– Зал битком набит! – Мендель смотрит в узкую щель, слегка раздвинув кулисы. У нас у всех Премьера! Кажется, что мандражируют все. Хотя с чего бы? У всех за плечами не один год подобных выступлений. На свадьбах, праздниках, просто на вечеринках, а вот подишь ты, волнуются. И только я спокоен как удав, как-то нет мне времени волноваться, вот отыграем концерт, а там уж видно будет. Всё. Пора! Я делаю знак музыкантам, и все занимают свои места, показываю большой палец Менделю и киваю на сцену. Его выход.

Мендель начинает своё выступление с куплетов которые я нагло передрал у Бориса Сичкина из своего времени. По странному совпадению Фляйшман сейчас напоминает мне одновременно и Бубу Касторского и Попандопуло, только помолодевших лет на десять-пятнадцать. Видимо зрительная память прошлого у меня начинает понемногу стираться и угасать. Куплеты в этом времени довольно популярный жанр и как нельзя лучше подходят для конферанса. По ходу концерта Менделю предстоит представить не только наших вокалистов, но и музыкантов.

Для чего каждый исполнитель приготовил свою небольшую музыкальную визитку. Выглядеть всё это должно легко и непринуждённо, но кто бы только знал, чего мне стоило добиться этой «лёгкой непринуждённости»! Музыканты обычно держатся в тени вокалистов и не привыкли к публичности. Но наш Ансамбль должен быть узнаваем «и в лицо, и на слух», и сегодня мы делаем первые шаги в этом направлении.

Но вот конферансье представляет наш первый номер и объявляет публике солистку. Крылья занавеса начинают медленно расползаться в стороны, раздаются первые аккорды, и Танечка в матросском костюмчике начинает задорно приплясывать в такт музыке, а в зал уносятся первые слова песни.

Вчера, когда после окончательной примерки Таня уходила от нас с матросским костюмчиком, мама в шутку пожаловалась нашей соседке:

– Вот Бэллочка, полюбуйтесь на этого негодника! У него ещё совсем нет никакого интэрэса до наших дэвочек, но он уже приводит ко мне барышню и говорит: – Мама, мне нужен шикарный женский костюм для этой красавицы! Так вы спросите меня, шо будет, когда такой интэрэс до дэвочек у него появится? Таки я вам отвечу! Мне придётся открывать пошивочное ателье!

Женщины весело смеются над немудрёной маминой шуткой, а я только тяжко вздыхаю. А что мне оставалось делать, когда выяснилось, что у Тани совсем нет подходящего платья для премьеры песни. Нет, так-то женские матросские костюмчики в это время хорошо известны и вполне себе в моде. Но времени до премьеры оставалось совсем немного, а из знакомых модельеров у меня есть только одна, и она сейчас сидит в первом ряду рядом с Беллой Бояновной, «крёстной мамой» нашего ансамбля и азартно вместе со всем залом подпевает нашей солистке. Успех! Первая песня публике понравилась, и можно немножко перевести дух. Довольный Мендель знаками показывает, что мы идём на бисирование.

Что-то мы перемудрили с хронометражем. Когда делали вчерашний заключительный прогон концерта, то окончательно сошлись во мнении, что на весь концерт у нас уйдёт полтора часа времени, если и будет бисирование обеих новых песен, то дополнительно уложимся в полчаса со всеми поклонами. Итого максимум два часа чистого времени на концерт. Но нет! Публика принимает под овации все наши песни. То ли по хорошей музыке соскучились, то ли погода влияет, или ещё что подействовало, но все песни идут под шквал аплодисментов.

Хачик и Таня выкладываются на полную катушку, хорошо, что я сразу решил их чередовать после каждой песни, чтоб у них была возможность отдыха перед следующим выступлением. Глядя на них и, музыканты играют на пределе своих сил и возможностей. И это не фигура речи, так как никаких электронных усилителей у нас нет, нет даже обычного микрофона, не говоря уж о профессиональном для вокалиста. Так что никакой «фанеры», только то, на что способны твои лёгкие и твои руки. Но недовольных нет, ни в зале, где, несмотря на открытые окна очень душно, ни на сцене, где немного просторнее, но ничуть не свежее, чем в зале.

