Его накрывало горячей волной, что ползла по спине от затылка вниз, обжигая кожу, рождая неуправляемые импульсы и дикое желание. Стиснутые зубы скрипели, вены на шее напряглись… Казалось, что сейчас вырвется вой или крик из саднящего горла.

«Нет, милая, не пойдешь ты завтра в кино… Не пойдешь».

Яна очень плохо спала ночью: ей было то жарко, то холодно. И еще мешал котенок – он вдруг решил спать прямо на ней! Если она переворачивалась на живот, Кит ложился ей на лопатки. Если Яна укладывалась на спину, кот, перебирая по ней лапами, как по катящемуся бревну, залезал ей на грудь. И все бы ничего, но он по пути следования обязательно выпускал коготки, а это было весьма ощутимо. Когда он, угнездившись, все же засыпал, то становился тяжелым и давил на Янкины кости. Отказаться от его услуг было невозможно – Яна пыталась его сбросить, но он приходил снова.

Промучившись до пяти утра, она все-таки встала и поняла, почему кот так себя вел: он ее лечил! Потому что температура было около тридцати восьми, и жутко болела голова. Тем не менее, Яна умылась, наелась всяких таблеток и, периодически вздрагивая, начала собираться на работу. Наверное, от таблеток или от самовнушения, но ей стало легче. Она убрала за котом, покормила его и пошла на работу.

Яна не спешила, потому что вышла с запасом по времени. Спокойно доехала на автобусе, без скачек дошла до проходной. Там дежурил только Федор, Ильи не было. Но это и хорошо, потому что вдруг Яне вспомнилось, что сегодня в планах у нее какой-то кинопросмотр. А ей так хотелось снова лечь, укрыться с головой, чтобы никого и ничего не слышать. И не видеть…

– Привет, Яна. Ты чего-то выглядишь не айс. Заболела?

– Федечка, ты всегда прям в своих изысках. Да и правильно! Чего зря лапшу переводить.

– Какую лапшу? – Федя не уловил полета мысли. – Ты не бредишь?

– Лапшу, которую на уши вешают. Что ты, Федя, совсем уж мышей не ловишь, – проворчала Яна.

Она отметила свой пропуск и пошла на лестницу, чувствуя, как озноб снова пробирает до основания.

В кабинете никого не было. Яне не хотелось снимать пальто, в нем так тепло. «Странно! Когда я заболеваю, у меня сразу прихватывает горло. А сейчас этого нет. Может, это нервы? Здравствуй, старость?»

Так и не сняв верхнюю одежду, она нажала кнопку включения компьютера. Тишина.

«Плавали. Знаем». Пришлось встать, обойти стол, проверить все розетки, вилки, кнопки. Компьютер заработал. «Что, Орка? Фантазии не хватает? А вот у Мартина хватило бы! Что за чушь я несу… Это – один и тот же человек. Ой, что ж так плохо-то, а?» Она снова обошла стол и села, кутаясь в пальто и шарф. Загрузила электронную почту. Непрочитанным висело только одно, пришедшее в семь утра от отдела программного обеспечения. Яна поняла, от кого это, но все же открыла его:

Она грустно усмехнулась и ничего не ответила, удалив письмо в «корзину».

– Яна, здравствуй, – обратилась к ней Ираида Дмитриевна, вошедшая в кабинет.

– Доброе утро.

Яна кивнула вдобавок в знак приветствия. Но начальница заметила, что Янка сидит одетая и какая-то сгорбленная.

– Ты не заболела? Может, домой пойдешь? У тебя отгулов больше, чем дней отпуска. Или врача вызовешь. А то здесь всех заразишь.

Яна поняла, что это шанс отлежаться и не свалиться совсем.

– Да, наверное, лучше домой. Я сейчас заявление напишу. Отчет у Вас на столе. Я вчера доделала, визу поставила.

– Хорошо, я посмотрю. Если будут вопросы, позвоню. Давай-ка, чеши домой. А как ты доберешься?

– На такси.

– Нет, подожди. Я сейчас машину попрошу у Главного.

– Что Вы! Не надо!

– Тихо.

У Яны не было сил спорить. Она написала заявление и оставила на столе, кто-нибудь из девочек отнесет потом «трудовикам». Ираида о чем-то договорилась и сказала:

– Выходи, там тебя встретит шофер и отвезет домой. Если надо в аптеку, по дороге остановишь его… Все, иди, пока народ не повалил.

