Пишу сообщение Люку, в котором прошу не ждать нас, и обессилено падаю на диванчик напротив двери. Силы остались только на то, что поднимаю руки и прячу в ладонях лицо. Наша жизнь покатилась в неизвестном направлении, и я просто не понимаю, что с должен делать. Алекс обмолвилась, что у нас некий кризис, но какой нахрен кризис между людьми, которые любят друг друга? Я перестал вспыхивать и теперь воспринимаю всё намного проще, чего не сказать о Лизи, которая всё чаще и чаще начала выносить мозг без причин. Моих сил осталось мало. Я не знаю, что делать. Никто не знает. Том, зная Лизи большее количество времени, тоже пожимает плечами и предлагает пережить тяжёлое время. Это какой-то сраный кошмар. Хочется, чтобы нас вернули на несколько месяцев назад, когда всё было в порядке. Я даже согласен вернуться на пару часов назад и отменить ужин академии, лишь бы с ней всё было в порядке.

Битый час, мои вопросы попросту игнорируют, чем приводят в бешенство. Я почти вою и прожигаю каждого мимо проходящего взглядом. Вероятно, чувствуя скверное настроение, все стараются обойти меня стороной, словно я представляю собой разъярённого зверя, вероятно, так оно и есть.

Мужчина, который занял роль доктора Лизи, выходит из кабинета, и весь накопленный негатив устремляется на него.

– Мне кто-нибудь и что-нибудь скажет, как себя чувствует моя девушка?

– Для этого я тут, – кивает он.

– Неужели, – рычу в ответ, на что получаю сдержанную улыбку. Он либо безумец, либо самоубийца.

– Вам не о чём беспокоиться. С ней всё в порядке, и с ребёнком тоже. Она немного ослабла.

У меня начинает звенеть в ушах. Воспринятое информации сейчас кажется, как никогда трудным. Всё не иначе, как бред. Холодок пробегает по спине, благодаря чему застываю, думая, что окончательно поехала крыша.

– С.. с кем?

– С вашей девушкой и ребёнком.

– Ребёнком? – мой голос дрожит и становится сиплым.

Мужчина поднимает густые брови.

– Вы не знали?

– Мать вашу, конечно, я не знал!

Он хлопает меня по плечу и улыбается.

– Тогда поздравляю, ваша девушка беременна.

Ваша девушка беременна. Ваша девушка беременна. Ваша девушка беременна. Эти слова гудят в голове. Дрожать начинает не только голос, но и колени. Что я натворил?

– Какой срок? – вопрос вырывается только с помощью чуда.

– Этого сказать не могу. Я не являюсь её врачом, скажу лишь то, что не больше трёх месяцев. Возможно, чуть больше или меньше, точные сроки должны знать там, где она стоит на учёте. Это нехватка витаминов в организме. Вы сказали, что она мало ест, что поспособствовало потери сознания. Она сейчас не одна, поймите.

– Я могу её увидеть?

Он делает шаг в сторону и жестом приглашает меня войти.

– Конечно.

Силой заставляю себя сдвинуться с места, потому что не знаю, что делать и как принять полученную информацию.

Закрываю за дверь и смотрю на свою девушку.

Лизи лежит на боку и, подперев голову рукой, смотрит в одну точку, от чего становится страшно и жутко. Конечно, она знает, но молчала, и я понимаю по какой причине. Отрежьте мне проклятый язык. Я всё списывал на мелочи. На гребаный хот дог, на завал на работе, на переезд, на поиск квартиры, на всё, кроме себя самого. Она задавала каверзные вопросы, на которые я легко отвечал, но кто знал, что на тот момент всё уже произошло. В голове даже не пробегала мысль о беременности, но почему? Мы не предохранились несколько раз. Даже сегодня я не подумал о том, чтобы отлипнуть от неё и сходить за гребаным презервативом, который поспособствует избежать беременность. Я думал только о том, как бы быстрей сделать дело. И вряд ли думал нужным местом.

Её карие глаза обращаются ко мне с сожалением и грустью. Я не знаю, как начать, да и нужно ли. Не думал, что могу стать отцом так рано, но с ней теряю рассудок. Наши пренебрежения закончились совершенно не детским положением. Просить прощения? Поздновато с моей стороны. Я должен был понять всё намного раньше. Изменения в поведении, плохой аппетит, да и вообще, чёрт бы меня побрал, женские дни. Видимо эмоции от того, что она ради меня переехала во Флориду, вскружили голову, и я не особо осознавал, что могу сделать.

