— Ближе, — негромко приказал он, когда Герберт замер в паре метров от кресла. — Ты и так заставил меня ждать, не раздражай еще больше.

— Милорд, — Герберт судорожно сглотнул, когда длинные пальцы Финеаса сжали его запястье. — Я не уверен, что имею право…

— Именно так, — Блэк притянул его к себе так, что нос уловил терпкий запах огневиски. — Ты не имеешь права мне отказать. Но я не Онис и не буду ничего делать силой. Нет ничего хуже рыдающего партнера. Вчера ты был отвратителен.

— Простите, — еле слышно произнес Герберт, отчаянно покраснев. — Мне жаль, что я разочаровал вас.

— Напротив, — Финеас невесомо коснулся его волос. — Если бы ты был опытен, моему гневу не было бы предела. Твоя зажатость — явный признак невинности. Хоть тот циркач и выглядел, как растлитель.

— Пан Вишневнский меня не трогал, — Герберт опустил смущенный взгляд. — Он вообще не обращал на меня внимания.

— Вот и славно, — ладонь Финеаса скользнула по его щеке. — Ненавижу подержанные вещи.

Последнее слово тяжелым свинцом ударило в грудь, и Герберт шумно вздохнул. Горло сдавило спазмом, на глазах выступили обидные слезы.

— Что? — Финеас недовольно нахмурился, а когда слуга отстранился, его лицо исказилось от злобы. — Я ведь сказал…

— Вы ненавидите слезы, — выдохнул Герберт. — А я ненавижу, когда во мне видят лишь игрушку для развлечений. Вы можете эксплуатировать меня как слугу, можете оскорблять и даже бить. Но использовать меня как безотказную шлюху — лучше убейте.

Фраза, сказанная на одном дыхании, отняла у него все силы. Перед глазами все плыло, в ушах стучало. Лишь спустя мгновение он понял, что это отголоски недовольства Финеаса.

— Гордый сквиб, да? — он скривил губы. — По-твоему, я должен быть нежным и говорить о чувствах?

— Если вы ничего ко мне не чувствуете, то почему помогли мне вчера? — Герберт стиснул ладони в кулаки. — Почему не оставили мучиться от дурмана или не взяли силой, как…

— Достаточно! — отрезал Финеас и залпом допил остатки огневиски. — Я мог бы приказать, и ты охотно раздвинул бы ноги, но теперь — не хочу. Убирайся!

Последнее слово ударом кнута стегнуло Герберта по лицу и он бросился прочь. Громко хлопнула дверь, но ему было все равно. Ноги сами принесли его на черадак — единственное место, где он был в относительной безопасности. Портрет МакДугласа видел уже десятый сон, когда Герберт закутался в одеяло и сжался в комочек, пытаясь успокоить рвущееся наружу сердце.

***

Обед следующего дня было решено сделать праздничным, хоть и без приглашения гостей — Альтаир совершенно не хотел видеть кого-то из высшего общества. Куда больше его интересовали подарки. С самого утра он восседал в своем кресле в окружении оберточной бумаги и лент.

— Леди Гертруда Пруэтт желает вам всего наилучшего и вместе с этим дарит книгу «Сотня выдающихся чистокровных Магической Британии», — прочитал Герберт, распаковав еще один подарок. — Звучит интересно.

— Скукота, — фыркнул Альтаир, вертя в руках серебряную табакерку — подарок от очередного троюродного дядюшки. — Почему все подарки моих родственников такие скучные?

— Потому что они вас не знают? — предположил Герберт, откладывая подарок леди Пруэтт в сторону. — И дарят то, что им посоветовали в лавке или салоне. А может и вовсе передаривают то, что им самим не нужно?

— Что с тобой сегодня? — Альтаир удивленно вскинул брови. — Встал не с той ноги?

— Я всего лишь ответил на ваш вопрос, — Герберт вздохнул и опустил взгляд.

— Ответил на вопрос, который очевидно был риторическим, — Альтаир поджал губы. — Я не нуждаюсь в твоем мнении, сквиб. И нюхлеру понятно, что все эти подарки всего лишь глупая условность!

Миг спустя тяжелая табакерка тяжело взмыла в воздух и ударилась о столбик кровати. Плотное облако табака невесомо осело на шелковое покрывало.

— Спасибо за подарок, дядя, — буркнул Альтаир. — Убери, не хочу, чтобы моя постель пахла, как у старика.

