Биороботы ремонтной зоны находились вместе с людьми. В беседы не вступали, планов на побег не строили – дышали, регулярно питались, сами решали бытовые проблемы. Их технические характеристики Кели просмотрел. Браслеты Девелон перестроил так, чтобы они, РЕУТ, функционировали в заторможенном состоянии – меньше двигались, больше спали. Чинить на его корабле было нечего. Занять время РЕУТ было нечем, только сном, но спать все время тоже нереально – уйдешь в несознанку. Поэтому Кели Шесни Райс просто запустил этим программу по закачке энциклопедии – масса файлов, билли информации о планетах, средах, внеземных формах жизни. Мозг будет работать, память, сознание все время, кроме сна, работает. Потом сотрет все полностью, оставит в чипах лишь прежние закачки. Даже если не сотрет – ничего страшного: лишняя информация, и только.
Теперь Илари…
Девчонка-машина вызывает все больший интерес родной сущности. Он пока не сдвинулся с места, зависая в районе Лимы под маскировочным полем. Сегодня он с ней поговорит. Дальше прыгнет…
Кели Шесни Райс вошел к роботу. Поздоровался. Илари сразу же вскочила на ноги, и скривилась. Что-то с ней не так… какой-то дискомфорт, как будто физическая травма. Девелон молчит, это тоже напрягает. Что же с ней не так? Самому посмотреть? Он опасался своих умений. Он запросто мог навредить ей своим ментальным вторжением.
Опытный образец запрограммировать? Но где взять столько биоматериала? Человечки есть, но он их уже завел на баланс крейсера. Их всех и биороботов ждут на Астрее. Надо вылетать, а он медлит. Что-то останавливает, наверное, желание попробовать вступить в близкий контакт с машиной – полный бред, но он только об этом и думает, прислушался к своим эмоциям.
Опять эта теплота, заливающая сущность огнем, и просто тянет исполнить первый закон мироздания – заняться воспроизведением себе подобных. Грубо говоря, банально размножиться, к тому же снять нахлынувшее напряжение. Вдруг Кели глубоко вздохнул и задал давно беспокоящий его вопрос:
– Ты в ремонтной зоне смотрела на человека. Я могу узнать его судьбу. Тебе это интересно?
– Нет! Он мне безразличен, – добавила машина чуть помедлив.
«Она определенно размышляет над ответами, то есть анализирует вопросы, а не выдает готовый ответ из программ закачек».
– Опять обманываешь, Илари! – произнес Кели. – Твой эмоциональный фон подскочил на станции, ну, а стоило мне принять облик Джона Стибри, как он подскочил вновь. Так что с ним не так?
– Он мне неприятен.
– Вот верный ответ, и он соответствует твоим биоимпульсам.
– Чему? – РЕУТ поднял глаза, и вновь этот взгляд – она серьезно пытается разглядеть, что у него под маской. Кели Шесни Райс усмехнулся.
Не ответив, Кели протянул конечность и провел по подбородку Илари, заставляя ее посмотреть на него.
– Мне нравится твой цвет, – усмехнулся он. Робот вздрогнул, отчаянно стремясь не выражать так явно свои эмоции. – Ты интересно реагируешь на все вокруг.
Не отпуская подбородка Илари, Кели вглядывался ей в зрачки, а они стремительно менялись. В какой-то момент отпустил контроль, и тут же родная сущность нырнула в глубины чужого «я». А там…
Хаос. Перемешано все!
Вынырнула, вернее, он приказал вернуться.
Илари уже потеряла сознание, а родная сущность, прямо как совсем недавно противная настойчивая Энигма, уже лезла со своими предложениями: «возьми ее сейчас, пока она в отключке».
«Бред! – просвистел Кели Шесни Райс. – Так отношения не строятся. Взять ее «в отключке» я всегда успею. Куда спешить? Попробую понять, в каком виде я ей буду приятен для близкого общения. Этим и займемся».
«Ого! Ты серьезно заинтересовался противоположным полом!»
«Видимо, да, и этот противоположный пол – условный. Не кажется тебе?»
«Нет! Она вполне живая, ей лишь сознание изменили».
Разговор с самим собой – вот такое раздвоение личности! У перворожденных сущность (или, по человечески, душа) жила своей собственной жизнью, часто, независимо от тела и его состояния. Душа перворожденного была бессмертна и могла легко переселиться в любое подходящее тело или построить свой вариант, какой виделся ей, сущности.
«И, кстати, откуда такие выражения – «отключка», например?» – обратился Кели к своему сознанию.
