Тут и Борису карты в руки, и мне заботы меньше. Ну, не специалист я «по скоростному» съёму квартир. Всегда предпочитаю, чтоб места в отелях мне бронировали заранее и при выборе предпочтение отдаю комфорту. Но тут вот вдруг приспичило мне «окунуться в исторические реалии с полным аутентичным погружением». Борис только покривился, услышав про мои «хотелки» и ухмыльнувшись, посоветовал:

– Миша, таки – да! Реалии, это конечно хорошо, но послушай совета старого друга. Никогда не погружайся в них слишком глубоко. Эти «реалии» иногда затягивают и обычно скверно пахнут. Потом не выберешься и не отмоешься. И ещё помни за Одессу. – Если бы у всех блядей блестели глаза, то в Одессе наступили бы белые ночи. – Увидев моё недоумение, добавил.

– Не делай мне изумлённый вид, и не говори за утомлённые годы! Моя племянница Раечка, к слову сказать, три года как неутешная вдова, вчера весь вечер грустила мне за счастливые годы назад. Но ты пошёл её проводить и шо я сегодня вижу? У неё опять блестят глаза, она радуется за жизнь сейчас, и у неё есть, за что подумать впереди! Спасибо, Миша!

Борис хохотнул, похлопал меня по плечу и отошёл позвонить своему маклеру в Одессу «за скромную квартирку с удобствами и приличными соседями». Через час ему отзвонились и сообщили, что меня уже «ждут с нетерпением», встретят на вокзале «как родного» и довезут до места «со всем уважением». Этим же вечером я сел в купе поезда «Киев – Одесса» где ночью мне бонусом неожиданно приснилась прелестная «неутешная вдова».

Утром я проснулся бодрым, отлично отдохнувшим за ночь и в великолепном настроении. На вокзале меня действительно встретили «как родного», доставили в «таки-да, приличный дом на тихой улице» и мои внезапные «каникулы» начались. Если б я только мог тогда предполагать, какими длинными они окажутся…

Оказалось, что Борис в придачу к квартире нанял мне ещё и местного гида, «шоб вы не заблукали и было где спросить». В первый день я его ещё вытерпел, всё-таки какая-никакая, но польза от него была. На пляже хоть вещи покараулил, пока я в море плескался. Да и потом весь день развлекал меня своими шутками-прибаутками да одесскими байками. Но ближе к вечеру моя голова уже трещала от его несмолкаемых разговоров, и я решительно отказался от услуг навязанного мне чичероне, сославшись на желание побыть в одиночестве.

На второй день я уже наслаждался тишиной и покоем. Соседи по двору тоже оказались людьми «приличными» и никаких неприятностей от них ожидать не приходилось. Пара вежливых пенсионеров да три дамы преклонного возраста. Из молодёжи в доме проживала только Марийка, барышня восемнадцати лет, возможно, в недалёком будущем моя «коллега» по профессии. О чём с гордостью уведомила меня Галина Марковна, моя соседка по двору и «по совместительству» двоюродная бабка Марийки, у которой девушка и гостила.

Самым шумным соседом, точнее соседкой, была семилетняя Серафима, или попросту Фимочка, неустрашимый укротитель «тигров» (местных котов) и неутомимый дрессировщик «львов». Почётная роль «царя зверей» досталась мелкой дворовой псине. Видимо «царь» был карликовой породы, или в детстве много болел. Кому Фимочка приходилась родственницей я за три дня так и не определил.

Но я и не всех жильцов видел. Над Фимочкой сюсюкал весь двор, в том числе и я. Девчушка снисходительно принимала это, как и должно быть. Ночью никто не шумел, не ругался, не мяукал и не гавкал. Казалось, что обитающие во дворе три кота и дворовая собака с сомнительной родословной, также родились и воспитывались «в приличной семье».

Три дня я наслаждался Одессой. Гулял по Дерибасовской, по приморскому Бульвару, по набережной Ланжерона. Сегодня с обеда я бродил по знаменитому Привозу. Что я могу за него сказать? За свою не такую чтоб уж совсем короткую жизнь я посетил немало рынков и базаров. В разных городах и в разных странах. Мне есть с чем сравнивать.

