========== Такт 1: Прелюдия ==========

Кто-то однажды сказал, что в этом мире мы появляемся и исчезаем в одиночестве. Пожалуй, это справедливо по отношению ко всем людям. Ко всем, кроме нас — близнецов.

По словам родителей, я и моя сестра-близнец появились на свет с разницей в одиннадцать минут — сначала она, потом я. Два идентичных младенца, словно отражение в зеркале, с одним единственным отличием — я родился мужчиной. Это обстоятельство поставило докторов в тупик еще на стадии эмбрионального развития. Акушеры были уверены, что моя мать носит под сердцем близнецов, появившихся из одной яйцеклетки. Это практически всегда дает совпадение пола будущих детей.

Впрочем, все вышесказанное я осмыслил только во время изучения курса биологии в старшей школе. Разный генотип и идентичный фенотип — редкость, но отнюдь не исключение. Однако все это навело меня на мысль о том, что я — отклонение от нормы. Генетическая ошибка, которая разрушила идеальный союз двух душ. Кто-то скажет, что я преувеличиваю и наговариваю на себя, но позже вы убедитесь, что это не так.

Наше зеркальное сходство всегда удивляло окружающих. Казалось, нам с рождения было предначертано идти рука об руку, поддерживать друг друга, но так было до тех пор, пока мы не повзрослели. В возрасте четырнадцати лет, в последнем классе средней школы, я осознал, что разнополые близнецы, как бы близки они ни были, в один прекрасный день должны отдалиться.

К этому нас готовили лет с десяти: проводили беседы, пробовали расселить по разным комнатам, но ничего не помогало. Мы слишком привыкли друг к другу. Между нами практически не было расстояния. Начиная с рождения, будь то кормление, купание или игры, — все это мы делали вместе, и сама мысль о том, чтобы разделиться, казалась абсурдной, неправильной, страшной.

Однако родители все-таки выдворили меня из комнаты Рин, строго-настрого запретив спать и принимать ванну вместе. Нам тогда было по двенадцать — возраст опасно приближался к переходному. Первое испытание мы с треском провалили, когда утром снова проснулись в одной постели.

Мать заламывала руки, отец грозился поколотить меня, но дело ограничилось сугубо мужским разговором, в ходе которого я узнал много нового касательно различий между мальчиками и девочками. Этого оказалось достаточно, чтобы уверить меня: делить с сестрой постель и ванну я больше не могу. У Рин также состоялся разговор с матерью, но она, похоже, была не убедительна, поскольку тем же вечером сестра, как обычно, залезла со мной в ванну. Я честно пытался выдворить ее из комнаты, но она только отмахнулась от меня, невозмутимо намыливая грудь, которая, кстати, пока не отличалась от моей собственной.

Стоит ли говорить, что за ужином нас опять ждали заламывание рук от матери и угрозы отца, которые только раздражали сестру, отчего она выскочила из-за стола, так и не доев свой ужин. Родители начали тяжело вздыхать и бросать на меня полные надежды взгляды. Рин была на редкость упрямой. И если у кого и был шанс уговорить её, то только у меня. Я отложил в сторону палочки и направился на второй этаж. Подойдя к комнате, которая была общей, сколько себя помнил, я тяжело вздохнул и негромко постучал, хотя всю жизнь заходил без стука.

— Рин, это я.

Ответом мне была тишина, хотя ранее, стоило это сказать, как сестра тут же бросалась ко мне.

— Ну же, Рин. Перестань дуться и открой мне, — более настойчиво повторил я, но и это не помогло.

Помаявшись под дверью пару минут, я вернулся к себе в комнату, взяв со стола стикер и карандаш. Быстро нацарапал записку, вышел в коридор, просунул листок под дверь, а потом устремился в ванную. Лежа в горячей воде, я морально готовил себя к предстоящему разговору.

По возвращении в свою слишком пустую комнату, я снял со стены гитару и уселся с ней в кресло у окна. Под медленный перебор струн дверь отворилась, но вошла не Рин, а всего лишь мама — она всегда желала нам с сестрой спокойной ночи.

— Как все прошло? — поинтересовалась она, взъерошив мне волосы.

— Она пока дуется на вас, но меня выслушала. Не сразу, но согласилась со мной, что нам пора жить отдельно, — чтобы ложь была не так заметна, я избегал встречаться с матерью глазами, уделяя все внимание инструменту.

