Без всякой задней мысли Герберт взял из тумбочки металлическую емкость и вернулся в ванную. Финеас уже забрался в воду, так что слуга мгновенно стушевался и замер на пороге.

— Чего ты там застыл? — Блэк слабо улыбнулся. — Иди сюда.

Герберт судорожно сглотнул и несмело приблизился, вертя в пальцах баночку.

— Сними одежду, — темные глаза Финеаса лукаво блеснули, — и забирайся сюда.

— Н-но ведь, — Герберт покосился на дверь. — Альтаир здесь, да и эльфы…

— Если тебя это так волнует, можешь закрыть дверь, — разрешил Блэк. — Но если ты заставишь меня ждать еще сильнее, вода остынет. Неужели ты позволишь своему господину замерзнуть?

— Да, — Герберт ощутил как щеки наливаются жаром, а после начал неловко расстегивать пуговицы на ливрее.

***

Финеас проснулся, потому что не услышал шума дождя. За минувшую ночь он не стихал ни на миг, словно желал выплеснуть на Лондон все водные запасы, что скопились на небесах.

«Темза опять выйдет из берегов», — лениво подумал про себя Блэк и тут же вспомнил о Герберте. Мальчишка спал без задних ног, крепко обняв подушку, так что Финеас даже на секунду позавидовал пуховому телу. А потом усмехнулся, поправляя сползшее с плеча одеяло. На светлой коже не было и следа, но Финеас отчетливо помнил, что именно это плечо было разодрано когтями гипогриффа в день их первой встречи.

Промозглое апрельское утро — не лучшее время для прогулок, особенно в компании невротичного поляка, который поминутно промакивал покатый лоб платком и бормотал извинения.

— Мне правда очень-очень жаль, милорд! Но у нас в жизни не было домовиков, циркачи — сами себе хозяева, вот и… но если я вдруг узнаю, что где-то есть домовик без работы, я тут же…

Финеас раздраженно поморщился, желая поскорее убраться из этого места. На фоне унылого весеннего леса яркие шатры цирка должны были производить впечатление, но для Блэка они выглядели словно блеклые тряпки.

Еще в детстве воспитатели заметили за ним такую особенность: он часто путал цвета и почти не различал ярких оттенков. Мир существовал для него в серо-голубой гамме с редкими вкраплениями зеленого. Еще со времен учебы в Хогвартсе Финеас полюбил этот цвет и все его оттенки, которые ему удавалось различать с особенной четкостью. Но листвы на деревьях еще не было, а шатры и палатки циркачей все как одна были выкрашены в красные и желтые тона. Или в какие-то другие. Как бы там ни было, Финеасу было плевать. Он уже месяц искал нового домовика, но безуспешно. Конечно, кто в здравом уме пойдет работать в дом к тем, кто обезглавливает слуг?

Блэк коротко вздохнул, но тут до его слуха донесся громкий рев гиппогриффа. Финеас повернул голову в тот самый миг, когда кудрявый мальчишка бросился прямо под копыта зверя, закрывая собой гоблина-калеку. На какую-то долю секунды Финеасу показалось, что он увидел, как белый рукав безразмерной рубашки окрасился в ярко-алый цвет. Однако мальчишка даже не пикнул, повиснув на кожаных поводьях коня всем весом.

— Эк, как завизжал, — Вишневский нервно рассмеялся. — С этими тварями нужен глаз да глаз.

Финеас удивленно хмыкнул, но тут уловил, как из-за шатра выскочил тощий парень в каких-то обносках. Бросив в сторону загона ненавистный взгляд, он зашагал прочь, засунув в карман странную штуку, обмотанную резинкой. Кажется, такие носят маггловские мальчишки, чтобы стрелять в птиц и бить стекла.

— Пан Вишневский, — Финеас неотрывно следил, как гоблин на чем свет костерит своего помощника. — Как насчет этого мальчишки?

— Г-герберта, сэр? — толстяк удивленно выпучил глаза. — Но ведь он…

— Выглядит крепким, — произнес Блэк. — и явно знает свое дело.

— Так-то да, паренек смышленый, — Вишневский вновь протер лоб платком.

— Но вот только не гоже человеку вашего статуса держать при себе такое. Мальчишка - сквиб.

— Сквиб? — губы сами собой скривились в презрительной усмешке, и Финеас вновь бросил на него пристальный взгляд. Герберт замер перед сокрушающимся гоблином, но смотрел словно сквозь него. Глубокими зелеными глазами.

