на Стива. — Ты посмотри, как глаза-то блестят!
— Твою проницательность бы да в полезное русло. Не думал устроиться на работу в следственный отдел Министерства?
— Напишешь рекомендательное письмо? — Баки рассмеялся. — Слушай, если ты не готов сам себе признаться, плевать, но перестань бегать от меня, ладно?
— Договорились, — Стив поджал губы.
— И если хочешь дальше наслаждаться квиддичем, выбери другого фаворита. Без Буффорд твои «Грифоны Саутволда» проиграют даже школьникам.
И хоть Стив прекрасно понимал, что это лишь хитрая провокация, мимо такого оскорбления пройти не мог. Он забыл обо всем, что было до: об испортивших всё настроение вопросах Барнса, о Тони Старке и его извинениях и, конечно, о том, что еще пару минут назад он, желая покончить с этим днем, собирался спать. Преданный любимой квиддичной команде, он начал дискуссию (Баки считал, что это был спор) и в красках пытался доказать, что Баки ошибается.
Стив вспомнил всю статистику за последние три года, привёл столько примеров отличной игры, что Баки так и не нашелся с ответом. Поэтому он слушал и не перебивал, только изредка соглашался со словами друга, когда тот ждал его реакции. Постепенно и этот спор сошёл на нет, и они ещё какое-то время вспоминали школьные матчи по квиддичу. Незадолго до часу ночи они наконец пошли спать. Роджерс убрал посуду и погасил свет в гостиной.