Сущность и выдала: «От человечества. На станции нахваталась. А ты посмотри файлы с записями – вдруг сообразишь, чего твою живую машину так передергивает при воспоминании о человеке, чей облик ты придумал принять».
«А ты могла и подсказать!» – недовольно буркнул перворожденный.
«Так отношения не строятся! – передразнила его сущность. – Сам должен стараться, а я лишь советы давать, как сейчас. А ты послушай!»
«Умолкни!» – просвистел Кели Шесни Райс.
Родная сущность утробно заурчала и попробовала возмутиться, мол, не дело ей влезать в голову с советами. Ее место в груди, и она вообще-то отвечает за впечатления. Вот машина ей откровенно нравится, и поэтому тебя, дорогой индивид, так раскачивает…
«Опять непонятное словечко? Раскачивает. Это ты к чему?»
Сущность предпочла отмолчаться. Еще рассердится и загонит в подсознание, и очень-очень глубоко. Вот близко ей приятно: тут и теплом от машины тянет, и рептилоид этот зеленый ей нравится, и пахнет вкусно, как и человеческая девчонка.
Кели услышал впечатления родной сущности и вычленил главное.
«Девчонка? Так ты тоже считаешь ее вполне человечной?»
«Считаю. Человечной! Да она обычный человек, с эмоциями и нервами! Она живая, в прямом смысле этого слова. И она уже задвоена».
«Чего?»
«Ничего. Скоро поймешь. Я бы посоветовала тебе поторопиться с приятным обликом, иначе так и будет от тебя личико воротить и блевать на Девелона».
«Хорошо», – помолчав, сказал самому себе Кели Шесни Райс. Он вообще ничего не понял из сказанного сущностью. При чем тут Девелон?
ГЛАВА 12 МИЛЛИ РАССЕЛ. ОСТАТЬСЯ В ЖИВЫХ
– Подойди, – прозвучало негромкое.
Сознание сбоит. Голова плохо работает. Только крутится мысль: «Надо просто не противиться… сделать шаг навстречу, только и всего…»
В прозвучавших словах сквозила ледяная холодность, а еще высокомерие.
Подойди, – коротко и емко.
С ней никто так не разговаривал. Никогда прежде…
– Ты услышала меня?
Она попробовала посмотреть сквозь мокрые ресницы. Эти ресницы, а еще спутанные влажные волосы – все мешает ей хорошо рассмотреть говорящего, а тронуть лицо и поправить пряди не получается. Она же уже смирилась со своей участью, и вот – новое испытание для психики. Зачем она здесь, в этой огромной светлой комнате?!
– Чего застыла, как сосулька?
В словах почудилась усмешка.
Веселье? Ей послышалось веселье в словах. Почему?! Его что, веселит ситуация?! Да она абсурдна!
Милли тяжко вздохнула и всхлипнула. Ей не позволили умыться, ее целиком окунули в поток воды. Нахлебалась, и теперь ей отчаянно хотелось не стоять тут перед неизвестным, а побыть наедине с собой и хотя бы привести мысли в порядок.
Все же попробовала посмотреть. Кто-то находится в комнате, сидит вон там, в отдалении, и смотрит на нее. Милли набралась храбрости и… глянула себе под ноги. Под босыми ступнями был пол. Теплый светлый камень… или что это… она не знала. Прежде – никаких похожих ощущений! Она раньше не встречала в своей жизни ничего подобного этому огромному светлому помещению и такому вот полу. Милли начала осторожно осматриваться, все время смаргивая. Глаза никак не могли привыкнуть к свету, и слезы лились ручьем.
Ох уж этот свет! Милли чувствовала большое помещение, но ничего толком не видела. После темноты передержки глаза разболелись, а поток горючих слез превратил их в две лужицы. Руки сведены за спиной и скованы магнитными наручниками. У того, кто обращается к ней, есть пульт от них?
Ей обещали быструю смерть. Много дней назад обещали и до сих пор тянут…
С наручниками она познакомилась в трюме перевозчика, а до этого момента она вообще ничего не помнила. Перевозили, как животное – полностью раздетую, на голом полу с отверстиями для отправления естественных нужд. Кормили, окатывали раз за разом водой… В отсеке она была одна. Слышно было, как за перегородками переговариваются люди. Она ни с кем не стремилась пообщаться. Ела, спала и мечтала, чтобы это существование, наконец, закончилось – всё закончилось: жизнь, этот долгий перелет, ощущение безысходности и тоска по свету. В мыслях – полный хаос. Последнее четкое воспоминание – как ее пытается затолкнуть за угол дома Курт.