Яна кивнула, выключила питание в компьютере, встала и пошла к выходу.

– До свидания, – сказала Ираиде, все больше содрогаясь от озноба.

– Лечись! – напоследок приказала начальница.

Она шла по коридору в сторону лестницы. Прошла серверную, где обитал Мартин. Дверь у него была плотно закрыта.

Яна спустилась вниз, подошла к проходной, пропуская спешащих на работу людей, здороваясь со всеми. Илья, увидев ее, сначала заулыбался, а потом настороженно пригляделся:

– Привет! Ты заболела?

– Привет, Илья. Да, что-то нездоровится. Написала заявление, пока на пару отгулов. Надеюсь, все нормализуется. Ты извини, что подвела тебя с кино.

– Не переживай. Поправляйся! Сходим еще, какие наши годы!

Яна улыбнулась вымученной улыбкой и кивнула. Она отметила пропуском выход и, махнув охране рукой, вышла на улицу. Покрутила головой в поисках рабочей машины Главного, но к ступенькам подъехала «Audi Q7» черного цвета. И это была явно не машина для разъездов по объектам строительства…

Яна не двигалась с места, надеясь, что за рулем не тот человек, который… вышел из машины.

– Доброе утро, Яна Яновна. Готов поработать твоим шофером, – произнес Михаил с улыбкой.

Она хотела оглянуться на вахту, но потом решила не вмешивать ни Илью, ни Федора. Спустилась по ступенькам и подошла к машине.

– Я с тобой не поеду. Лучше сдохну.

Развернувшись резко в сторону остановки, чуть не рухнула, но вовремя оперлась на машину.

– Не дури! – повысил голос Миша. – У тебя уже истощение, а ты все не замечаешь.

– Не твое дело! – огрызнулась Янка, доставая телефон и набирая чей-то номер. – Пап, привет! Ты далеко от моей работы? Ой, как хорошо! Можешь за мной заехать? Все объясню. Жду!

Положив телефон в карман, она оглянулась на свое страшное прошлое.

– Я не знаю, зачем ты торчишь в нашем городе, но вполне серьезно тебе говорю: если из-за меня, то это – глупая затея.

– Ян, сядь в машину, давай поговорим.

– Не о чем. Как ты не понимаешь? Я не могу сказать, что ненавижу тебя, но ты – пустое место для меня. Навсегда. Ведь у тебя есть жена, дочь, семья. Что ты от меня хочешь?

– Чтобы было все, как тогда. Я хочу той твоей любви. Мне никто не нужен, кроме тебя.

– Миш, ты меня не считай за дуру. Я повзрослела – с помощью тебя и твоей мамы. Ты никого не любишь, кроме себя. А «та моя любовь» тебе нужна для самолюбования. Жена и дочь тебя не любят? Так и ты их не любишь. Вы квиты. Все. Уезжай. Тебе нечего здесь делать.

– Но у тебя же никого нет!

Она оглянулась на него, смерила взглядом с головы до ног и жестко влепила:

– Нет сейчас, будет потом. И это точно будешь не ты. Не доводи все до ненависти. Тебе презрения мало?

Он что-то хотел еще сказать, но поперхнулся от ее слов. А Яна увидела машину отца, показавшуюся на повороте, и пошла к ней, ускоряя ход.

Здесь и сейчас Михаил понял, что когда-то давно он отказался от чего-то огромного, настоящего, сильного. Имея семью, хороший достаток, перспективы в бизнесе, он не имел счастья. И виноват в этом сам. За все надо платить…

Яна подошла к машине, села в нее, поцеловала отца в щеку.

– Спасибо, пап. Я переработала, наверное. Взяла пару дней отгулов. Ты маме не говори, а то она примчится сразу же. Не надо ее волновать.

– Не скажу, конечно! Только – ты точно не заболела? Совсем синяя стала, как куренок в отделе «птица» времен моего детства.

Янка засмеялась. С папой было тепло и уютно. Весь ее юмор точно в него.

– Не заболела. Просто устала. Поехали, пап.

Он завел машину и аккуратно вырулил на дорогу.

– Что за хмырь крутился рядом с тобой сейчас?

– Как всегда, в точку – именно хмырь, и нечего о нем говорить. Лучше скажи, ты с объекта ехал? Авторский надзор?

Яна знала, как отвлечь отца от любой темы – надо говорить о работе. Так и доехали до ее дома: он говорил, Яна слушала.

– Спасибо, папа. Вечером позвоню маме, вроде, как после работы.