Вторженец на миг замер.

– Помоги мне… мы все здесь… Агасфер, Мирон, Александр, Амвросий… – его лысая голова была вся в крови… а когда он поднял на приходского служителя свои серые глаза, тот увидел, что они в слезах. – Позови епископа, пусть отчитает нас. Нас всех!

– Вы не в себе. Вас разыскивает полиция. Уходите немедленно, а не то я…

– Что «а не то я», Christi rat[8]? Лучше помоги мне, ушастый пидор! Моя душа в огне!

Встреча двух священнослужителей в церкви Святой Марии у старой Московской Заставы закончилась плачевно для одного из них. А второй…

– Где он сейчас? – задавались вопросом в столичной прессе.

Назначенный царским указом для поимки особо опасного преступника обер-полицмейстер Петербурга Кокошкин Сергей Александрович в ответ на вопрос неутомимых газетчиков не мог сказать ничего конкретного, кроме банальной фразы «мы прилагаем все усилия». Но молва, молва твердила, что душа беглеца проклята, и он обречен вечно бродить по улицам ночного города в надежде на искупление своих грехов.

Говорят, отец Александр и сейчас слоняется по Петербургу по церквям и приходским обителям в поисках какого-то епископа.

Мне кажется, я полюбил ее сразу, как только увидел, а не после секса. Ведь тот ее нескромный взгляд и та бешеная энергетика, которой она обладала, притягивали к себе моментально. И не отпускали.

Признаться честно, я и не думал, что любовь когда-нибудь посетит мое сердце. И уж тем более не думал, что моей избранницей станет шлюха.

Помню ее объявление в интернете:

«С радостью составлю компанию на вечер успешному мужчине. Со мной можно все! Но дорого) Всегда ваша Натали».

Впервые я посетил ее год назад одним морозным февральским вечером. С тех пор она в моей голове.

Смуглая кожа, длинные иссиня-черные волосы, спелые накачанные губы, грудь пятого (!) размера. Пусть сделанная, но разве это имеет какое-нибудь значение, когда своими руками ощущаешь ее упругость и величину? Выразительные зеленые глаза с длинными ресницами и черные татуажные брови. Яркий макияж, белозубая улыбка и первородная похоть во взгляде. Сказочная фея, получившая свою красоту после долгой и кропотливой работы весьма искусного пластического хирурга. Но и такая красота имела право на жизнь. Более того, она восхищала!

Я всегда задавался вопросом: что первично в женской красоте – фигура или лицо? Со временем мои предпочтения менялись. И никак я не мог остановиться на одной женщине, потому что в каждой видел какие-то изъяны. В Натали же все было идеально!

Безупречные длинные ноги с архитектурным строением стоп. Одна из них с надписью Nataly сбоку. Округлые бедра с татуировками в виде раскрывающих свои крылья и взлетающих птиц. Идеальная линия талии, острые коленки. Дерзкие щиколотки с едва выступающими, обвивающими их тоненькими венками. Плоский животик с серьгой в маленьком пупке. Изящные руки с длинными пальцами и ярким красным маникюром. Она не имела изъянов. И была создана для любви.

Мне казалось, я хорошо знаком с таким типом женщин. Манящая, развратная, сексуальная, увлекающая в мир своих чувственных страстей, но недоступная для большинства мужчин.

Она встречала меня в наброшенном на голое тело легком красном халате и туфлях на высокой шпильке. Слегка медлительная, возвышенная, словно не от мира сего. Тем не менее, она не вызывала чувства презрения, как другие манерные коллеги по ее нелегкому ремеслу.

После всех моих бывших девушек она выглядела эталоном красоты, пусть неестественной и порочной, но все же удивительной красоты.

Ее голос контрастировал с ее кукольной внешностью: он был низким и несколько грубоватым, но никак не портил впечатление. Наоборот, придавал ей некий шарм. Сексуальную агрессию, если хотите. А сама фея будила во мне зверя. При виде нее у меня начинало бешено стучать сердце, пульс зашкаливал, а напряжение в паху лишало здравомыслия.

