— Ничего. Забудь. Иди ко мне, — Ризан лукаво улыбнулся и рывком принял вертикальное положение, притягивая Гидру к себе.

… Роанна заметила, что надела топ наизнанку, только когда уже открывала дверь в свою спальню.

Эридан, впрочем, был слишком занят какими-то бумагами на столе, чтобы замечать такие мелочи. Он мельком бросил на дочь взгляд и вернулся к ним.

— Лира оставила тебе мазь.

Роанна задумчиво повертела баночку в руках и отставила обратно на тумбочку. Наскоро приняв душ, она присела на кровать и начала тщательно покрывать вязкой сероватой субстанцией каждый кровоподтёк, начиная с шеи.

— Я заметил, Ризана не было на занятии, — отложив ручку, Эридан повернулся к дочери всем телом, — стало быть, его ожидание было… вознаграждено?

От ироничного тона Роанна покраснела и выдала неопределённое:

— Ну…

— Риз отличный боец, — неторопливо продолжил отец, — возможно, лучший из этого набора. Но есть кое-что, что меня беспокоит.

— Наши отношения? — с долей вызова предположила Роанна, уже приготовившись отстаивать свою личную жизнь. Но Эридан неожиданно рассмеялся.

— Нет. В свете последних дней я пересмотрел свою позицию, и теперь кандидатура Риза кажется мне более подходящей, нежели… ну, думаю, продолжать не нужно.

— Так?..

— Ризан личность. Вот, что меня беспокоит, — Эридан бросил беглый взгляд на двери, проверяя, плотно ли они закрыты, — наёмники — это винтики отлаженного механизма, а не личности. Каждый из нас должен уметь отбросить своё «я» и в нужный момент влиться в механизм. Понимаешь?

Гидра кивнула.

— Я не сомневался, что понимаешь. Ты всю жизнь среди нас и не умеешь никак иначе. А вот те, кто пришёл извне — из сиротских домов или семей — должны дойти до этого своим умом. Но есть такие, как Ризан. Его характер закалялся среди тех, кто друг друга ненавидит. Он выгрызал кусок хлеба зубами, с детства в него вдалбливали мысль, что в его несчастьях виноват Совет. И вдалбливал не какой-то человек — а сама жизнь.

Роанна вздохнула. Она и хотела бы возразить, но прекрасно знала, что Эридан прав. Она-то надеялась, что никто не замечает этого, кроме неё и, может быть, девчонок.

— Если Ризан доживёт до конца обучения, ему придётся принести присягу Совету. Тем, кого он люто ненавидит. Хочу спросить, Ро, — отец сделал паузу, но всё же закончил, — сможет он?

Вопрос, очевидно, был риторическим, потому что Эридан ответа ждать не стал и вернулся к своим бумагам. Роанна задумалась, окинув взглядом свои вещи. Куртка Аньез висела на спинке кровати, потеснив деревянные бусы. Это неожиданно показалось каким-то… символическим. Бусы, олицетворение женственности, купил ей Итан; куртка же говорила сама за себя — грубая шероховатая кожа, защитные рунические узоры, многочисленные царапины. Боевая экипировка наёмника. Казалось, это намёк ей, Роанне, что в отличие ото всех у неё есть выбор между двумя жизнями. Вот только сделать его нужно было как можно скорее. Выбрать один путь, а второй…

Словно наяву Гидра почувствовала горячие прикосновения Палача, обжигающие поцелуи, после которых ныли губы. И сразу же пришли другие воспоминания — не её, но и её одновременно. Сладковатый запах пыли в кузнице; туфельки, оставленные на цветущем лугу; острый неприятный запах крови в темнице.

Отчего-то запахи врезались в память сильнее всего. Запахи и прикосновения. Тогда Итан касался её совсем по-другому. Мягко, деликатно, словно дотрагивался до идола или дорогой статуэтки. Точно так же, как Ризан этим утром.

Роанна вздохнула. Она окончательно запуталась в переплетениях жизней, воспоминаний и ощущений. Она хотела быть наёмницей. Она любила Ризана. Но при мысли об Итане в груди теплело, а губы трогала улыбка.

К тому же, чисто рациональная сторона её «я» ехидно напоминала, что Палач в силах сделать с соперником.

Гидра обернулась и всмотрелась в окно. Там, на полигоне, уже закончилась утренняя пробежка, и теперь несколько человек тренировали удары. Среди них — Раминия, которая в этот момент неудачно отставила ногу и споткнулась, упав на землю и лишь спасительным инстинктом перекатившись в сторону за миг до того, как меч инструктора рассёк ей как минимум ухо. Вместо этого лезвие погрузилось в рыхлую почву, отхватив только прядь тёмных волос. Как любая приверженка Отца Дождя, Раминия не собирала волосы без большой нужды.

