– Я здесь. Ты сам разрешил.

Послышался звук разрываемой фольги, и ее аккуратные плавные движения, раскатывающие защиту по его готовому органу. А ему так хотелось, чтобы она забыла!..

– Я могу тебя хотя бы трогать? Можно открыть глаза?

Она слышала нетерпение в каждом звуке.

– Скоро…

Мартин почувствовал, как она садится на него, тихо ахает и медленно опускается, по сантиметру вбирая в себя. Их общий стон заставил Мартина открыть глаза: Яна сидела, откинув голову назад и выгнув спину, опираясь руками на его бедра. Она замерла в предчувствии той самой сметающей все страсти. Хотелось продлить это скольжение, чтобы потом взлететь на гребне волны!

Мартин чуть двинул бедрами – ответом ему был протяжный стон. Яна не смотрела на него, она была где-то далеко. И ему это не нравилось – только с ним, глаза в глаза. Он положил ей руки почти на талию и сильно толкнулся вперед.

– Смотри на меня.

Яна тут же выпрямилась, взглянула на него, уперлась руками в грудь, слегка сжав пальцы.

– Я здесь, с тобой, мой Орка…

И сжала мышцами его внутри себя. Она уже поняла, что это имя действует на Мартина, как хлесткая плеть. Яна хотела, чтобы он отпустил тормоза!

– Нет, пока рано, – прошептал он, понимая, чего она хочет, и сдерживая себя железным усилием воли.

Она снова сжала его, получив встречный толчок и первую молнию по телу. А потом все закрутилось: разряды и импульсы играли и били по всему телу. Нарастающие судорожные движения передавались от нее к нему.

– Вот оно! Вот! Мартиииин…

Ее тело выгибалось, стоны, всхлипы, вскрики, и его громкий протяжный стон… Держась за руки, в водовороте ощущений, взрывов, полета…

Яна, все еще сидя на нем, легла Мартину на грудь, пытаясь усмирить дыхание.

– Это всегда так будет?

– Это – только начало. Будет лучше, намного…

Они так и уснули на полу, под одним покрывалом, как в прерии у костра.

А утром их разбудил Кит, который решил залезть сверху на эту непонятную кучу. Его коготки чувствовались даже через покрывало. Пришлось срочно вставать…

Яне было непривычно в столь свободном пространстве: ее квартира была в три раза меньше. Но Мартин вел себя так, словно она здесь всегда жила, и это ее дом. Напряжение быстро растаяло. Уже на кухне, за столом он начал говорить, улыбаясь своим воспоминаниям:

– Я же тебе не рассказал, как я вчера вывозил кота и твои вещи под неусыпным контролем соседки с первого этажа.

– Да ты что?! Она к тебе приставала? Или, как всегда, из окна шпионила?

– Слушай. Я за один раз все не вынес. Ты знаешь, думал, она вывалится в окно, как только я вышел из машины. Без тебя! Ключи ты мне дала, а ей-то это неведомо. Я спокойно открыл дверь подъезда – бедная женщина готова была носом окно прорезать, но ей все равно под таким углом было плохо видно. Поднялся на лифте, собрал самое необходимое, коту сказал, что переезжаем, и понес вещи в машину. Представь: двери лифта открываются на первом этаже: вот она – стоит, руки в боки. И смотрит на меня, будто я вор. Мимо нее пройти – все равно, что через КПП без пропуска. Встала прямо в дверях и не выпускает. Меня смех разобрал, но как-то неудобно потешаться над пожилым человеком. Она: «Куда это ты(!) с Янкиными вещами пошел? А ее мать знает? А вдруг ты ее убил и следы заметаешь?» Я, конечно, все понимаю: бдительность, время такое, человек человеку волк и т.д., но, когда она последнюю фразу сказала, мне стало не до смеха. «Убил» – страшное слово. Видимо, мои глаза в этот момент выражали весь ужас мира, потому что она сказала: «Ой…», чуть присела и мелкими шажками удалилась к себе в квартиру. Мне показалось, что ей срочно куда-то захотелось. Больше она не выходила, поэтому мы с Китом спокойно погрузились и поехали по магазинам. Но нос этой соседки так и торчал в окне.

– Вот ведь! Всю жизнь за всеми следит, доносит, сплетничает. Нервы измотала всему двору! Должно быть только так, как она считает правильным. Но даже тогда, она все равно будет задавать свои вопросы. А куда вы вчера ездили с этим бандитом?

