— Эскуро, — пробормотал Финеас, убирая уже подсохшие следы спермы. Гнев, охвативший его в тот момент, когда он увидел мальчишку вместе с Онисом, немного утих, хотя в груди все еще ворчало глухое раздражение. Во многом из-за собственной неудовлетворенности.

— Отвратительно, — хмыкнул он, вновь мазнув взглядом по обнаженному телу слуги, а потом призвал из спальни простыню. Плотный шелк скрыл бледную фигуру, однако лучше не стало — ткань образовала мягкие складки.

— Мерлин, — Финеас рухнул в кресло рядом с камином и уставился в огонь, стараясь думать о чем угодно, но не о порочном желании наброситься на это беззащитное тело. Все еще по-мальчишески угловатое. Тело сквиба, в конце концов.

«Грязно, извращенно, неправильно, » — словно заклинание произносил про себя Финеас, но желание не утихло, а лишь усилилось, стоило ему вспомнить сцену в борделе.

Сегодня он впервые применил Круциатус, и ему это не то чтобы понравилось. Заклятие боли всегда казалось ему самым несовершенным из всей триады Непростительных. Чтобы применить его должным образом, нужно было утратить контроль, а что может быть хуже этого? По этой же причине он не был любителем спиртного, а курил лишь в исключительных случаях. Стоит ли говорить, что к амортенции и всем ее производным он питал самое искреннее презрение.

Финеас устало потер переносицу, усилием воли заставив себя не думать о выходке Малфоя. Онис был известным извращенцем, ничего удивительного, что он захотел поразвлечься. Но не слишком ли много телодвижений для того, чтобы затащить в постель безродного мальчишку-сквиба?

Финеас прислушался к мерному дыханию слуги, задумчиво вертя в пальцах палочку. Чтобы выяснить правду ему было достаточно лишь захотеть, однако это было слишком просто. Лучше выждать и действовать по ситуации. Применить силу он всегда успеет.

Воспоминания пронеслись перед Финеасом в течение нескольких секунд, пока слуга открывал дверь. Стоило ему ступить через порог, как взгляд Блэка скользнул по его фигуре, отмечая малейшие изменения во внешности и поведении.

— Д-доброе утро, милорд, — произнес он с небольшой заминкой, стараясь не краснеть. — Я принес вам завтрак.

— Доброе утро, — Финеас чуть прищурил темные глаза. — Как твоя рука?

— А? Все хорошо, сэр, не стоит беспокоиться, — Герберт поставил поднос на чайный столик.

— Как же тут не беспокоиться? — фыркнул Финеас и поднялся с кровати. — На кону безопасность посуды моих предков. Достаточно того, что диван пришел в негодность.

Руки в лайковых перчатках дрогнули, едва не расплескав чай: Герберт опустил голову, ощущая как щеки наливаются жаром.

— Этот диван принадлежал моему двоюродному дедушке Эдуардусу, он был большим любителем охоты и лично убил взрывопотама, кожей которого…

— Милорд, — Герберт зажмурился, с трудом сдерживая слезы. — Мне очень жаль. Я сегодня же отмою обивку и…

В следующий миг его подбородок взлетел вверх, повинуясь движению палочки. Дыхание перехватило: их разделяло лишь несколько сантиметров. Темные глаза Финеаса пристально вглядывались в его лицо, будто желая заглянуть под кожу.

— Ми…

— Молчи, пока я не разрешу говорить, — оборвал его Блэк. — Мне плевать на диван, но если ты еще хоть раз предстанешь предо мной в таком непотребном виде, наказания Ониса покажутся тебе детской шалостью. А теперь правду: зачем ты пошел в тот бордель?

— Меня пригласил мистер Малфой, — дрожащим голосом произнес Герберт.

— Зачем? — Финеас скрестил руки на груди. — Вы с ним такие приятели?

— Все совсем не так, — он закусил губу, и Блэк нахмурился, вновь ощущая зудящее возбуждение. — Мистер Малфой шантажировал меня.

— Шантажировал? — Финеас скептически выгнул бровь. — И чем же?

— Грозился… — Герберт вздохнул, стараясь звучать правдоподобно. — Пожаловаться вам на меня.

— Из-за чего? Ты в чем-то провинился? — еще немного и пристальный взгляд Блэка мог бы прожечь дырку в его лице.

— В чем угодно, сэр, — слуга потупил взгляд. — Мистер Малфой придумает.