Видел я и восточные базары: шумные и назойливые, такие как стамбульский Гранд Базар или каирский Хан-эль-Халилию. Бывал я и в Барселоне, на рынке Бокерия. Видел и просто огромные рынки наподобие пекинского Синьфади. Но Привоз – это нечто особенное. За Привоз не надо слушать кого-то, за него надо видеть самому. На него надо продавать билеты, как в театр на премьеру сезона. Он того стоит. Там каждый день новая премьера!

К вечеру довольно сильно разболелось колено. Давненько мне не приходилось столько «путешествовать» пешком и давняя травма напомнила о себе. Лёгкая тросточка, которой ранее пользовался больше «для форсу и антуража» сегодня пришлась как нельзя кстати. Да я особенно и не спешил, оберегая ногу и наслаждаясь последними минутами угасающего дня.

Вот так, вспоминая за жизнь и слегка себе напевая, свернул в подворотню и тут же отметил какое-то подозрительное шевеление, замершее при моём появлении. Где-то внутри меня тревожно звякнул колокольчик. Я остановился и попытался в сгущающихся сумерках подворотни рассмотреть причину тревоги. «Лихие девяностые», через которые мне пришлось пройти в молодости, приучили доверять своей интуиции.

Интуиция, это не какое-то внезапное озарение, которое непонятно откуда взялось, а ни что иное как проявление того опыта, что сложился от череды подобных предыдущих ситуаций. Те бизнесмены, что игнорировали свою интуицию, до «нулевых» не дожили.

В подворотне подпирая стену, стояли трое крепких молодых парней, по виду так совершенно типичные гопники. Разве что вместо классических «вьетнамок» они были обуты во вполне себе приличные кроссовки. Я усмехнулся про себя. – Мода сменилась, что ли? Они стояли, скрывая от моего взгляда своими спинами четвёртого. И что-то мне подсказывало, что такое поведение молодёжи явно неспроста.

Нарочито хромая, и тяжело опираясь на трость, я медленно пошаркал через подворотню мимо подозрительной группы, пытаясь разглядеть четвёртого. Но кроме юбки и босоножек ничего не увидел. Хватило и этого. Марийка! Это её босоножки. Даже если я обознался, то ситуация всё равно требовала вмешательства. Уж больно всё это походило на банальный гоп-стоп.

Остановившись, я старческим дребезжащим голосом проскрипел: – Марийка, а ты что так поздно с кавалерами гуляешь? Вон, Галина Марковна уже обыскалась тебя и сюда идёт. Щас она вам задаст!

И я указующе ткнул тросточкой в сторону двора. Уловка сработала, и парни машинально отпрянув от стены, глянули во двор, вытягивая шеи в поисках «галины марковны».

– Марийка, беги!

И девушка, словно только и ждала команды, оттолкнув ближайшего «кавалера» кинулась во двор, судорожно прижимая к груди сумочку.

– Стой, шалава!

Один из гопников дёрнулся было за девушкой, но я, уперев трость в стену, перегородил ему путь: – Ша, бакланы. Прощёлкали клювами? Теперь ловите ветра в поле…

И повернувшись, совсем уж было собрался выйти из подворотни во двор, но моя интуиция вдруг взревела сиреной. Резко развернувшись к бандитам, я понял что «вечер перестал быть томным». Урки после неудачи с гоп-стопом не ретировались из подворотни, как я того ожидал, а доставая кастеты, двинулись в мою сторону, видимо решив на мне сорвать свою злость за неудачу.

– Босота, а вы берега не потеряли? Ответки за беспредел не боитесь? За меня есть кому спросить!

– Замолчи свой рот шлемазл, кому ты нах… нужен, шоб за тебя спрашивали? А вот ты за свои мансы щас нам ответишь.

Драка, это вам не показушное боксирование в спортзале, где тренер внимательно наблюдает за тем, чтоб денежный старпёр случайно не переутомился, в азарте молотя по боксёрской груше, или ненароком не огрёб по фейсу во время лёгкого спарринга. И не фитнес клуб, где можно плывущей походкой продефилировать мимо скучающих тридцатилеток и молодящихся сорокапяток, небрежно поигрывая накаченной мышцой и валя их наповал лишь одной своей брутальностью и харизмой.

Уличная драка, тем более с бандитами, это всегда кровь, боль, и возможно, чья-то смерть. Именно это я и увидел в глазах подходивших отморозков. Продержался против уркаганов я, в общем-то, недолго. Поначалу как-то ещё отмахивался, всё ж и боксёрские навыки кое-какие у меня были, да и габариты такие, что простым чихом на землю не уронишь.