«Надо же, а мне показалось, что уже перешли», – подумал Иван, но вслух не стал произносить – уж больно привередливой оказалась эта девушка.

Тут же на столе оказался бокал, который Ваня наполнил почти полностью, откупорив игристое.

– И себе! – потребовала Эбигейл. – Не хочу пить в одиночку, – тогда чувствую себя пьяницей.

Ваня пожал плечами, достал ещё один бокал и только начал наполнять его, как гостья подала голос:

– Стоп! Себе много не наливай! Чуть-чуть, на донышко!

Эбигейл отхлебнула глоток вина и, смакуя, перекатывала его во рту.

– Итак, Эбигейл, это Вы прокляли меня? – Иван решил, что теперь-то уж можно перейти и к делу.

– Действительно, неплохое, – оценила гостья и промурлыкала. – Каково тебе было столкнуться с тёмной стороной этого мира, с силами Тьмы? Приятного мало, не так ли?

– Не так. Значит, всё-таки ты, – поморщился Ваня.

– Вы! – выплюнула сквозь зубы гостья и залпом осушила весь бокал, а затем со стуком требовательно поставила его на стол. – Ещё!

Ваня налил снова:

– Покорнейше прошу прощения за то, что бездумно посмел оскорбить Вас!

Эбигейл улыбнулась, покручивая бокал в руках, следя за рождающимися на дне пузырьками. Всплывая, они быстро проживали свой жизненный цикл, в конце которого умирали, лопаясь на поверхности:

– О! Моё прощение непросто заслужить… И, к слову говоря, очень, очень немногие оставались в живых через полдня, когда я приходила к ним в гости.

«Что она имела в виду? – пронеслась тревожная, предательская мыслишка в голове проклятого. – Не доживали до её прихода, или не переживали его?»

Возможно, гостья ожидала, что парень сразу же падёт ниц перед ней со слезами на глазах, начнёт умолять простить его, заклинать, мол всё сделает, что только она прикажет. Но…

– Может, в «подкидного»? – вместо этого предложил он. – Побеждаю я – прощаете и расколдовываете. Проигрываю – будем считать это скромное ночное застолье компенсацией за мой длинный язык! Ну, могу ещё в щёчку поцеловать, – по обоюдному согласию.

Эбигейл поперхнулась вином от такой наглости собеседника.

– Чего-то здесь жарко стало, не находишь? – обронил Иван и расстегнул почти на треть молнию от верхней части своего костюма, выжидающе глядя на гостью.

Эбигейл тоже потянула за бегунок молнии на своей одежде, но остановилась, вспомнив, что её бельё сейчас сушится:

– Э-э, нет! Так не пойдёт! – погрозила она пальчиком Ване. – Лучше открой окно! Ик!

– У тебя же голова мокрая! – возразил он, снова переходя на «ты».

– Ща! Где у тя туалет? – ворочая ставшим непослушным языком, заявила Эбигейл, вставая со стула. – Всё там же, где и полчаса назад?

– Да, он, вроде, никуда не собирался, – подыграл ей Ваня. – Дорогу показать?

– Не! Я сама! – твёрдо заявила гостья, ступая нетвёрдой походкой из кухни в коридор.

«Лёд тронулся», – решил Ваня и снова подлил вина в бокал гостьи.

Она вернулась из ванной, держа в руках свою ещё мокрую одежду.

– Кажется, я немного перебрала, – расстроилась девушка. – Отдай зеркало, мне нужно зайти домой, освежиться. Ик!

– Но мы ещё не закончили разговор, – возразил Ваня. – Простишь меня – и можешь идти!

– Ишь чего захотел! Хитрый какой! – заулыбалась Эбигейл, довольная, что раскусила замысел проклятого. – Так не пойдёт! Тут я устанавливаю правила! Зеркало давай! Я быстро вернусь.

– Точно вернёшься? Каковы твои гарантии?

– Опять обижаешь! – печально взглянула на него Эбигейл. – Слово даю. А моё слово нерушимо!

– Я бы рад довериться, но впервые вижу тебя. И на кону ни много ни мало моя жизнь. Хоть залог какой-нибудь оставь, что ли. Что-то ценное для тебя. Например, даже не знаю, паспорт, бельё… невинность?

– Вот мой залог! – и она придвинула к Ване свой бокал. – Сохрани до моего прихода в целости и сохранности!

Он чувствовал, что её сейчас отпускать не стоит, ещё чуть-чуть надавить, ещё чуток напоить, – и она поддастся, а он добьётся своего – наконец лишится своего проклятия.

