Вдруг его слегка потянули за рукав.

— Шанти?

Девочка улыбнулась и протянула ему красное спелое яблоко. И где только умудрилась достать такое в начале весны? Герберт взял фрукт и уже хотел поблагодарить подругу, но она прижала палец к губам и проказливо подмигнула. После чего опустилась на подушки и взяла в руки маленький деревянный барабан, больше похожий на детскую погремушку.

Звонкий стук разнесся по палатке, и почти тут же из дальнего угла послышалось громкое шипение. Герберт оглянулся в тот самый миг, чтобы увидеть потрясающую картину. Из огромной плетеной корзины показалась чешуйчатая голова, а следом за ней еще одна. Черно-красный окрас змеи тускло мерцал в полутьме палатки.

Холодные желтые глаза с вертикальным зрачком уставились на Герберта оценивающе, и мальчик судорожно сглотнул, когда из корзины вылезла и третья голова, внезапно укусив ту, что была посередине. Рунеспур зашипел, но тут к нему приблизился Джей и спокойно разнял дерущиеся головы. При этом юноша что-то тихо бормотал на странном шипящем наречии.

— Манаса рады тебя видеть, Герберт, — сообщил Джей и ласково погладил своего компаньона по одной из голов.

— Правда? — мальчик нервно рассмеялся. — А мне показалось, что нет.

— Нет, они очень дружелюбные. Не хочешь подойти поближе?

— Да мне и так…

Однако не успел он закончить фразу, как услышал знакомый сварливый голос.

— Герберт, тролль тебя затопчи! Немедленно ко мне!

— Ой, мне пора, — Герберт вскочил на ноги, радуясь, что нашелся повод избежать близкого контакта с рунеспуром. Поспешно поблагодарил друзей и выскочил наружу.

Лагерь уже кипел жизнью, и, пробегая мимо, мальчик здоровался с другими циркачами. Кто-то кивал ему в ответ, кто-то напротив бросал неприязненные взгляды. Наконец впереди замаячил главный фургон, на стенке которого красовалась эмблема. Настоящая позолота давно уже облетела, оставив лишь тусклый силуэт, однако это был бессменный знак одного из самых известных бродячих цирков волшебного мира — Золотой скарабей.

Герберт постучал в дверь. Послышалось сварливое «валяй», и мальчик переступил порог. Внутри пахло машинным маслом и металлом. Куда ни глянь, везде были какие-то рычаги, переключатели и шкалы с дрожащими стрелками, а в самом центре этого технического чуда стояло кресло, в котором сидел низкорослый карлик с большой головой и острыми ушами.

— Ну и где тебя импы носят, троллья сопля?! — прокричал гоблин, перекрывая лязг шестерней.

— Простите, Сребролюб, — Герберт с трудом оторвал взгляд от механизмов. — Задержался на завтраке.

— Я тебе дам на завтраке! — проворчал гоблин и ткнул в мальчика длинным пальцем. — Казимир велел подготовить гиппогрифов к вечернему заезду. Почисти и проверь упряжь, и чтобы без глупостей у меня!

Спустя четверть часа Герберт уже был в загоне с гиппогрифами и, вооружившись щеткой, чистил перья, бока и крупы. Звери недовольно клекотали, однако не нападали на мальчика.

Герберта вообще любили все животные цирка, кроме Плута джарви. Даже агрессивный Шип, подпускающий к себе только дрессировщика Артура, не пытался отгрызть мальчику голову. И Герберт отвечал своим подопечным с неменьшей добротой и заботой. Он часто слышал, что люди в цирке «Золотой скарабей» — одна большая семья. Но его семьей стали не циркачи, а те, кого Томми так презрительно назвал «тварями».

Завершив чистку, Герберт взялся за упряжь и подковку. Одно из копыт гиппогрифа уже было закончено, когда в загоне появился Сребролюб. Гоблин ходил с трудом, тяжело опираясь на узловатую трость. Говорят, в молодости он попал в переделку с горными троллями и с тех пор почти потерял способность ходить. Однако золотые руки и светлая голова остались при нем, и Сребролюб мог мастерить поистине удивительные вещи, в корне отличающиеся от того, что делают его собратья.

Автоматические фургоны, индивидуальные клетки для зверей, механизм для купола — все это было придумано и сделано Сребролюбом без единого взмаха палочкой. И за это Герберт был готов простить гоблину любые обзывательства.