Мендель, улучшив момент, делает мне «большие глаза» и восторженно шепчет: – Два с половиной часа! – и я его понимаю. На такой успех мы не рассчитывали. Уже видно, что премьера удалась. Концерт подходит к завершению, и я очень надеюсь, что финальная песня получит такое же признание и обретёт ту же популярность, что в своё время получила в моём времени. Даже исполнители чем-то неуловимо похожи между собой. Те же ямочки на щеках, та же чуть застенчивая улыбка и та же внутренняя энергия, что не даёт вокалисту стоять на месте. Разве что Хачатур немного моложе, чем Мурат Тхагалегов, но как говорят: – Молодость – это единственный недостаток, который сам проходит с годами.

И вот финал! Раздаётся ритмичный звук барабана, а затем начинается музыкальный проигрыш, немного напоминающий лезгинку. На сцену пританцовывая, выходит Хачатур и в его руках лёгкий бубен. В зал уносятся первые аккорды и слова песни:

На город опускаются поздние сумерки, все давно уже разошлись по домам. Усталые, но счастливые артисты. Возбуждённые и довольные зрители. И даже озадаченное таким успехом своего ансамбля конторское начальство. И только в скромном кабинете заведующего клубом сидят печальные завхоз и его шеф. Тускло светит керосиновая лампа и в её неверном свете Опанас Богданович разливает по двум стаканчикам остатки водки. В полной тишине молча берёт стакан в руку и смотрит на своего начальника.

– Так шо, Василий Иванович, стало быть, конец нашей тихой жизни пришёл?

Не дождавшись ответа и не чокаясь, вливает в себя водку и начинает закусывать горбушкой хлеба, макая её в солонку. Василий Иванович, солидный мужчина в годах, поднимает свою рюмку на уровень глаз и смотрит свою стопку на просвет, словно пытаясь там, внутри, что-то для себя разглядеть. Но так ничего и не увидев, зачем-то нюхает водку, морщится и выпивает одним глотком. Поставив стакан на стол, занюхивает корочкой хлеба и с какой-то внутренней тоской вздыхает:

– Эх! Да лучше бы они водку пили и девок водили!

Премьера нашего концерта в клубе торгового флота и одновременно презентация нового ансамбля для широкой публики, закончилась полным триумфом «Поющей Одессы». На следующий день восторженные слухи о прошедшем концерте шумными воробьиными стаями разлетелись по улицам и дворикам Одессы, и обсуждались на каждом углу, казалось, всеми, кто имел язык и уши.

Имена Танечки Волгиной и Хачика Гаспаряна то и дело всплывали в разговорах на совершенно посторонние темы и это ни у кого не вызывало удивления. А словосочетание «Мендель Фляйшман» спустя какое-то время приобрело устоявшееся и общеупотребительное значение успешного человека сумевшего организовать сверхприбыльное дело из ничего, буквально на пустом месте.

Эйфория от выступления чувствовалась и на следующий день после концерта на собрании группы. В отличие от остальных музыкантов, с жаром обсуждающих вчерашнее выступление, я не только не разделял общего восторга, но и находился в подавленном состоянии духа. Успех, конечно, но мне было с чем сравнивать из прошлой жизни, и я понимал, что даже в это время мы могли бы выступить на порядок лучше. Эх, сюда бы мой домашний синтезатор Ямаха! Недорогой и простенький, но как мне его не хватает здесь…. Что мы сейчас имеем из инструментов? Мой аккордеон и баян Менделя. Из медных духовых есть валторна, туба, тромбон и труба, остальные духовые; это флейта, кларнет, гобой и фагот.