Кагамине согласно кивнула и сказала: « Да, временами я думаю о том, чтобы простить её. Но она больше не часть моей семьи. Лен — это все, что у меня осталось, и мы будем вместе, даже если весь мир будет против.

***

После длительного перерыва Рин старательно записывала все слова учителя, стремясь нагнать упущенное. Однако стоило ей услышать тихую вибрацию телефона, как она мгновенно забыла об повестях Мурасаки Сикибу, и открыла сообщение. Всего пара строчек, но она едва смогла подавить восторженный вопль. Куро писал, что Лен хочет её увидеть!

Остаток урока она сидела как на иголках. В школьном здании еще не утих звук звонка, а она уже бежала к шкафчикам для обуви. Сердце радостно билось, а на щеках горел лихорадочный румянец.

— Рин, ты куда это?! — к ней подбежала недоумевающая Гуми, но Рин уже не слушала, выбежал во двор. Школьники удивленно таращились на нее, некоторые смотрели недовольно. Должно быть из возмущал её цветущий вид, ведь она должна быть в трауре по брату. В основном это были фанатки Лена.

Рин лишь злорадно улыбнулась. Пусть думают, что хотят. Ведь для них он ушел на всегда, а для нее он жив, и они никогда больше не смогут забрать его внимание. Он живет теперь только для нее одной. Погрузившись в свои мысли она едва не врезалась в бок припаркованной машины.

— П-простите! — она поспешно поклонилась, но тут стекло опустилось и Рин едва не отшатнулась. Рейра искривила губы в подобии улыбки.

— Милая, не окажешь мне любезность?

— И не мечтай, — прошипела Рин, но тут дверь резко распахнулась и когтистая рука матери втащила её в салон.

— Отпусти меня! Я тебе все сказала и…- Рин вырвала руку, а потом изумленно замерла.

— Встреча с тобой, — манерно произнесла Рейра. — Не моя прихоть. Тут кое-кто хотел поговорить с тобой.

— Давно не виделись, Рин, — Оливер тепло улыбнулся и взял её за руку.

========== Такт 51: Горячее блюдо ==========

В дорогущем кафе в самом центре Токио вкусно пахло свежей выпечкой, но Рин хмуро глядела на круассан, который для нее заказал Оливер. Мать тактично удалилась, многозначительно взглянув на дочь, словно бы предостерегая от очередных резких выпадов и высказываний. Но Рин и сама прекрасно понимала, что к чему. Все-таки к Оливеру она все еще испытывала теплые дружеские чувства, и ей было жаль ранить его.

— Прости, что уехал без предупреждения, — британец виновато улыбнулся. — Отец волновался обо мне, но не было ни дня, чтобы я ни думал о тебе!

Рин скованно улыбнулась, внутренне поморщившись от приторности этой фразы.

— Я рада снова увидеться с тобой, — девушка вежливо отпила из кружки с чаем. — Прости за то, что я тебе наговорила тогда в больнице. Это было ужасно.

— Не волнуйся об этом, Рин, — Оливер успокаивающе погладил её по запястью, отчего она напряженно замерла. — Все в прошлом, и теперь мы сможем начать все заново, да?

В его серо-зеленых глазах было столько надежды, что Рин нервно сглотнула и отвела глаза.

— Прости меня, Оливер, — тихо прошептала она. — Но, боюсь, ничего у нас не выйдет.

Пару минут он хмурился, а потом произнес: «Это ведь из-за твоего брата, не так ли?»

— Ч-что ты имеешь в…

— Не притворяйся, что не знаешь, — блондин скрестил руки на груди. — Я разговаривал с тем детективом, который расследовал твое похищение. Он открыто сказал мне, что твой брат долгое время тебя…

Оливер закусил губу и отвернулся. Рин опасливо поглядела по сторонам, но они говорили по-английски и никому не было до них дела.

— Твоя мама сказала, что он жив, вопреки всем заверениям прессы, — теперь голос Оливера звучал холодно. — И что сейчас лечится в наркологической клинике…

— Ну и что с того, — с тихой яростью произнесла Рин. — Каким бы он ни был — он мой единственный брат!

— Даже после всего, что он сделал с тобой?! — Оливер сокрушенно покачал головой. — Рин это ненормально!

— Не тебе судить, что нормально, а что — нет, — прошипела Рин, чувствуя как в глазах закипают слезы. — Я сказала тебе, что у нас ничего не выйдет, так что ты зря приехал.