— Вот и славно, — улыбнулась мне мать. — Я всегда знала, что Рин старше тебя только формально.

Получив невесомый поцелуй в лоб, а вместе с ним и наставление не засиживаться допоздна, я остался один. Мама покинула мою обитель с явным намерением проверить апартаменты сестры. Однако я сомневался, что у нее что-то получится.

Проиграв еще парочку незамысловатых мелодий, я вернул гитару на законное место и улегся в непривычно просторную кровать. На письменном столе мерно тикали часы, и под этот монотонный звук я начал проваливаться в сон. Сквозь дрему я услышал тихий щелчок дверной ручки, а потом едва различимый скрип половиц. Спустя пару мгновений под мое одеяло нырнула сестра-близнец. Я повернул голову и тут же встретился с парой озорных голубых глаз.

— «Моя дверь всегда открыта для тебя», — сладким голосом пропела Рин и хихикнула. — Ты такой романтик, братец.

— Только на эту ночь, Рин, — произнес я, стараясь быть строгим.

— Ну уж нет, «всегда» — значит «всегда», — яростно прошептала Рин и по-хозяйски прижала стопы к моим ногам. Я едва не взвыл от того, какие они были холодные. Сестра абсолютно игнорировала наличие тапочек, потому её ноги стабильно замерзали. А грелкой в этой ситуации выступал я.

— Перестань дурачиться, — ответил я, пытаясь отодвинуться от ледяной кожи. — Мы уже не дети, а ты ведь знаешь, чем занимаются все парни в моем возрасте?

— Пф! — прыснула Рин и снова атаковала мои ноги. — Ты, братец, не «все». Порножурналы тебе заменяет гитара, и, даже если ты будешь их читать, мне все равно.

— Рин, опять ты за свое… — начал я, но вдруг мои губы накрыла маленькая ладошка. Я внезапно смутился.

— Хватит, Лен, — теперь её глаза смотрели серьезно. — Мы близнецы — две части единого целого, поэтому нас нельзя разлучать. Разве тебе так не кажется?

Рин убрала руку, и я сразу же почувствовал себя лучше. Оставалось надеяться, что она не заметила, как я покраснел.

— Да, мне тоже очень неуютно без тебя.

— Вот видишь! — торжествующе заключила Рин. — Я согласна жить в другой комнате, но спать и принимать ванну мы будем как прежде.

— Не выйдет, — я покачал головой. — С ванной, во всяком случае. Родители явно услышат, как ты меня щекочешь.

— Ладно… — разочарованно протянула Рин. — Но ведь спать-то мы будем вместе?

— Рин, половое созревание — это не шутки, когда у тебя начнутся…

— Слышать об этом не желаю, — мой рот снова был закрыт её ладонью. — Мы ведь всегда спали вместе! Почему какое-то глупое половое созревание должно разделять нас?! Не хочу отдаляться от тебя!

Рин вцепилась в меня, как утопающий цепляется за соломинку в бурном море. Я почувствовал запах мандаринов — аромат её любимого шампуня. Лицо снова залила краска, но оттолкнуть сестру я не мог. Вместо этого я осторожно обнял её в ответ и прошептал:

— Не волнуйся, Рин. Еще пару лет мы можем оставаться близки вот так же, как сейчас.

— Правда? — голос сестры дрожал, и я только сейчас понял, насколько она переживала. Это был вовсе не каприз — она действительно боялась остаться одна.

— Хорошо… — тихо всхлипнула Рин, и по моей шее скатилось несколько теплых капель.

— Спокойной ночи, Лен.

— Да… спи спокойно, Рин.

Через пару минут она уже мелодично сопела у меня под боком, а я успокаивающе поглаживал её спину и вдыхал запах волос.

В тот раз я впервые подумал о Рин не как о сестре.

========== Такт 2: Растроенный инструмент ==========

После того, как начались мои не совсем открытые отношения с сестрой, я начал замечать за собой некие странности. Каждую ночь, как только родители отправлялись спать, я покидал свою комнату, чтобы очутиться в знакомой с детства кровати. Рин радостно улыбалась мне и отодвигалась, давая мне место. Лежать рядом с ней было так привычно и спокойно, и казалось ничто не нарушит этой идиллии. Однако всегда есть «но».