Остаюсь в пороге, не понимая, как себя вести.

– Я не хотела испортить вечер…

Не знаю, отказывается ли она говорить об этом сейчас или думает, что я остаюсь в неведении. В любом случае, её самочувствие важнее.

– Ты ничего не испортила. Как ты?

Лизи пожимает плечами.

– Нормально.

Что-то внутри подсказывает: тему с беременностью заводить не стоит. Я хочу, чтобы она была честна и рассказала сама. Снаружи кажется, что я остаюсь спокоен, но внутри бушует ужас и страх. Я могу разрушить наше будущее одним щелчком пальцев и, вероятно, я уже щёлкнул.

Каждый день я нахожусь в каком-то трансе, ища путь к выходу, но не могу его найти. Смотря на Лизи, жду, когда она расскажет, но она молчит, и каждый чёртов последующий день, во мне разгорается дикая ярость, которая не ощущалась очень давно. Последний раз подобное чувство я испытывал тогда, когда она пролежала без сознания несколько дней. В те дни я ждал. Ждал, когда могу вцепиться и свернуть шею тому ублюдку, не знаю, к радости ли или к сожалению, этого не сделал, но двинуть ему всё же удалось. Мне тяжело поверить, что Лизи беременна, слова врача до сих пор эхом отзываются в голове. Я потрошу грушу, изводя себя до такой силы, чтобы не прийти домой и не сорвать на ней весь накопленный гнев. Люк снова всё списывает на наши ссоры, потому что я не решаюсь рассказать правду. Я вообще не решаюсь с кем-либо заговорить на эту тему, даже с Лизи.

Мой взгляд устремлён в экран телевизора, но мысленно я совершенно в другом месте. Я мучаю себя картинкой нашей жизни вдвоём. Уже сейчас ревность во мне полыхает. Я не хочу делиться ею абсолютно ни с кем, а ребёнок заберёт всё время, которое было только для меня. Да, я эгоист. Я боюсь, потому что мы молоды и сами не встали на ноги. Какие из нас родители? Мы сами ещё дети. Уже сейчас в ней играют гормоны, что дальше? Мысли путаются, от чего голова идёт кругом. Лишь иногда я забывал о беременности, но это случается тогда, когда она лежит подо мной голой, издавая самые восхитительные стоны на свете, а с ребёнком уйдёт даже это. Он заберёт абсолютно всё.

– Я в душ, – сообщает Лизи.

Как только она скрывается за дверью ванной комнаты, подлетаю с дивана, в поисках хоть каких-то ответов.

Роюсь по тумбочкам, полкам в шкафу и на кухне, в её одежде. Я не знаю, что хочу найти и хочу ли. В сумках тоже пусто. Ничего. Я не нахожу ничего, но ведь где-то должен быть хотя бы тест или что-нибудь, говорящее о её положении. Последнее, что нахожу – сумку, с которой она ходит на лекции. Перебираю один карман за другим, и руки трясутся. За всё время наших отношений, я не позволял себе трогать её телефон и сумку. Это личные вещи. Я знал, что она ничего не скрывает. Точней, не скрывала. Последние новости говорят о том, что меня держат в стороне от самого важного. И хуже того, мне лгут.

Последний карман не пуст. Жар проходится по всему телу, когда вынимаю его содержимое.

Тот страх, с которым пустился в поиски – ничто, по сравнению с той ярость и дрожью сейчас. В руках ответы на вопросы: тест и снимок, на котором нет ничего понятного. Сердце с грохотом колотится в груди, оглушая и пугая. Это мой ребёнок. И если бы не тишина, опустившаяся на ванную комнату с отключением воды в душе, я мог загнуться по полам от обиды. Я никогда не чувствовал ничего подобного. Ситуация с отцом кажется такой детской, когда я ставлю рядом ту, что происходит сейчас. Она скрыла от меня беременность. Врала мне, смотря в глаза. Делала вид, что ничего не происходит, хотя с каждым новым днём наши отношения катались на дно.

Успеваю всё убрать на место и вернуться на диван, когда Лизи появляется в поле зрения спустя полминуты, обёрнутая в белое полотенце. Обычно я сразу следую за ней, но не сегодня. Руки дрожат в такт ногам, а тело обессилило и стало ватным, что невозможно самостоятельно подняться с дивана. Я просто не двигаюсь. Мной овладевает страх. Дикий животный страх.