Она приложила палец к моим губам.

– Запомни, все это ради нашей семьи. Нашего спокойствия. Ты ведь не хочешь, чтобы я и наша дочь жили в постоянном страхе?

– Конечно, не хочу.

– Тогда сделай это. Если все сделаешь так, как скажу, никто тебя даже искать не станет. Потому что у них не будет ни единой зацепки.

– А потом, – она замурлыкала. – Я вознагражу тебя. Ты получишь такое удовольствие, о котором и мечтать не мог.

– Ты уверена, что нам есть еще, что пробовать?

– Даже не сомневайся, милый, – с этими словами она плавно опустилась на колени и начала расстегивать мои брюки.

Что я мог сделать в тот момент? Как мог решить эту проблему?

«Этот человек не понимает слов. Хочу, чтобы он исчез из моей жизни. И никогда больше не домогался меня. Можешь сделать так?»

– Я не уверен, что задуманное нами – правильная идея, – меня терзали сомнения, и я прямо заявил об этом любимой.

– Другого выхода нет.

– Но ведь есть еще полиция. Копы могут помочь нам, если ты им все расскажешь.

– Я не собираюсь рассказывать копам, как этот гандон регулярно насиловал меня и издевался. Я не собираюсь вообще никому рассказывать о своем прошлом. Ты за кого меня принимаешь? Я думала, мы с тобой уже все решили.

– Не уверен.

– Значит, я скажу копам, что я бывшая блядь, расскажу о своих отношениях с Майором, и они его посадят? Смешно! – она так противно засмеялась, резко откинулась на спинку стула и закатила глаза. В тот момент она стала похожа на дешевую потаскуху, ей не хватало только сигареты во рту.

– Им всем плевать на мои домыслы. Пока он не тронул меня, они и пальцем не пошевелят. И ты лучше меня об этом знаешь.

Был ли у меня выбор? Мог ли я в тот момент принять другое решение и не убивать? Мог. И выбор у меня, безусловно, был. Но я слишком сильно любил Натали и ее длинные черные волосы, чтобы смалодушничать и отказать ей. Тогда я впервые начал осознавать, какую власть она имеет надо мной.

Где-то неделю я взвешивал все за и против. Искал возможность выбраться из этого положения по-другому. И не находил. Я говорил себе, что все преодолею, все вытерплю. Ради такой женщины я готов на все. Я был словно околдован ею. И ничего не мог с этим поделать.

Натали отдала мне фото Майора и рассказала, где он живет.

Утром следующего дня я уже садился в поезд, который через четыре часа привез меня в холодный Петербург. По моему плану в Северной столице я должен был провести пару дней, просчитать каждую минуту своего передвижения, продумать каждую деталь преступления, совершить которое я собирался вечером одного буднего дня, подкараулив жертву у ее дома.

На черном рынке неподалеку от Финского залива я купил пистолет. Проверил его боеготовность, выехав в лес и постреляв там. Удивился, как у меня это хорошо получается – стрелять. И засомневался в выборе профессии. К вечеру того же дня я был готов. Настало время убить врага.

Я недолго искал дом, в котором жил отставной военный по имени Виктор Майор. Четырехэтажное белое здание рядом с Английским мостом я заприметил сразу, как только явился в тот квартал по известному адресу. Притаившись в близлежащих окрестностях, я стал ждать.

Но когда он появился, я впал в ступор и не отважился нажать на курок. Майор был с тремя малолетними детьми. Две девочки и мальчик, судя по всему погодки, самому старшему из которых было не более четырех лет, следовали за отцом по дороге в парк. Для меня это был настоящий шок. Я тут же позвонил Натали и объяснил ситуацию. Я сказал, что не смогу убить многодетного отца.

– Хорошо, милый. Но ты должен помнить то, о чем я тебе говорила. Он придет не только за мной. Но и за тобой. Он ненавидит всех, кто мне дорог. Сначала он убьет меня… О, нет! Сначала он изнасилует меня на твоих глазах, а потом убьет. Следом он убьет тебя, Пикадор. Неужели ты будешь этого ждать?

– Но у него дети, любимая, – я говорил с ней, а сам смотрел на то, как Майор играется со своими отпрысками на детской площадке и не мог поверить, что этот человек способен на зверства, описанные Натали.

