В глазах юноши появилась некоторая твердость, когда он тихо пробормотал: Она мертва.”

Оськин тихо вздохнул и снова повернулся к Соллису. - Сментил взял шамана живым, подумал, что ты захочешь поговорить с ним. Лучше поторопись, если ты это сделаешь, я сомневаюсь, что он долго протянет.”

Соллис кивнул и пошел прочь, отдавая приказы через плечо, пока поднимался по Дальнему склону каньона. - Соберите этих лошадей. Посмотри, можно ли что-нибудь сделать для раненого стража Королевства, и посмотри, сможешь ли ты найти кого-нибудь с любым рангом. Этой компании понадобится капитан для путешествия на юг.”

“Так и сделаю, брат. Оськин хлопнул мальчика по плечу и повел его на дно каньона, где уже собралась большая часть королевской стражи. - Давай, щенок. Ты можешь указать мне на сержанта, если он еще остался.”

“Это Джехрид, - угрюмо пробормотал мальчик, когда Оськин повел его прочь.

Соллис увидел брата Сантила, стоящего над обмякшим и истекающим кровью телом жилистого Лонака средних лет. О его статусе шамана свидетельствовала кружащаяся татуировка, покрывавшая его выбритый череп. Точные значения различных символов, которыми покрывались Лонаки, все еще оставались за пределами понимания Соллиса, но он знал достаточно, чтобы отличить знаки воина или охотника от знаков шамана.

"Рана в животе", - сказал Сментил Соллису, его руки делали знаки с плавной точностью, которая пришла от многих лет необходимой практики. Высокий брат обладал незавидной привилегией быть единственным членом Шестого Ордена, попавшим в плен к Лонакам и пережившим этот опыт, хотя и потерял при этом язык. Следовательно, язык жестов ордена был его основным средством общения, если не считать случайной записки, написанной почти неразборчивым почерком.

Соллис склонил голову набок, разглядывая умирающего шамана, и обнаружил, что смотрит на него с типичной ненавистью. Он говорил, не сводя глаз с Соллиса, кровавая слюна текла с его губ и окрашивала зубы, когда он произносил слова. - Мерим хер, фогашт Эл ментах. Шив иллахк ТРО дохимиш.- Мерим ее, всегда есть еще. Как личинки на трупе.

- Вер дохимишин, - ответил Соллис, - ты умираешь. Он опустился на корточки, продолжая говорить по-Лонакски: “ты хочешь быстрой смерти?”

Шаман зарычал, и лицо его задрожало от усилия встретиться взглядом с Соллисом. “Мне от тебя ничего не нужно.”

- Почти год никаких набегов, - продолжал Соллис. - Теперь ты ведешь в наши земли боевой отряд из множества копий. Вы ничего не крадете, не берете ни сокровищ, ни пленников. Все, что вы делаете, это сжигаете и убиваете. Почему?”

Подозрительный блеск появился в глазах шамана, когда он прищурился. - Ты знаешь, почему... синий плащ” - сказал он хриплым, полным боли голосом.

“Нет, - заверил его Соллис с невеселой улыбкой. - Я не знаю, Скажи мне. Он выдержал пристальный взгляд шамана, не видя никаких признаков того, что тот может уступить. Соллиса так и подмывало выхватить Кинжал и начать ощупывать его рану, хотя прошлый опыт подсказывал ему, что Лонаки слишком привыкли к боли, чтобы подобное поощрение принесло плоды.

“Я могу взять тебя с собой, - сказал он вместо этого. - Возвращаемся к перевалу. У нас там есть целители. Как только ты выздоровеешь, я посажу тебя в клетку и проведу по землям, на которые ты совершал набеги. Мерим хер плюнет на тебя, забросает грязью, и ни один Лонак больше не услышит твоей истории.”

Ноздри шамана раздулись, когда он сделал несколько быстрых вдохов. Кровь начала просачиваться сквозь пальцы, которыми мужчина зажимал рану, и Соллис увидел, что его глаза приобрели знакомый, рассеянный вид. -Нет, синий плащ, - сказал шаман, алый поток теперь тек из его рта, когда он ухмыльнулся Соллису, говоря грубым ворчанием. “Меня ... зовут ... в объятия Богов... где моя история будет жить вечно ... в их ушах.”

