– Ты оглохла? – В голосе говорившего проступило на этот раз чуть заметное легкое раздражение. Всё же она стала очень чувствительной!
Милли глубоко вздохнула, набираясь смелости. Посиди в полнейшей темноте, осознавая, что скоро от тебя ничего не останется, – не только чувства обострятся, нервы оголятся.
«Надо собраться и посмотреть ему в глаза. Пусть видит: я не боюсь».
Но Милли врала самой себе: она боялась и, в этом было всё дело. Она просто не понимала, как ей быть! Она приготовилась умереть, а казнь отсрочили и тянули, тянули который уже день.
Сколько дней прошло? Этого Милли не знала. Была беспросветная ночь, и вспоминался только один миг: как кто-то заговорил с ней. Вроде, голос даже похож… Может, это он и есть?
Она еще раз глубоко вздохнула, собираясь с мыслями, и сразу почувствовала, как задрожали колени, сердце пустилось вскачь, и сквозь этот стук она расслышала слова.
– Подойди! – прозвучало вновь. Теперь в голосе говорившего сквозило равнодушие.
Милли набралась смелости и глянула сквозь спутанную гриву волос на сидящего на диване незнакомца. После резко склонила голову набок, пытаясь почесать нос о плечо, и громко чихнула.
Это вызвало усмешку у сидящего. Руки ей зафиксировали во избежание эксцессов. А эксцессы уже были: малышка готова была расцарапать физиономии охранникам, кидалась с кулаками на всех, кто приближался к ней, потому и такое обращение: не дали привести себя в порядок самостоятельно, а окунули с головой под душ. Из одежды на теле только узкий комбинезон – ни нижнего белья, ни обуви она не позволила надеть на себя. Эденар выслушал доклад охраны и распорядился привести её на разговор, что и было выполнено.
– Подойди ближе, Мара! – обратился он к девушке. И тут она резко вскинула голову.
– Меня зовут Милли! Милена Рассел! – тут же огрызнулась она. – И я не раба и не собака тебе, чтобы по команде подходить! Убей меня и наштампуй послушных копий на деньги Звездного союза, а от меня отстань!
Выслушав эту словесную отповедь, Эденар рассмеялся:
– Дурная! Убить тебя я всегда успею. Пожить красиво и в неге не хочешь? И откуда ты знаешь, на что тратит деньги Звездный союз? Может, он тратит их на то, чтобы на твоей планете можно было спокойно дышать?
Молчит. Уже хорошо, раз размышляет.
– Наглая девчонка, – произнес Эденар. – Подойди и сядь рядом. И я приказываю тебе. Лучше не зли меня.
На это девушка лишь дернула головой.
Эденар бросил взгляд на стоящий на столе АЭл.
– Придумала умереть? – чуть покачав, как бы соглашаясь, головой, произнес Эденар. – Легко и безболезненно? – посмотрел.
– Мне обещали легкую смерть.
– Всем обещают, – произнес Эденар. – Я вмешался, и тебе оставили жизнь.
На эти слова девушка очень странно глянула на незнакомца.
– Как это? – спросила Милли. – Ты нарушил закон? А! – воскликнула она. – Наиграешься и отправишь на утилизацию. А вот не выйдет!
– Такая смелая? Будешь сопротивляться? – Эденар усмехнулся, с нездоровым интересом разглядывая девушку, и проговорил: – Это тоже доставляет некоторое удовольствие.
Произнесенные слова окончательно смутили Милли. Она же не глупая. Раз не убили сразу, значит, она для чего-то понадобилась, ну, вот хотя бы этому мерзавцу, который обращается с ней, как полноправный хозяин.
– У вас будут со мной неприятности. Лучше сдайте меня обратно на завод. Я не та, за кого вы меня принимаете, – осторожно и предельно вежливо произнесла Милли.
Мужчина молчал. Как раз та. Эденар посмотрел сопроводительную документацию.
«Устроить ей последствия? – лениво размышлял. – Всему свое время. Пока она мне интересна именно такой – не прирученной и своевольной. Но все же это так неудобно!» – Он глянул на ее заведенные за спину руки.
Морис Вердонелло, глава его охраны, настоял на наручниках. Сегодня у него совещание, потом нудное общение с отцом. Вопросы все те же: его своеволие и те последствия, с которыми потом работать всей команде. А наплевать! Он еще раз глянул на стоящую девчонку.
– Я нарушил закон, и нарушаю его не первый раз, – неприятно рассмеялся. Милли передернуло. Она сразу ощутила всю неприглядность своего положения. – Тебя собирались пустить на переработку. Я не позволил, – добавил он лаконично.
