– Вот-вот! – Григорий Арнольдович не преминул вставить «свои пять копеек» и забить последний гвоздь «в крышку гроба» моих каникул. Надо на лето разработать для Миши усиленную программу подготовки, что б меньше болтался на улице, а больше уделял внимания музыке. И, Николай Николаевич, проведите с Мишей «ликбез» по музыкальной части. Это позор! Студент можно сказать уже третьего курса плавает в определениях и не может правильно идентифицировать музыкальное произведение.

А вам, милые дамы, тоже надо обратить на Мишу более пристальное внимание. Мария Михайловна, Вам не кажется, что Ваш подопечный слишком горбится за роялем и слишком высоко поднимает кисти над клавиатурой при игре? Как-то это выглядит не слишком эстетично, поработайте над мальчиком, хотя к его игре у меня претензий нет. Но тут Вам самой решать, увеличивать время занятий, или всё оставить на прежнем уровне.

А Вам Юлия Александровна большое спасибо и примите моё искреннее восхищение. Вы опять блестяще показали, что Ваша методика подготовки вокалистов заслуживает самого пристального внимания, изучения и распространения. Пора покончить с кустарщиной в обучении! Но с мальчиком теперь надо заниматься и заниматься! В Ваши руки попал талант, постарайтесь его развить, как это только Вы и умеете!

Пипец! Это называется «сходил за хлебушком». Написал, нафиг, «Шедевр»! Дома за него по шее получил, в институте каникул лишили, да ещё и нагрузки увеличили. Эх! Жизнь моя жестянка….

Перед расставанием Николай Николаевич предупредил меня, что Одесская областная организация союза композиторов Украины, председателем которой он является, «поставила вопрос» перед партийным руководством области «Об упорядочивании музыкальных мероприятий самодеятельных коллективов Одессы и Одесской области». Долго же наше с Менделем «послание» добиралось до адресата, но добралось в такие дали и выси, что мы об этом даже и думать не могли! Вот теперь иду домой и гадаю, во что это выльется.

Думаю, что для нас хуже уже не станет. «Поющую Одессу» у нас хотят отжать самым наглым рейдерским захватом. Меня уволили как малолетку, так как я стоял на ставке матроса и как тут возразишь? Всё по закону, хотя принимали меня в ансамбль как пианиста-аккордеониста, и мама давала на это своё разрешение. Тоже всё по закону. Но «закон что дышло, куда повернул туда и вышло». Теперь выкручивают руки Фляйшману, но не на того нарвались, господа-товарищи. Менделя проще самого убить, чем заставить его убить своё детище.

Основное требование выдвинутое Фляйшману, это принять ещё одну вокалистку и одного вокалиста, и трёх музыкантов. Одну музыкальную ставку (меня) уже «освободили». Теперь копают под Сергея и Толика. Да уж…. Походили номенклатурные папы-мамы зимой на танцы и решили, что их детки ничем не хуже, а может даже лучше, чем эта «вертихвостка» Волгина, или косноязычный Хачик. Да и родные детки, играющие и поющие в таком «престижном» ансамбле, это ж такая услада для родительского сердца!

Но вот худрук чего-то кобенится, какую-то ерунду про музыкальные способности несёт. Как это у моего ребёнка нет голоса и слуха? Да её все хвалят! Ну и что, что она не училась в консерватории? Она и так способная! И чего ему надо? С ним уже и по-хорошему говорили, и на неприятности намекали. Нет, упёрся рогом и ни в какую, ну да ничего, и не таких ломали и через колено гнули. Никуда не денется, сейчас фининспекторы закончат проверку, и как пить дать, загремит Фляйшман на нары, раз по-хорошему не понимает! А там и другого художественного руководителя назначат, более понятливого и сговорчивого.

