– Ты какая-то ненормальная, – бубнит Бекка, когда мы двигаемся на обед. – Кто радуется скучным лекциям?

С улыбкой пожимаю плечами и предполагаю:

– Человек, который не был на них год.

– Пристрелите меня, – фыркает она, поднеся к виску воображаемый пистолет, созданный из двух пальцев.

– Это может пройти.

– Да, скорей бы. Мне больше нравилось, когда мы спали.

– Ты просто не хочешь получать замечания одна.

– Возможно, – хихикает девушка.

На талию ложатся ладони и, тем самым, останавливают движение. Но чувствуя их тепло, сразу узнаю, кому принадлежат мои мурашки. Джаред оставляет поцелуй на щеке и подмигивает Бекке, которая изображает рвотный позыв.

– Сладкая парочка.

Джаред начинает набирать обед, я же пытаюсь не обращать внимание на пристальную слежку, в которую вновь вернулась. У меня даже получается, но, когда Бенуа смотрит на меня, а после задаёт вопрос, я бледнею на глазах.

– Ты не сказала ему?

– Что? – сипло выдавливаю я.

– Кого видела на выходных.

– Нет.

Она кивает и смотрит на Джареда, который шагает вперёд с подносом в руках. Он не успевает занять стул, как тут же начинает перепираться с Крисом. Я и Бекка получаем свои тарелки, которые он двигает в нашу сторону, но аппетит – странная штука. Минуту назад был, сейчас его снова нет. Пока друзья шутят и смеются, я сижу молча. Я действительно напугалась, что Бекка знает о беременности. Никто не может даже предполагать подобного, конечно, если не заглянет в дальний карман сумки, где лежит тест и снимок. Кроме всего прочего, там же покоится направление, которое выписали в клинике Форт Лодердейла. Я должна записаться на приём, и мне нужно придумать алиби моего местонахождения на несколько часов, потому что работы у меня нет, а Джаред может быть дома или ожидать меня, чтобы отвезти домой.

Поворачиваю голову и натыкаюсь на изумрудные глаза друга, который будто почувствовал взгляд и за секунду перевёл его с какого-то члена команды на меня.

– Знаешь, мы так и не погуляли, – пихнув меня плечом, говорит Бекка.

– Ты забыла про субботу? – интересуюсь я, когда получаю улыбку Дина и посылаю ответную.

– Я имею в виду: ты, я и Дин. Можно только я и Дин, у тебя могут возникнуть неотложные обстоятельства, как пример.

За год Бекка не изменилась, она всё также продолжает интересоваться Дином. Обязательно уточню, сменил ли он ориентацию. Думаю, что на роль его девушки соберётся неплохое количество желающих.

Достаю телефон и пишу сообщение, говоря, что кое-кто в нём заинтересован, меньше чем через минуту получаю ответ: «Кто?». Вновь поворачиваюсь к Дину и незаметно указываю пальцем на Бекку, которая увлеклась разговорами с Алекс. Дин закатывает глаза и широко улыбается. Он качает головой и утыкается глазами в экран телефона. В нашем диалоге бегают три точки, значит, он набирает ответ. Смеюсь, когда читаю: «Ты забыла?». Ничего не изменилось, у Бекки нет шансов. Дин снова опускает глаза к экрану телефона, а следом отражается новое: «Если Трент даст какой-то намёк обо мне, то сообщи».

Теперь я смеюсь открыто. Смотрю на Трента, а после возвращаю взгляд к Дину. Отрицательно кручу головой, говоря о том, что тут уже его шансы равны нулю. В прошлом году Трент приглашал меня сходить куда-нибудь. Конечно, он может обладать той же ориентацией, что и Ками, но подобного интереса к парням, мне доводилось наблюдать.

Дин строит печальную рожицу, и я отворачиваюсь. Следом встречаюсь с глазами Джареда, который, как оказалось, следил за нашими переговорами.

– Я начинаю ревновать, – говорит он.

Показываю язык и улыбаюсь.

Джареду не за что переживать. Ему в принципе не за что переживать, я уже дала своё согласие на замужество и нахожусь в положении, которое скрываю. Дин же интересуется мной только на уровне дружбы, но этого мой парень тоже не знает. Ненавижу скрывать и иметь тайны, потому что Джаред уже стал мне лучшим другом, а не только парнем.