Герберт же молча кивнул и отправился за щеткой и совком. За окном висел плотный морозный туман, но ему казалось, что зимняя непогода пробралась даже под его ливрею. С самого утра его пробивал озноб, а голова была тяжелой, словно налитой свинцом. А виной всему была вчерашняя ссора с Финеасом. Всю ночь Герберт прокручивал в голове каждую секунду из разговора, пытаясь убедить себя в правильности решения. Ему претила мысль быть кроватным мальчиком лорда Блэка. Достаточно того, что Финеас доверяет и ценит его. О большем мечтать нельзя. Хотя нет. Большее его пугало.

Вернувшись в комнату Альтаира, Герберт принялся за уборку, хотя его мысли были далеки от рассыпанного табака. В этот день он незаметно переложил свои обязанности на Тирли, сославшись на требование молодого господина. Однако уже вечером ему придется вновь предстать перед Финеасом: разбирать почту, подавать чай и поддерживать разговор.

От резкого запаха табака чесалось в носу, но Герберт осторожно собрал все до последней песчинки, а потом откинул одеяло, собираясь сменить белье. Тут ему на глаза попался корешок книги, которую вчера читал Альтаир. Герберт не глядя взялся за твердый переплет, собираясь отложить в сторону, но тут в носу противно закололо, и Герберт звучно чихнул.

Книга выпала из его пальцев и с шумом шлепнулась на пол рядом с кроватью. Пергаментные страницы слегка помялись, однако волшебная фотография осталась нетронутой. Герберт застыл, не в силах отвести взгляд от черно-белого изображения.

Мужчина, одетый в одну лишь ночную рубашку, вальяжно развалился на кресле, открыто демонстрируя женщине то, что у него ниже пояса. Однако она нисколько не смущалась, а напротив — лукаво улыбаясь, наклонялась над ним с очевидным намерением. Герберт судорожно вздрогнул, когда мужская ладонь жадно сжала мягкие волосы, наклоняя голову девушки прямо к своему паху.

— Нравится? — голос Альтаира раздался совсем рядом, и Герберт шарахнулся прочь. Сердце выскакивало из груди, по коже пробегали противные мурашки. — Так как? — бледные щеки Альтаира заливал неровный румянец. — Нравится?

— Нет, — честно ответил Герберт. — Мне такое не по вкусу.

— Отлично, — юный Блэк скривил тонкие губы, мгновенно напомнив своего кузена. — На колени.

***

Альтаир вернулся в школу сразу после трапезы. За столом он был на удивление спокоен и собран, словно действительно повзрослел на целый год. Это отметила даже Элла, не удержавшись от колкой реплики в сторону кузена.

— Совсем скоро тебе нужно будет вступить в клуб. Есть ли где-нибудь общество избалованных принцев? Держу пари, тебя бы тут же сделали президентом.

— Я уже состою в клубе, — парировал Альтаир. — Объединение ненависти к уродливым кузинам. Очень перспективно.

Элладора смерила кузена уничтожающим взглядом, но ничего не ответила. Финеас же вовсе никак не отреагировал, погруженный в собственные мысли. Даже его наставление перед отправкой Альтаира в школу было лишено привычной патетики.

— Извинись перед Фортескью и больше не смей сбегать, когда тебе вздумается, — холодно произнес он и кивнул на камин. — Поспеши или получишь наказание за позднее шатание по коридорам.

— В подземельях никто не патрулирует, — отмахнулся Альтаир, но шагнул к камину. Переступил через решетку, недовольно скривившись, когда с кирпичей слетели хлопья сажи.

— Удачи, юный господин, — Герберт протянул ему миску с летучим порохом. — Я буду следить за своим языком.

В ответ на это Альтаир лишь отчаянно покраснел, схватил горсть зеленоватого порошка и швырнул под ноги.

— Хогвартс! — крикнул он и растаял в языках пламени.

Как только погас последний язычок, Финеас развернулся на каблуках и направился к лестнице, абсолютно игнорируя присутствие Герберта. Тот горестно вздохнул, проводив хозяина взглядом. Как бы ему хотелось, чтобы все стало как раньше! Вечерние партии в шахматы, легкие разговоры о погоде и причудах чистокровного общества. Однако сейчас Финеас вел себя так, словно Герберт был домовым эльфом или вовсе предметом мебели. Такого отчуждения он не проявлял уже давно.