Весна двадцать восьмого года для меня неожиданно выдалась напряжённой и связано это было не только с нервной суетой, вызванной окончанием второго курса института и последующими экзаменами, хотя и этого тоже хватило с избытком, и даже не с теми проблемами что возникли вокруг «Поющей Одессы». Попытка «переподчинить» ансамбль и сменить его руководство при более тщательном рассмотрении выглядела настолько по-дилетантски непродуманно и глупо, что кроме усмешки у меня не вызывала ничего. Не, ребята, такие «детские» наезды отбиваются на раз. Ваших хотелок маловато будет, теперь у нас «всё по-взрослому», и документально оформлено. Тщательнее готовиться надо товарищи, далеко вам ещё до рейдеров девяностых.

Намного серьёзнее и опаснее та нездоровая обстановка, что сейчас складывается вокруг песенного жанра вообще. И касается это не только нашего ансамбля. До попадания в это время я как-то особо не задумывался над тем, что и как пели наши деды и бабки. Из детских воспоминаний у меня остались только «Ой мороз, мороз», «Во поле рябина стояла», да «Ехал на ярмарку ухарь купец» и может быть ещё с десяток подобных песен. Ну что могли петь наши предки? Ни магнитофонов, ни компакт-дисков в это время ещё нет, патефоны и граммофоны дороги и от того большая редкость, так откуда могли взяться новые песни у народа? Что пели по деревням ещё их деды-прадеды, то и внуки петь продолжают. Однако оказалось, что я заблуждался и глубину своего заблуждения понял только попав в это время.

Я не могу сравнивать с другими городами, так как кроме Одессы я пока больше нигде не бывал, но если и в других городах поют хотя бы в половину от того, сколько поют в моём городе, то сейчас бывшая российская империя должна напоминать одну большую сценическую площадку. В Одессе поют все и везде. У каждого, даже самого небольшого учреждения, есть свой музыкальный коллектив или хотя бы хор. Чем крупнее предприятие, тем многочисленнее и профессиональнее ансамбль.

Нам просто повезло, что за четыре года существования конторы у неё так и не дошли руки чтоб электрифицировать свой клуб, а среди тех немногочисленных музыкальных любителей-энтузиастов, что до нас играли в клубе так и не нашлось желающих вкладывать свои кровные рубли в «зимнее обслуживание» этого светоча культуры. Что вполне устраивало и завклуба, и его зама по хозяйственной части. Ни забот, ни тревог, а вроде как бы и при деле, и при зарплате.

Появление нашего ансамбля забот прибавило существенно, но кажется наше клубное начальство, принявшее нас по началу настороженно и с опаской, теперь вполне довольно и к нам относится с полным одобрением. Косвенно имея от нас свои сладкие плюшки и маленькие жизненные радости. Сам слышал, как наша уборщица, Глафира Тимофеевна, женщина ещё не старая, но жизнь повидавшая, убирая с утра кабинет завклуба и гремя пустыми бутылками в сердцах бурчала:

– Ну куда ж это годиться-то, а? Ведь Василий Иванович такой мушщина серьёзный и рассудительный был, а нынче кобелюет, стервь, как парнишка молоденький до сладкого впервой добравшийся! Вот как пить дать допрыгается с бабами-то, Катерина прознает, так она ему покажет и девок, и водку… Тьфу ты, бестолочь старая, седина ему в голову, а бес в ребро! Все они, мужики, одним миром мазаны, кобели проклятущие!

«Поющая Одесса» не единственный ансамбль в городе что летом играет для публики. Практически все скверы, парки и пляжи «оккупированы» такими же энтузиастами. Но если мы играем для «галочки в отчёте», а по существу, используем летнюю площадку для репетиций новых песен и не имеем с этих выступлений ни копейки кроме официальной зарплаты, так как билетами на «казённую» танцевальную площадку тоже заведует местком, то в остальных местах отдыха песни и танцы в основном оплачиваются в карман музыкантов.

В сквериках и парках играют и поют не только самодеятельные коллективы от предприятий, в Одессе очень много бродячих музыкантов. Практически на всех рынках, у вокзала, в порту, в поездах и даже в трамваях есть свои певцы. Чаще всего это один певец или группка из двух человек, певец и аккомпаниатор. Реже из двух музыкантов и одного певца или певицы. Аккомпанементом обычно служит гармошка или балалайка, однажды на Привозе видел скрипача. Но такие «продвинутые» музыканты, обычно играют в пивных или кафешках.