— По твоему, я настолько наивен, что верю Онису на слово? — Финеас усмехнулся, но тут в глубине зеленых глаз появилось новое выражение, и улыбка сползла с его лица. — Что?

— В тот раз поверили, — негромко произнес Герберт, а после добавил. — Сэр.

Раздражение вспыхнуло, словно летучий порох, но Финеас не подал виду. Его это даже забавляло. Несмотря на внешнюю покорность, мальчишка был с характером. Это он понял сразу же, как увидел его. Успокоить взбесившегося гиппогрифа осмелится далеко не каждый взрослый. Герберт же бесстрашно бросился под когти зверя, пытаясь защитить того гоблина-калеку. Смелость и верность достойная гриффиндорца, подумал он тогда.

Однако со временем понял: мальчишка был на удивление изворотливым, приспосабливался к любым условиями и мог втереться в доверие к каждому — качества настоящего слизерница. Не верилось, что сквиб — ложка дегтя среди волшебного сообщества — может быть настолько впечатляющем.

— Хочешь сказать, что Малфой тебя оговорил?

— Да, сэр, — Герберт помрачнел. — Он не давал мне проходу с того самого вечера поминок леди Фиби. Тогда я впервые отказал ему, вот он и решил отомстить.

— Что ж, это в его духе, — Финеас вздохнул. — Однако что мешало тебе раскрыть его клевету? Язык тебе дан не только для того, чтобы бросаться угодливыми фразами.

— Боюсь показаться грубым, сэр, — Герберт поджал губы. — Но его слово против моего — заведомо проигрышная комбинация.

— Почему? Потому что он мой приятель?

— Не только, милорд, — Герберт слабо улыбнулся. — Чистокровный аристократ против жалкого сквиба, что может быть ужаснее? И кроме того, разве вас волнуют проблемы слуги?

В кабинете повисла неловкая тишина, нарушаемая лишь тихим уханьем черного филина Гадеса. Наконец, спустя полных две минуты, Блэк произнес:

— Если бы меня не волновали твои проблемы, я бы отправился за тобой в тот бордель? Будь мне все равно, разве я позволил бы испачкать диван?

— Сэр… — Герберт порозовел. — Простите, я…

— Мне казалось, что после событий прошлогоднего Хэллоуина, ты должен был понять, что достоин доверия, — голос Финеаса звучал холодно. — Но, видимо, я такой чести не заслужил.

С этими словами Блэк повернулся и уже хотел шагнуть в сторону ванной комнаты, когда Герберт выпалил:

— До того, как я попал к вам, меня звали Герберт Бёрк.

***

— Прекрати это! — резкий окрик Элладоры заставил Герберта вздрогнуть.

— Простите, миледи, я не понимаю, — он замер с чашкой в руках. — Я чем-то провинился?

— Немедленно убери эту отвратительную ухмылку со своего лица, — мрачно произнесла девушка, смерив слугу презрительным взглядом. — Похоже, тебя давно не наказывали, раз уж ты такой довольный.

— Простите, миледи, — Герберт опустил голову. — Я был несдержан.

— Именно так, грязный сквиб, — Элла скривила полные губы. — Финеас совсем не занимается воспитанием своей зверушки.

В ответ на это Герберт лишь кивнул и аккуратно поставил перед ней чашку. Элла могла говорить что угодно, ни одно её обидное слово не могло затмить чувства, что сейчас теснились в его груди. Финеас внимательно выслушал его и, казалось, совершенно не удивился.

«Пожалуй, Бёрков я больше к нам не приглашу, — он переплел длинные пальцы и чуть заметно улыбнулся. — Тем более, что они мне никогда не нравились».

Стоит ли говорить, что после этих слов Герберт впервые за долгое время почувствовал себя в безопасности. Постоянный страх разоблачения исчез, оставив после себя лишь бесконечную благодарность и обожание. Хотя последнее Герберт ощущал едва ли не постоянно.

Финеас был для него идеальным воплощением чистокровного волшебника и джентльмена, если не брать во внимание такие недостатки, как снобизм и язвительность. Однако они же доказывали, что ничто человеческое ему не чуждо.

— Кстати, почему его сегодня нет? — Элла отпила из своей чашки. — Снова дела в Министерстве?

— У милорда встреча с гоблинам Гринготтса, — негромко ответил Герберт, — по вопросу финансирования клуба. А после этого он приглашен на пятичасовой чай к Флинтам.