Волнение и нервозность берут своё. Я искусала нижнюю губу до крови и протерла в кресле дыру, пытаясь найти себе место. Вот уже семь недель я нахожусь в положении и неделя с небольшим, как не могу сообщить эту новость Джареду. Кошки скребут на душе, но даже это не прибавляет сил для разговора.

Пространство вокруг сгущается, как грозовые тучи. Приятные зелено-белые оттенки стен не несут никакого спокойствия, а только новую порцию волнения. Я практически сошла с ума, готова поклясться. Мимо проходит персонал клиники и женщины, чья походка сравнима с пингвинятами. Поверить не могу, что скоро стану одной из них: поглаживая поясницу, буду передвигаться с глупой улыбочкой на губах. Я всё ещё стараюсь принять и смириться с мыслью, что ношу в себе новую жизнь.

Над кабинетом загорается белая лампа, говорящая о том, что я могу войти. Это я и делаю: кладу ладонь на металлическую ручку и, выгнав нервоз, открываю дверь. Женщина лет сорока, занимает кресло за рабочим столом по левую сторону от двери. Её голубые глаза обращаются ко мне, а на губах расцветает радушная улыбка.

– Добрый день, мисс Майерс, присаживайтесь.

На ватных и в то же время дрожащих ногах, мямлю приветствие и занимаю стул, на который указала её рука. Не томлю ожиданиями, сразу кладу на стол направление. Глаза женщины пробегаются по записям, и новая улыбка тянет уголки её губ вверх. Хотелось бы мне радоваться также, ибо я замерла.

– Какая приятная новость, примите мои поздравления, – говорит она, взглянув на календарь. – Получается, сейчас семь недель.

Киваю, и она открывает журнал. Прекрасно, ведь за несколько минут, мне удалось выдавить только приветствие. Чувствую себя рыбкой, способной только открывать рот и глотать кислород.

– Раздевайся до пояса, будем смотреть, – улыбается она, указывая в сторону кушетки.

Делаю всё под забвением или гипнозом. Вероятно, если указать мне на край крыши, я сигану вниз лишь по одной просьбе. Вряд ли я когда-нибудь так волновалась. Дрожу не только внешне, но и внутри. Если это происходит сейчас, то что будет со мной, когда придётся сесть за стол переговоров и посмотреть в глаза Джареда. Я в ужасе и панике.

– Волнуешься? – спрашивает женщина, занимая кресло у компьютера. – Думаю, что тебе тоже будет интересно посмотреть.

Прямо перед глазами загорается экран с чёрной картинкой, и я вздрагиваю, как от резкой вспышки света. Всё как было несколько недель назад: гель, устройство на моём животе рисует круги, непонятные картинки на экране. Воздух вылетает из грудной клетки, когда вижу и понимаю, что смотрю на свой комочек. Это та самая жизнь внутри меня. То, что скоро станет и уже растёт будущим человеком. Эмоции переполняют, благодаря чему едва сдерживаю слёзы. Я слышу не щелчки, которые делает женщина, перемещая датчик в разные стороны, а грохот собственного сердца в ушах.

– Они прекрасно себя чувствуют.

Как только слова слетают с её губ, я едва не издаю писк то ли ужаса, то ли радости.

– Они?

– Да, – кивает она. – Малыши близнецы.

Больше не держусь, позволяю эмоциям взять верх. Слёзы тут же проскальзывают по щекам, и мне с трудом удаётся ловить их дрожжами руками, иначе выйду отсюда без глаз.

– Мои поздравления. Можете поздравить папу.

Силой выдавливаю улыбку и киваю.

Я боюсь, что Джаред придёт в ужас из-за одного ребёнка в таком возрасте, а тут их будет сразу парочка. Я вот-вот рухну и потеряю сознание. Господи, лучше бы так оно и было. Я хочу открыть глаза и понять, что это всего лишь сон, который перескажу Джареду, и мы вместе посмеёмся за завтраком. Вероятно, теперь не до смеха, потому что это вовсе не сон. Это наша реальность и наши пренебрежения, которые вышли боком.

– Хотите послушать их сердечки?

– А уже можно? – всхлипываю я.

– Конечно. Сердцебиение можно услышать с пятой надели, а у нас уже семь.

Новая волна дрожи накрывает с головой, как только до ушей доносится быстрый стук двух сердечек. И теперь я почти уверена, что выйду отсюда слепой и опухшей. Тяжело признавать, но я больше не думаю о мнении Джареда. Слушая сердечный ритм, я думаю только о том, как уже люблю их; как всё смогло поменяться только благодаря тому, что увидела очертания на экране и послушала первые звуки.