Она смотрела на меня пристальным вызывающим взглядом, и зеленые глаза ее пьянели от страсти. Когда все начиналось, она выдавала такие скачки… С какой жадностью она вбирала в себя мое естество! А как она кричала, как стонала… о, Мадонна! Я сходил с ума! Она теряла голову от возбуждения и заставляла терять ее меня. Когда я впервые взял ее анально, она вся сжалась подо мной словно девочка и завизжала под стать нецелованной молодухе. А уж потом долго просила трахать ее сильнее и сильнее, один за другим испытывая судорожные оргазмы. Настоящий подарок судьбы, она знала, когда стонать, когда вздыхать и как кричать…

Секс с ней был как «улетел в космос и снова прилетел». Свирепый, интенсивный, бодрящий и стремительный. Временами чувственный и нежный. Исступленный в своем многообразии. И так каждый раз. Космонавт, твою мать!

Она меня хвалила за усердие в постели и за неповторимость идей. Говорила, что я самый сексуальный из всех, кого она встречала в своей жизни. И это, безусловно, не могло мне не льстить. Так неудержим в своей стремительности, что похож на Пикадора. А она рада ощущать себя моей добычей.

– Смотри, не влюбись, Пикадор, – игриво заявила она мне после нашей первой встречи и засмеялась.

– А если влюблюсь, то что? – улыбался я, искренне не понимая, чем это может мне грозить.

– Тогда я тебя съем, – пробасила она. – Привяжу тебя к себе настолько, что ты не сможешь без меня жить.

Я воспринял ее слова как шутку и не подумал, что сказал:

– А я и не хочу без тебя жить.

– А хватит денег, чтобы жить со мной? – шутливо подмигнула мне очаровательная бестия.

– А если замуж? – пошутил я.

– Пикадор, я не хочу замуж, – затянула Натали. – Это так скучно. Но я тебя услышала.

А потом сняла свой халат, и я увидел торжество слепящей красоты.

– Пикадор… – она поманила меня пальчиком. – Кажется, ты уже готов…

Я бросил взгляд на свои брюки и охнул, когда коснулся рукой эрегированного члена. Тот казался неимоверно большим и не мог больше ждать.

– Ну что ж, детка… Я буду любить тебя всю ночь!

– Всю жизнь? Я не ослышалась?

– Я буду любить тебя всю жизнь!

– О, да. Я сделаю все, как ты скажешь, сладенький…

После секса она любила шептать мне на ухо всякие непристойности, чтобы я побыстрее возбудился и снова овладел ею. Она была ненасытна. После слов следовали поцелуи. Это удивляло меня. Обычно проститутки не целуют своих клиентов в губы. А тут сама фея изъявила такое желание. И ее было не остановить. Мы могли целоваться без перерыва на протяжении целого часа. За это время мой язык познавал все глубины ее изящного рта, а она стонала.

Что тут скажешь, у меня и по сей день повышается давление и сердце бешено колотится в груди, когда я вспоминаю ее страсть. И до сих пор мне кажется, что так искусно владеть техникой глубокого поцелуя может только она.

– Я твоя сука… – громко вздыхала она подо мной. – Твоя паршивая сука… – и делала губки бантиком, и чмокала, и раздвигала ноги. – Делай со мной все, что хочешь… Все, что сможешь…

Свою работу она знала идеально. Она была отчаянной шлюхой и очень любила деньги. Но оно того стоило. А я готов был платить. При каждом своем визите к Натали я терял контроль над собой, я был ею околдован. Никого вокруг не существовало, кроме нее. Я забывал о Вике, девушке, с которой жил последние два года. Забывал о работе, которую всегда ставил на первое место. Забывал обо всем. Существовали только ее тело и ее лицо. Идеальная гармония красоты.

– Клиент должен понимать, что он у меня такой один. И я готова отдавать ему всю себя. Без остатка. В противном случае он больше не вернется, и это не прибавит моих накоплений.

Вот такой был ее принцип. Принцип работы прирожденной жрицы любви, прирожденной шлюхи.

Каждый раз, когда я покидал ее, меня преследовало чувство, будто я оставил часть души там, у нее дома, в ее измятой постели. И каждый раз я стремился как можно скорее вернуться туда снова. Со временем я оставлял ей все больше и больше денег в благодарность за услуги. Вскоре я стал понимать, что просыпаюсь утром с одной единственной целью – как бы поскорее ее увидеть. Как заядлый курильщик думает о сигарете, я думал о ней. И денег не жалел.