- Скажи мне!” Соллис протянул руку, чтобы зажать руку шамана, крепко держась. “Зачем тебе рейд?”

- Ты... из-за тебя... - ухмылка шамана стала шире, позволяя капле крови покрыть руку Соллиса. “Ты пришел в горы... и принес то, что известно только Малессе... она приказала ... отомстить…”

Глаза шамана потускнели и закрылись, голова склонилась вперед, когда Соллис почувствовал его последний пульс, не более чем слабое трепетание на ладони.

Что он имел в виду? - Спросил Сментил, когда Соллис поднялся и поднял флягу, чтобы смыть кровь. Как и большинство братьев, Сантил лишь отчасти понимал Лонака. Соллис же, напротив, использовал годы, проведенные на перевале, чтобы узнать как можно больше. Это было мучительное дело, основанное на редко взятых пленниках и немногих соответствующих книгах, которые он почерпнул из библиотеки третьего порядка. Хотя пленники Лонака почти никогда не разглашали ценную информацию, они всегда с энтузиазмом нападали на своих тюремщиков со всеми оскорблениями, которые они могли собрать, что значительно увеличивало его словарный запас и понимание синтаксиса. Это также означало, что он говорил на языке Лонака еще более грубом, чем оригинал.

- Рова кха эртах Малесса, - сказал он, стряхивая розоватую воду и устремляя взгляд на север. Солнце уже давно перевалило за Зенит, и тени на горах удлинились. Высоко на гранитных склонах усиливающийся ветер гнал снег в ясное голубое небо. Как всегда, когда он смотрел на эти вершины, у него возникало ощущение, что его пристальный взгляд возвращается. Какими бы голыми они ни казались, шансы пройти через Доминион Лонаков незамеченными всегда были в лучшем случае ничтожны. У братьев-ветеранов была поговорка: "у гор есть глаза."Через несколько дней она узнает о том, что здесь произошло", - подумал он. Что она тогда будет делать?

- ”То, что известно только Малессе", - уточнил он, снова поворачиваясь к Сентилю. - В темноте, брат. Он говорил о темноте.”

Он направился к гребню склона и начал спускаться туда, где они привязали своих лошадей. “Лучше приведите этих гвардейцев в некое подобие порядка, - сказал он. “Мы возвращаемся к перевалу со всей возможной скоростью. Брат-командир должен знать об этом.”

Потребовалась ночь и день, чтобы добраться до Скелланского перевала. Соллис изо всех сил подталкивал свою смешанную компанию, поддерживая убийственный темп и отказываясь отдыхать с наступлением темноты, несмотря на состояние раненых стражей Королевства, трое из которых скончались еще до того, как путешествие было закончено. Он ожидал некоторого осуждения от своих товарищей-гвардейцев, но они по большей части молчали. На протяжении всего путешествия их глаза постоянно блуждали по вершинам и долинам с настороженным трепетом, лица бледнели от страха, который не исчезнет, пока они не окажутся далеко от этих земель.

“Они были как призраки, - сказал Джехрид, мальчик-солдат, в ответ на просьбу брата Оськина рассказать о гибели его полка. “Просто казалось, что он возник из воздуха. Парни думают, что это было какое-то темное заклинание, наложенное их шаманом.”

- Темное заклинание, да?- Спросил Оськин, весело фыркнув.

“А как еще это объяснить?- Ответила Джехрид, слегка покраснев. - Двести человек просто появились из ниоткуда. И то, как они сражались... - он поморщился и покачал головой. “Не естественно.”

“Сто восемнадцать, - сказал Соллис. Он не потрудился обернуться, ведя коня вдоль гребня, который постепенно спускался к поросшей редкой травой равнине к северу от перевала. “И не все они были мужчинами. Лонакам не нужна темнота, чтобы устраивать засады на дураков, мальчик. Это их земля, и они знают здесь каждый камень.”

Узкие ворота в самой северной стене перевала открылись после обычной задержки, когда часовые на парапете убедились, что приближающийся отряд не переодетый Лонак. Это была уловка, которую их враг не предпринимал десятилетиями, но Орден никогда не забывал тяжелого урока. Соллис повел отряд внутрь, чтобы проложить себе путь через изгибы и повороты внутренних укреплений, пока они не вышли во внутренний двор.