Весь день занимают важные дела. Я мотаюсь по работе, встречаюсь с разными людьми, думаю, строю планы и финансовые модели, обедаю, ужинаю, составляю графики. Но понимаю, что над всем этим неумолимо довлеет дикое желание – скорей бы встреча с Натали. Она была для меня как праздник. И я с нетерпением ждал того дня, когда снова увижу ее. Ждал праздника.

Она казалась мне единственной девушкой, которая меня по-настоящему понимает. Что-то общее было между нами, что-то неуловимое, сокровенное.

Я долго не мог ответить на вопрос, как в столь молодом возрасте ей удается успешно поддерживать разговор и угождать мужчине, списывал все это на ее профессионализм. Каково же было мое удивление, когда чуть позже она призналась, что ей тридцать пять, хотя выглядела она никак не старше двадцати пяти. Потрясающая! Она цвела и оставалась идеалом. Идеалом идиота, грезившего о красоте и полюбовной страсти.

Когда я кончил с ней в первый раз, то понял, что никогда ранее такого оргазма не испытывал. Я не мог сдержать слез от осознания того, что имею такую красотку. Когда говорят, что плачут от красоты, наверное, имеют в виду именно это.

Она это заметила. Не знаю, что она подумала в тот момент, но сей факт ее удивил. Мы лежали в постели. Она прижималась ко мне всем телом, а я раскинул руки по подушкам.

– Какой ты чувствительный, Пикадор, – сказала она, смахнув предательскую слезинку с моей щеки.

Признаться, эта нелепая сентиментальность удивила меня самого. В тот момент, когда другая не поняла бы ее или того хуже, подняла бы меня на смех, моя Натали просто поцеловала меня.

– Ко мне все относятся так неважно, потребительски. Все они… Вульгарные свиньи. За исключением тебя. Ты особенный. Такой нежный и заботливый. И сексуальный. С тобой я чувствую себя настоящей женщиной. Желанной и…

– Любимой, – закончил я за нее.

– Да, ты прав. Любимой. Именно.

В ней сочеталось все, что я хотел. Красота, нежность, послушание. А эта уникальная вседозволенность в сексе! Ее безграничная распущенность… Она сводила меня с ума!

– Сладенький, ты волен делать со мной все, что угодно… Я могу сосать до слез. У меня нет рвотного рефлекса. А хочешь меня здесь, а потом вот так… теперь сюда…

Натали.

Соси до слез.

Чарующий разврат и море страсти.

Не думай о ней, – говорил я себе. Она привяжет тебя к себе своим сладким местом навечно. Навечно. И даже если когда-нибудь очнешься от любви, то все равно не сможешь позабыть обхват ее округлых бедер и вкус спелых губ. И взгляд презренной хищницы, рабыни низменных желаний. Не сможешь.

Все, что было до нее, померкло на фоне наших отношений. На Вику я уже давно не обращал внимания. И вместо того, чтобы заниматься сексом с ней, я мастурбировал на воспоминания о Натали. Мои ноздри еще долго не могли забыть аромат ее тела, ее дорогой парфюм. А губы – нежные прикосновения. Голова шла кругом. В те моменты моя рука привычно настраивалась на всю длину ствола, я тихонько стонал, закрывая глаза в ожидании блаженства.

Вика смирилась с этим. Хотя никакого недовольства не выражала. Мне кажется, когда долго не занимаешься сексом со своей девушкой, она к этому привыкает. Ее либидо сублимируется во что-то другое. Спорт или работу. У Вики – в работу. Она всегда была тихой и спокойной, простой. Слишком простой. Или даже глупой. Как оказалось, такой характер был не для меня. Но до самого последнего момента я почему-то не хотел ее терять.

Я стал посещать Натали чуть ли не каждый день. Дарил подарки и цветы. Я совсем позабыл о Вике. Появляясь дома под утро, я не придумывал себе никаких оправданий. Я просто не разговаривал с ней, а она терпела. Молчала и терпела. Ангел.

Я целенаправленно добивался разрыва наших отношений. Но пока не хотел говорить об этом напрямую. Надеялся, что Вика сама все поймет и примет решение.

Постепенно, с каждым визитом к своей фее я начинал понимать, что испытываю к зеленоглазой бестии нечто большее, чем просто страсть и желание обладать ее телом. И это меня пугало.