– Кто вы? – задала вопрос.
– Я – хозяин перерабатывающего завода на Кертоне 1, Эденар Зейталов. – Он поднял вверх и показал ладони, как бы намекая: «Вот он, я, открыт и никаких тайн», и добавил с усмешкой: – Видишь? Никаких тайн, но…. – Он помолчал. – Ты верно смекнула: это прямое нарушение закона. Ты, в общем, давно уже мертва… для всех твоих родных, – уже тише добавил Эденар и, погладив небритый подбородок, протянул руку.
– Присаживайся! Поговорим.
Девушка не сделала даже попытки подойти, отвернулась и уставилась на стену напротив. Эденар перевел взгляд. Ничего интересного – стена и имитация огромного окна. Он снова почесал небритый подбородок, провел подушечками пальцев по губам, решая, как ему поступить с ней. Вновь глянул на стоявший на столе анализатор эмоций (АЭл). Эта вещица помогала распознавать настрой всех живых объектов – от биороботов до постельных, читала настроение обслуживающего персонала его огромного дома, предупреждала о вспышках агрессии и давала понять, когда собеседник врет. Девчонка нервничала и злилась – АЭл вспыхивал красным и чуть слышно утробно гудел.
Живые и условно живые…
Эденар скривился, припомнив, свой первый сексуальный опыт. Объект, подсунутый ему заботливой мамой, был именно условно сознательным – РЕУТ из специализированной службы сервиса. Сейчас противно даже вспоминать о тех впечатлениях! Его и тогда корежило, а мать вздыхала. Ну да, красивую куклу подложила под собственного сына – с зелеными глазами, пухлыми алыми губами и золотыми волосами – какой-то дикий набор ярких красок! И какой придурок ей сказал, что он среагирует должным образом именно на такой фенотип?! Да он придушил сразу, она и трепыхнуться не успела. Первый сексуальный опыт обернулся первым преднамеренным убийством. Он от***хал труп, слез с него, когда тот почти остыл. Вот и получил шквал впечатлений! На много лет хватило! Родители перекрестились: хорошо, что это был биоробот.
Дальше по жизни Эденар шел самостоятельно, не обращая внимания на мораль и правила. Сам выбирал. С РЕУТ пробовал, но вскоре понял: не его это. С людьми куда приятнее, там яркие эмоции и настоящие чувства, но тут вступали в силу законы Звездного союза.
Вспомнив о законах, Эденар не сдержал гримасы раздражения. Бросил взгляд на стоящую девчонку. Он прямо нарушил закон, забрав ее из центра передержки. Но что тут поделаешь? Она ему понравилась сразу, и как-то стало жалко вот именно ее отправлять на утилизацию. Центр, как и сам завод, принадлежали его семье.
Ему прямо советовали не тянуть и через пару часов, как пресытится телом, вернуть обратно. Но Эденар, мало того что не притронулся к ней – он всего через пару минут вытащил ее из комнаты и распорядился отправить прямиком в свои личные апартаменты.
Но девчонку ему отдали не сразу. Да, его семья владела предприятием, но распоряжался здесь целый штат умников, с которыми Эденар предпочитал не конфликтовать. От их старания зависел конечный результат. Что же касается девчонки…
Эденар еще раз бросил взгляд на девушку.
Вмешалась семья, и он разбирался со своими родителями, поминутно контролируя ситуацию с ней. Ее обработали психотропами, блокирующими сознание. В итоге вживили чип, контролирующий гормональный фон, и отдали ему со словами: «Когда наиграешься, верни обратно». Это были слова матери. Его родительница набрала его по коммуникатору и долго дожидалась, пока он соблаговолит взять трубку.
Вообще его матушка люто ненавидела все живое. В семье не держали даже собак. Эденар рос в идеальной стерильности и долго не понимал, отчего его воротит при виде родных физиономий. А дело было в генах. Так сложились гены, что в отпрыске знатной фамилии они сложились в комбинацию, при которой Эденар не унаследовал от своих родителей того отношения, которым так гордились все остальные члены семейства. Но зато мужской красотой, умом, обаянием – шармом, так сказать – Эденар обладал с лихвой. Женщины от него были без ума. Он не преувеличивал – он это знал: завидный жених, огромное состояние, единственный наследник и внешне привлекательный, что уж скромничать, а еще он был искусным любовником и мог, если хотел, быт мягким и заботливым мужчиной.