— И все же, я бы его посмотрел, — Финеас отвел взгляд. — Позовите его.

— Конечно, сэр, — поляк был совершенно сбит с толку, но все-таки окликнул мальчишку. Герберт неловко поплелся к выходу из загона. Судя по бледному лицу ему было очень больно, но он оставался странно спокойным.

— Быстрее же! Не заставляй милорда ждать! — Вишневский продолжал обильно потеть, промакивая платком покатый лоб. — Познакомься, это мистер Блэк.

Финеас окинул мальчишку холодным взглядом: и без того бледное лицо стало практически серым, так что веснушки, щедро покрывавшие щеки и нос, выделялись, словно нездоровая сыпь. Огромные зеленые глаза вглядывались в Финеаса так, будто он был каким-то диковинным зверем. Со смесью недоверия и страха. Великолепное выражение.

— Какое неуважение! — в голосе циркача появились истеричные нотки. — Ты говоришь с чистокровным волшебником, одним из…

— Достаточно, пан Вишневский, — деланно скучающим тоном произнес Блэк, — меня все устраивает.

Услышав это, Герберт вздрогнул и как будто бы сделал шаг назад, но потом остановился, напряженно смотря перед собой. И только дрожь по-детски пухлых губ выдавала его страх.

Палец Финеаса скользнул по нежным губам, очерчивая линию подбородка. Сначала он никак не хотел принимать тот факт, что увлекся ребенком, и более того — сквибом.

Ему хотелось видеть в Герберте верного слугу и соратника, вырастить из него компаньона, который всегда будет на его — Финеаса — стороне. Однако чем взрослее он становился, тем сложнее было контролировать это неправильное желание.

Временами Блэк не верил в то, что сделал своим любовником сквиба, пусть и из чистокровной семьи Берков. Однако, лежа с ним в одной постели, прижимая к себе это юное, теплое дрожащее тело, он начинал мыслить в несвойственных для себя категориях.

За прошедшую ночь он не давал ему передохнуть, наверстывая месячный перерыв, но сейчас отчетливо понимал, что его тянуло не просто к его телу. А к самому Герберту. К его голосу — почти сломавшемуся, но все такому же соблазнительному. Особенно, когда он срывается на стоны. К его волосам, торчащим во все стороны, но очень мягким и густым, словно грива кельпи. К его застенчивой улыбке и ловким поклонам. И к тому, с каким особенным трепетом он произносит излюбленное «милорд».

«Чушь какая, — хмыкнул про себя Финеас, машинально убирая непослушный локон со лба мальчишки. — может, еще стихи начнешь писать?»

Герберт едва заметно нахмурился, а после приоткрыл заспанные глаза.

— Милорд? — хриплым тот сна голосом произнес он. — Доброе утро.

Блэк тяжело вздохнул и покачал головой. Как можно быть таким… очаровательным?

— Доброе утро, — Финеас улыбнулся. — Не думал, что ты проснешься так быстро, особенно после вчерашнего.

— Привычка, сэр.

— Да, но на часах почти полдень, — он бросил взгляд на часы у каминной полке. — Похоже, ты совсем разленился, пока меня не было.

— С вашего позволения, сэр, — Герберт насупился, — с Альтаиром о лени не может быть и речи.

— Да, прогулки по маггловским районам, заплывы в Темзе.

— Милорд! — Герберт покраснел. — Вы же обещали, что не будете больше об этом.

— Ты мне обещал, — парировал Финеас. — А я не устану тебе напоминать об этом инциденте. Надеюсь, это все, что случилось за время моего отсутствия?

Герберт испуганно замер, ощущая как темные глаза норовят заглянуть в самую душу. Он не должен узнать о случае с Эллой и Онисом!

— Герберт, — голос Блэка звучит строго, и он вынуждает поднять голову.

Тонкие брови недовольно морщатся, и Герберт решается на отчаянный шаг.

Миг спустя его руки уже обвивают шею Блэка, а губы неумело, но искренне, накрывают его рот. Ловкий язык проникает внутрь, ощущая терпкий вкус кардамона и табака.

— И как это понимать? — Финеас отстраняет слугу, хотя вид у него довольный.

— Мне нечего скрывать, милорд, — Герберт улыбнулся. — И да, я хотел показать, что не забыл вашу науку о настоящем поцелуе.