– Ну и что? Почему тебя это останавливает?

– Они останутся без отца, – сказал я растерянно. Я искренне не понимал ее жестокости.

На миг она задумалась. Но не для того, чтобы осмыслить сказанное и отказаться от своей идеи, а лишь для того, чтобы найти нужные слова для убеждения.

– Тебя это не должно волновать. Я тоже выросла без матери. И она мне никогда не была нужна. И миллионы таких, как я. И ничего. Как-то выросли. И как-то живем. Сколько на свете детей без гребаных отцов и матерей! И никого это не волнует. Одни убивают родителей, другие – детей. Мы не должны страдать от этого. Это его отпрыски, пусть живут. Ты же не тронешь их, Андрей! Правильно?

– Натали…

– Я стану твоей женой. И навсегда буду принадлежать только тебе. Ты ведь хочешь этого больше всего на свете. Не так ли? Так убей его, Пикадор!

За нежностью ее губ и доступностью плоти я потерял рассудок, в упор не видя демона.

Я не мог отказаться от своих слов. Не мог принять единственно верного решения и забыть о Натали. Потому что забыть о ней было невозможно. Потому что вычеркнуть ее из жизни – означало совершить над собой сверхусилие, на которое я был не способен.

На следующий день я снова подкараулил врага нашей семьи. Мне повезло, он был без детей. Рука у меня не дрогнула. Я выпустил две пули ему в голову. Он умер на месте.

После убийства Виктора Майора Натали мне сказала, что я самый лучший на свете, потому что не хочу терять то единственное и прекрасное, что у меня есть. То есть ее. И оберегаю ее всеми силами от недоброжелателей и зла. Тогда я и представить себе не мог, что на самом деле зло – это она сама. Моя любовь к ней придавала мне характера и воли, какой-то страшной, чуждой воли. И ощущение безнаказанности. Словно за ней стоял сам дьявол, который бы никогда не позволил мне ответить за содеянное.

Вскоре пришел срок, и Натали родила. Девочку мы назвали Катей.

Она сидела с ребенком дома, я много работал. Я почти не бывал с ними. Работа забирала все мое время. К сожалению, у нас оставалось лишь несколько выходных в месяц для того, чтобы побыть вместе. Это слишком мало для любви.

В то время я сильно уставал и быстро вырубался. Едва ложился, сразу засыпал. В одну из таких ночей мне приснился Виктор Майор.

Он стоял посреди Английского моста, силуэт его был объят серым туманом. Я видел только фигуру, но знал, что это он. А потом я услышал детский плач. Он раздался из глубины тумана со стороны жилых домов. С каждой секундой он все нарастал и нарастал, пока наконец не начал сводить меня с ума. Я закрыл лицо руками, словно от крика можно было отделаться таким способом, и попробовал бежать. Но, как это часто бывает во снах, бег мой превратился в вязкую и неуклюжую ходьбу.

Тем временем человек на мосту стал приближаться ко мне. Когда он ступил на дорогу, я увидел его лицо. Голый череп с двумя дырками во лбу, из которых сочилась кровь.

– Где они?! Куда ты их спрятал от меня?! – подойдя ближе, он стал трясти меня за плечи. – Отвечай, гребаный ублюдок! Они кричат, но я не вижу их. Они кричат, но я не вижу!

– Остановись… – прошептал я, не помня себя от страха.

– Верни моих детей! Слышишь?!

Я едва держался на ногах, а он продолжал трясти меня, что есть мочи.

– Верни мне моих детей! – руки мертвеца сжали мое горло, я начал задыхаться. Схватил его за запястья и стал раздвигать железные грабли в стороны, чтобы дать себе немного воздуха. Но сил моих не хватало, а у Майора их было хоть отбавляй. Он сжимал мое горло все сильнее, пальцы его смяли мою шею, как шею цыпленка. Я перестал дышать. Голова моя закружилась, перед глазами поплыли тени. Я чувствовал, что вот-вот потеряю сознание. И тогда он додушит меня. Плач детей потерялся где-то в складках густого тумана. Я видел перед собой только серое озлобленное лицо мертвеца, его наполненные ненавистью глаза.