Посетители кафе начали коситься на шумную парочку, которые к тому же выглядели как иностранцы.

— Вовсе не зря, — ответил Оливер. — Многое произошло, но мои чувства остались неизменными. Я люблю тебя, Рин, и прошу тебя уехать со мной в Лондон.

Рин поспешно смахнула слезы, избегая встречаться с ним взглядом. На душе скребли кошки, но она никак не могла ответить на его чувства, ведь уже давно была больна другим человеком.

— Оливер, — мягко произнесла она. — Я ценю это, но никак не могу согласиться на это. Мое место здесь, и ничто это не изменит. Отступись. Прошу тебя.

Некоторое время он беспомощно взирал на девушку, а потом не хорошо усмехнулся. Рин поежилась, так как никогда не видела у него такого выражения.

— Забавная ситуация, — он презрительно прищурил глаза. — Он применил к тебе насилие, а ты все равно хочешь быть с ним? Это уже какой-то мазохизм. Но что, если тот детектив передаст дело в полицию? Думаешь стены диспансера спасут его от наказания?

За столиком стало как будто бы на пару градусов холоднее. Рин во все глаза смотрела на Оливера.

— Т-ты не посмеешь, — с трудом произнесла она. — Зачем тебе это, Оливер?! Неужели только чтобы я поехала с тобой?!

— Не только поэтому, — пожал плечами британец. — Но и ради справедливости.

***

Благодаря усилиям врачей мой организм медленно восстанавливался. Синяки и раны заживали. Появилось что-то вроде аппетита, хотя еда все еще казалась мне безвкусной биомассой, в которой я ковырялся, неловко орудуя правой рукой. Левую я все еще не чувствовал. Доктора уверяли, что кости срастутся, но вот вернуть пальцам былую гибкость и силу я вряд ли смогу. А значит — никакой гитары. Это угнетало хуже, чем приступы ломки.

Куро, который дневал и ночевал в клинике, поехал домой сменить одежду, так что я остался в одиночестве. Правда ненадолго.

Тихий шорох отворяемой двери вывел меня из дремы. Среди скучных белых стен зеленый и фиолетовый смотрелись двумя яркими кляксами. Я поспешно сморгнул, фокусируя зрение.

Гуми смотрела на меня, и на лице у нее отразился странный микс из жалости и гнева. Камуи же наблюдал за её реакцией.

— Давно не виделись, президент, — я слабо улыбнулся увидев, как зеленые глаза подернулись рябью. Да, теперь мой голос сломался окончательно и бесповоротно.

Внезапно Мегпоид подскочила к кровати и схватила меня за отросшую челку, тут же вызвав ряд неприятных ассоциаций. Спустя секунду она крепко стукнула меня лбом.

— Какой же ты идиотина! — воскликнула она, едва сдерживая слезы. — Так бы и прикончила тебя, мелкий говнюк!

Камуи фыркнул, едва сдерживая смех, и я тоже негромко рассмеялся.

— Спасибо, Мегпоид, — я протянул здоровую руку и несильно ущипнул её за щеку. — Рад видеть тебя снова.

Спустя пару минут она уже сидела рядом с кроватью, азартно вырезая кроликов из яблочных долек. Гакупо замер за её спиной, словно телохранитель.

— А потом эти «умники» из Криптона придумали этот идиотский план твоей фальшивой смерти! Ни мне, ни Мику-не, даже Рин ничего не сказали!

— И правильно сделали, — ответил я. — Актрисы из вас хреновые.

— Попрошу! — Гуми предостерегающе погрозила ножом для фруктов. — Ты тоже хорош! Знаешь, как мы переживали! Если не думаешь о других, то мог хотя бы о Рин подумать!

«О ней как раз я и думал, » — промелькнуло у меня в голове, но я решил воздержаться от замечаний. Мое жалкое самопожертвование обернулось проблемами для всех них, так пусть они и дальше считают, что я ушел из собственного эгоизма.

— Кстати о птичках, — Гуми протянула мне дольку яблока, но я лишь покачал головой. Подобное мне есть было пока рано. — После школы мы хотели вместе тебя навестить, но она внезапно куда-то убежала.

Рука дрогнула, и я выронил кусочек яблока. Гуми бросилась поднимать, и я на долю секунды я ощутил на себе внимательный взгляд Камуи. Этот самурай всегда был очень проницательным.