— Ну и что? Что ты делаешь, троллья сопля? — Сребролюб гневно засопел и несильно треснул мальчика своей тростью. — Подкова криво сидит! Что будешь делать, если во время скачки кому-нибудь в глаз прилетит, а?! Переделай!

Бормоча проклятья, Сребролюб заковылял прочь, но тут его темные цепкие глаза углядели еще одну ошибку: на этот раз в перевязи на шее у гиппогриффа.

— Халтурщик! — проскрипел гоблин и уже поднял палку, чтобы подправить упряжь, как вдруг конь взревел и поднялся на дыбы. Сребролюб хрипло гаркнул и упал навзничь.

Гиппогриф расправил крылья, и гоблин уже приготовился к тому, что его раздавят, но тут между ним и беснующимся зверем бросился мальчишка.

— Назад, троллья…

Острая боль прошила плечо, однако Герберт крепко вцепился в кожаные поводья и потянул вниз. Гиппогриф захрипел, но сложил крылья.

— Тшшш, — мальчик бесстрашно протянул руку к огромной птичьей голове. — Все хорошо.

Пальцы коснулись жестких рыжих перьев, и в огромном янтарном глазу птицы Герберт увидел отражение своего бледного лица. Конь был напуган не меньше, чем мальчик. Но что могло его так взволновать?

— Ну вот, — Герберт снял с пояса вяленую тушку белки и протянул гиппогрифу. — Хороший мальчик.

Рыжий зверь с благодарностью схватил лакомство, и Герберт отошел от него. Левое плечо нещадно болело, а рукав был пропитан кровью.

— Да что бы на тебя тролль сел! — Сребролюб в сердцах стукнул мальчика по ноге тростью. — Чего бросаешься, когда скотина взбесилась?!

— Но ведь… — обескураженно начал Герберт, и тут его окликнули.

— Герберт! Подойти сюда, живо! — тучный господин в бордовой жилетке махнул ему пухлой рукой. Это был директор цирка, Казимир Вишневский, а рядом с ним стоял высокий молодой человек в темной мантии.

Мальчик неловко поковылял к выходу из загона. Из-за острой боли в плече перед глазами у него плавали темные круги, но он терпел. Бывало и хуже.

— Быстрее же! Не заставляй милорда ждать! — Вишневский обильно потел, промакивая платком покатый лоб. Наконец-то мальчишка предстал перед его высоким гостем. — Познакомься, это мистер Блэк.

Услышав название древнего магического рода, Герберт замер. По коже побежали мурашки, а на шею словно бы повесили стофунтовое ярмо. Язык прилип к небу.

— Какое неуважение! — в голосе Казимира появились истеричные нотки. — Ты говоришь с чистокровным волшебником, одним из…

— Достаточно, пан Вишневский, — голос мистера Блэка звучал скучающе, — меня все устраивает.

— Х-хорошо, мистер Блэк, — директор «Скарабея» подобострастно поклонился. — Все, что угодно, но его вещи…

— Не понадобятся, — все тем же скучающим тоном произнес аристократ, но взгляд темных глаз скользнул по окровавленной рубашке мальчика, — однако почините это. Я не покупаю сломанный товар.

С этими словами Блэк повернулся на каблуках и зашагал прочь.

— Разумеется! — Вишневский дрожащими руками вытащил палочку и взмахнул. Боль в плече ушла, а рубашка стала как новая — ни дыр, ни пятен крови. Однако Герберт так и остался стоять, как громом пораженный.

— Держи и пошевеливайся! — Казимир швырнул мальчику наколдованный из воздуха плащ и подтолкнул его в спину. — Теперь он — твой хозяин.

Мальчик сделал шаг, а затем еще один. Горло сдавило, словно удавкой, а каждый удар сердца отдавался глухой болью. Герберт следовал за высоким человеком в темной мантии, ощущая на себе любопытные взгляды бывших коллег-циркачей. Шел, опустив голову к земле, ни в силах поверить в то, что его снова продали.

========== II. Blue Bloods ==========

Комментарий к II. Blue Bloods

Высокая фигура человека в черной мантии удалилась на добрую сотню ярдов прежде, чем Герберт нагнал его. Длинный плащ — первый и последний подарок бывшего хозяина — путался в ногах, так что мальчик несколько раз едва не упал.

Воздух впереди слега задрожал, и спустя несколько мгновений Герберт оказался за пределами поля защитных заклинаний. Он вскинул кудрявую голову и огляделся.