Я боялся близости большей, чем просто плотские утехи. Ведь отделаться потом от нее будет гораздо труднее, чем забыть ночь любви, какой бы бесподобной она ни была. Однако с каждым днем мои чувства к умопомрачительной смуглокожей брюнетке только крепли.

Глупая любовь, гребаные чувства.

Поначалу они казались мне необременительными, легкими. Их не могло подавить даже осознание того, что мою избранницу помимо меня трахает еще энное количество мужчин. И даже женщин. Обладая чарами настоящей обольстительницы, Натали сводила с ума и их.

И меня это заводило. То есть меня подстегивали те ощущения, что я испытывал, мысленно представляя ее в объятиях других. Мужчин или женщин. Неважно. Я испытывал гордость за Натали. За ее востребованность. Извращенную гордость.

Мне нравилась сама мысль о том, что ее сначала имеет множество мужиков, а потом я. Это было сродни съемкам в большом и бесконечном порнофильме, главную роль в котором, разумеется, играл я.

Но так было раньше. Потом я понял, что не хочу ее ни с кем делить. Что такая красотка должна принадлежать только мне.

Я отдавал себе отчет в том, что Натали – обычная шлюха. Пусть и редкой красоты, но шлюха. И любить ее нельзя. Ведь шлюх не любят. Их ебут. И тем не менее, я ее любил.

Я уже не мог жить с Викой и попросил ее покинуть мой дом. Милая девушка плакала, глядя мне в глаза. Она искренне не понимала, почему я с ней так поступаю. Мы жили вместе два года душа в душу без скандалов и обид. И тут в один прекрасный день я решил от нее избавиться. Я Вику не любил, но испытывал к ней чувство привязанности, поэтому врать не стал. Сказал ей все как есть: она отличная домохозяйка, но бревно в постели. Если расставаться, то лучше говорить правду. Потом не будет мучить совесть.

Мне было плевать на ее чувства. Я думал только о себе. Глядя в ее чистые светлые глаза, в уголках которых притаились слезы, я ей, наконец, признался, что у меня другая женщина.

Зеленоглазая распутница, – пролетело у меня в голове. Яркая и сексуальная.

– Я всегда думала, что мужчина нуждается в ласке и заботе не меньше женщины. И я давала тебе эту ласку и заботу. Ты не ценил. Не знал, что любовь – это не внешность, а характер. Это душа. Преданность, в конце концов.

Понимаю, ты должен гореть, пылать. Тебе это надо. А я не такая. Я не могу тебе дать то, что ты хочешь.

А твоя любовь к этой… женщине – это всего лишь страсть, дорогой. Сексуальная страсть. Она, как детское увлечение, со временем проходит. И пыл угаснет. Останется лишь фальшь.

– И я пойму, что любил только тебя? О, нет, Вика! Довольно. Мы не подходим друг другу. И ты лучше меня об этом знаешь.

– Что ж, твое решение – закон, – так сказала милая девушка и напоследок поцеловала меня. Таким трепетным и нежным я запомнил ее последний поцелуй. Она искренне желала мне счастья. Даже после такого удара она желала мне счастья.

Вика.

Милая посредственность. Серая мышка с большим сердцем и маленькой грудью. Тебе я благодарен за все то время, которое мы были вместе. Мы понемногу учились друг у друга лучшим качествам любви. И надеялись на долгие-долгие годы счастья. Но я тебя предал.

Этот этап пройден, – сказал я себе, давясь собственными сомнениями и терзаясь муками совести. Внутренний голос твердил мне, что Вика – это лучшее, что случалось со мной в жизни. Однако член говорил другое.

Когда она уходила, я хотел броситься вслед за ней. Интуитивно понимая, что теряю нечто большее, чем просто милую девушку и верную жену, я хотел крикнуть ей «Прости!» и по инерции умолять вернуться. Но я остался стоять на месте. Не проронил ни слова и не сделал ни шага. Она покинула мой дом и исчезла в серой дымке утреннего тумана.

Больше я ее никогда не видел.

Через несколько дней чувство вины притупилось. А еще через пару недель я и вовсе забыл о существовании Вики. А способствовала этому моя бесподобная Натали.