– Я не отпущу тебя, пока ты не простишь меня! – твёрдо заявил Иван и улыбнулся.

– Какой плохой мальчик! И глупый, – Эбигейл шагнула и оказалась вплотную к нему, провела пальчиком по его губам, печально улыбаясь. – Я ведь убивала и за меньшее…

Иван хотел ей ответить, но вдруг понял, что не может открыть рта. А гостья снова уселась на стул и отпила из своего бокала, насмешливо поглядывая на проклятого. Он потрогал пальцами губы. Странно, будто шов толстыми шерстяными нитками. Отняв руки от губ, он обнаружил на пальцах кровь. Но боли не чувствовалось.

«Какого? – хотел сказать он, но только невразумительно промычал. – Надо взглянуть на своё лицо в зеркале!»

Иван устремился в комнату, к снятому и спрятанному со стены в ванной. Он не заметил, как следом за ним в комнату проскочила чёрная кошка.

Действительно, в зеркале у Ивана губы оказались сшиты грубой нитью, а места проколов весьма заметно кровоточили. Но вот отражение покрылось рябью. «Неужели ещё кто-то сейчас вынырнет с той стороны?» – забеспокоился Иван, но тут заметил Эбигейл-кошку. «Ну уж нет!» – подумал он и схватил четырёхлапую. Эбигейл вырвалась, расцарапав руки парня, и нырнула в портал зеркала.

«Вот сс… Ёшкин кот! – взвыл Иван. Затем он взял ножницы и стал резать сшивающую губы нить. Руками вытащил её обрезки. – Больно!»

– Вот дырищи-то! – выругался он, а из ран заструилась крови, стекая по подбородку, капая на пол, устремляясь по шее, пачкая одежду. – Дрянь! Чем их теперь закрывать? Пластырем?

Странно, но губы беспокоили гораздо меньше, нежели расцарапанные руки.

Не прошло и полчаса, как Эбигейл вернулась обратно, неся в руках аккуратно сложенную одежду Вани, маленькую баночку и такой же пузырёк. Ступала твёрдо, а взгляд был ясным.

– Вот теперь поговорим, – заявила она. – Но после твоей очередной выходки я с чистой совестью могла и не возвращаться. Оставить тебя подыхать.

Иван ощущал себя большим пельменем, который варится в кастрюле. Почему? Он чувствовал, как что-то закипает в нём глубоко внутри. Царапины же, оставленные кошкой, начали покрываться белой пеной.

– А! Уже чувствуешь, как кровь закипает изнутри? – ехидно улыбнулась гостья. – Ведьмины царапины токсичны и, если не знать, как с ними бороться, всегда смертельны. Пей!

Эбигейл протянула проклятому пузырёк. Ваня схватил его дрожащими руками и откупорил. Всё внутри парня горело, руки тряслись, а взгляд покрылся белёсой поволокой. Запах из пузыря был отвратный, но это не то, о чём сейчас следовало беспокоиться. Одним залпом в два больших глотка Иван осушил содержимое.

– О! Теперь ты должен мне ещё больше, чем раньше, – услышал он, когда его тело сначала пронзили мириады мелких иголочек, а потом появилась ломка. Казалось, боль выкручивала суставы, а позвонки и кости хрустели.

Когда тело сдалось и успокоилось – боль прошла.

Ведьма сидела на его кровати, закинув ногу на ногу:

– Ну, теперь готов попытаться заслужить моё прощение? Умолять меня дать тебе шанс? – промурлыкала она. – Но учти, моё терпение уже на исходе, я и так слишком много позволила и спустила тебе с рук. Начинай, или я ухожу…

Иван тут же плюхнулся перед ней на колени, его голова оказалась на её коленях, а руками проклятый обхватил талию ведьмы:

– Я очень виноват, Эбигейл! И очень хочу заслужить прощение! Безмерно!

– Но-но, руки свои не распускай! – гостья оттолкнула ногой покаявшегося проклятого. – Есть только один способ заслужить моё прощение…

– Я слушаю! – как показалось ведьме, не достаточно подобострастно ответил этот человек, но она решила списать это на его скудоумие.

– У тебя есть неплохая сопротивляемость проклятьям в частности и Злу в целом. А это – редкий дар, – вещала ведьма. – И Зло в нашем мире не дремлет. Значит, с ним надо бороться. Не так ли?

– Чёрт бы с ним, лишь бы меня оно больше не касалось! – буркнул Иван.

– А? – не расслышала ведьма. – Что?