Они продолжали разговаривать, уже одеваясь в коридоре.

– Корм ему купили, сиденье специальное – будем учиться ходить в туалет по-человечески, игрушки разные для развития котенка, витаминки, шлейки для прогулок. Дом ему присмотрели многоуровневый, с верандой, когтеточкой, спальней. Там все натуральное, чтобы аллергии у него не было.

– Боже мой! Что ты говоришь? И неужели ты веришь, что с ним можно куда-то выйти?

– Вчера он со мной ходил, сидя в домике, а в выходной поедем к моим родителям – там уже надо на поводок его сажать.

– Стоп-стоп. Это так, между делом, ты мне сообщаешь, что мы едем к твоим родителям?

– А что тут такого? Познакомитесь. Мы же теперь вместе. Навсегда. Да?

Мартин посмотрел ей в глаза, ожидая ответ.

– Да, навсегда, – выдохнула совершенно счастливая Яна.

Он прижал ее к себе, гладил волосы, дышал чуть чаще обычного. Потом чуть отодвинул, чтобы посмотреть в глаза, и сказал:

– Ты моя. Поняла?

Она кивнула, все шире улыбаясь.

– Я только твоя. Но и ты – только мой!

– Будь уверена.

Кот крутился под ногами, видимо, предполагая выезд.

– Нет, ты остаешься, – сказал ему Мартин. – Дом охраняй!

Янка хмыкнула, опасаясь, как бы не пострадал охраняемый объект от самого охраняющего.

Дальше день покатился своим чередом: работу, вне зависимости от любви, никто не отменял.

Яна не заходила в серверную, а компьютер работал исправно. Значит, вечером, после тренировки снова будет жарко… Стоило Яне об этом подумать, как румянец заливал ее щеки.

Чтобы отвлечься от своих мыслей, она прислушалась к тому, что говорят в кабинете. А девчонки неустанно теперь обсуждали Федор.

– … Настя, я же тебе говорю: вчера поздно возвращалась от родителей. Смотрю Федечка выруливает из «Маски» с двумя телками, обеих обнимает и сажает в такси, и сам туда же. Что тут говорить? Бабник он и есть. Енот-потаскун!

Настя вздохнула, постучала пальцами по столу, задумчиво глядя в окно. Потом тряхнула волосами и выдала:

– Я ему устрою райскую жизнь – забудет вообще, как по койкам прыгать.

Тут уже Яна не выдержала.

– Да зачем он тебе, Настенька? Ну, зачем? Только ранишь себе сердце.

– Нравится он мне! Понимаешь, нравится! Я не такая железная, как ты. У тебя нет никого, и тебе все равно, а я так не могу. Я хочу семью, детей!

Настя чуть не плакала. Девчонки молчали. Никто не ожидал, что Настя влюбится, а выходило именно так. Яна вздохнула.

– Что ты там придумала, стрекоза?

– Последнее средство – ревность. Проверю – если не подействует, тогда – точка.

– Ясно. Орудие ревности нашла?

– Да. Брата двоюродного попросила, он такого же возраста, как Федя. Байкер. Здоровенный! Завтра за мной приедет после работы, сегодня-то Феди нет – выходной.

Девчонки засуетились.

– А твой брат женат? А может…

– Не может, – строго сказала Настя. – Он женат, сыновят и дочерят – дважды!

– Ого!

Все опять зажужжали, как пчелы, уткнувшись в компьютеры. Завтра будет представление!

А Яна, между тем, думала, почему еще до сих пор не позвонила мама с расспросами и наставлениями. «Неужели что-то в ней изменилось? Да не может этого быть! Выждет денек и начнет массированную атаку».

Илья свой выходной проводил с Мариной. Заехал за ней утром, как договорились вчера за ужином. Она сначала не хотела принимать помощь, но Илья ей обрисовал все плюсы и минусы ее одиночного выезда, добавил красок про очень неприятные ощущения после первого дня гимнастики и прочих физиопроцедур, и Марина сдалась. Сама видела, как плачут взрослые мужики на ее сеансах. А просить кого-то из семьи ей было уже стыдно, и так они из-за ее дурости из кожи вывернулись.

Пока ехали в больницу, ей позвонили все родственники, предлагая свои услуги. Но она сказала, что у нее уже есть помощник.