Инструктор протянул руку, помогая Рами подняться и тем самым обозначая окончание поединка, и начал что-то выговаривать. Даже сама Роанна заметила минимум с десяток ошибок за те мгновения схватки, которые успела увидеть.

Отвлекшись от Раминии, Гидра взглянула на остальные боевые пары. Каири бросилась в глаза одной из первых — её стиль боя, молниеносный, гибкий и беспощадный, хвалили и отмечали все наставники. Мелькала в воздухе светлая коса, утяжелённая парой металлических бусин. Меч наносил мгновенные уколы, рассекал пространство, метя противнику в самые уязвимые места. Каири никогда не дралась вполсилы. Ни разу не дала послабления, как сама Гидра поступала с той же Лирой или Раминией. Да и друзей у Каири так и не появилось. Со смерти Ноа она, да и не только она, мысленно сдалась, сломалась под натиском вдалбливаемых будущим наёмникам правил. Понимала, что у каждого из друзей есть шанс встать напротив тебя во время Испытания.

Роанна жалела её. Наверное, никого она так не жалела, как эту девушку, видя в ней собственное отражение. Не будь у Роанны отца, не будь Палач тем, кто есть, не будь той, кто есть, сама Гидра… И она была бы сейчас там, на полигоне, сражалась с беспощадной решимостью, не имея никого и ничего, кроме пустоты в сердце и осознания, что положиться можно лишь на себя одну.

Противник Каири, Крайсер, на голову выше неё, держался уже на чистых рефлексах.

Тут Роанна отвлеклась на движение чуть в стороне — распахнулись ворота, и на территорию Школы скользнули несколько фигур в одинаковых синих куртках. Первой шла Аньез, непривычно собранная, суровая, с неизменной рыжей косой. Следом ещё четверо. Все пятеро двигались синхронно, явно привыкшие к обществу друг друга. Размеренные и одновременно ловкие движения завораживали, и тренировочные поединки на полигоне прервались сами собой.

— Там боевая группа, — сообщила Роанна, не без основания думая, что они пришли к отцу.

— Наконец-то, — проворчал Эридан, подойдя к окну и бросив на гостей беглый взгляд. На него вид боевой пятёрки явно впечатления не произвёл. В конце концов, когда-то он и сам был во главе этой группы.

Роанна улыбнулась своим мыслям, но тут же посерьёзнела — последним в поле зрения показался Палач. Он держался в стороне от группы и шёл подчёркнуто расслабленно, сунув руки в карманы.

Гидра прикусила губу. Видеть Итана сейчас она желанием не горела и понадеялась, что ему тоже нужно что-то от Эридана.

Посидев без дела минут десять, Роанна сходила в ванную, смыла мазь и с облегчением увидела, что большинство синяков посветлели, а засос из тёмного стал розоватым, хоть до конца и не исчез.

За окном полигон опустел — начинался обед, и Гидра решила сходить. В конце концов, кроме Лиры, подруг она ещё не видела.

Переодевшись в форму, она вышла за дверь, на ходу прикидывая, чем можно заняться в спонтанно образовавшийся выходной, и совершенно неожиданно для себя самой спустилась в холл.

Пришло в голову, что было бы неплохо понаблюдать за наёмниками вблизи, и Гидра, минуя главную лестницу, чтобы не привлекать особого внимания, остановилась в месте, где перила закручивались назад.

До этого боевую группу Роанна видела только на картинках. В детстве её любимой книгой, которую Эридан даже читал ей на ночь, был толстый, обитый кожей фолиант, внутри которого находились сведения обо всех членах боевых групп, начиная с самого основания Советом наёмников как класса. Самые первые из них внушали поистине священный трепет, хоть Гидра даже в детстве не верила в многочисленных богов и лишь далёкие звёзды на небе казались ей вечными и неизменными. Среди первых наёмников уже были как мужчины, так и женщины, но все неуловимо похожие, с бритыми практически под ноль головами, мощным рельефом мышц и мрачными, словно пустыми взглядами. Эти страницы маленькая Ро не любила и всегда пролистывала. Первая боевая группа сформировалась сразу после Восстания и состояла из самых ярых его приверженцев. Они внушали ужас и трепет, выделяясь из толпы обычных людей не хуже, чем трёглавые волки на фоне домашних собак. Набирать детей стали уже позже, и постепенно облик наёмников начал сглаживаться, позволяя им при необходимости теряться в толпе.