Миг спустя носок кожаного ботинка окрасился в яркие цвета. Потом спектр коснулся и бледного запястья, но магия не исчезла. Альтаир озадачено нахмурился и поднял взгляд на свое отражение. Зеркальную поверхность пересекала длинная трещина, может, дело именно в ней?

Альтаир протянул руку к пыльному стеклу, но потом резко отдернул и круто обернулся. В попытке разгадать секрет радуги он совершенно забыл об отражении и только сейчас заметил самое главное.

Юный Блэк затравленно огляделся, а после несмело шагнул к продавленной софе. Там, на полинявшей от времени обивке, лежали несколько одеял и подушек, среди которых торчала шапка каштановых кудрей.

Судорожно сглотнув, Альтаир неуверенно приблизился к дивану. В груди поселилось нехорошее чувство, а всегда холодные ладони внезапно вспотели. Может это из-за жары?

Шерстяная ткань одеяла оказалась грубой и ключей, и Альтаир почти отдернул руку, но потом все же отогнул край.

Металлический лязг вырвал его из туманной дремы. Голову словно набили мокрой ватой, а во рту все еще чувствовался горьковатый привкус хлеба. Герберт медленно моргнул, а потом с трудом поднял голову, услышав высокий голос.

— Зачем эти клетки, мистер? Почему здесь все эти…

— Заткнись! — последовал грубый ответ, а после вновь звяканье ключей. Решетчатая дверь громко скрипнула, и на земляной пол швырнули нового обитателя клетки.

— Выпустите меня! — мальчишка вцепился в прутья. — Вы обещали, что найдете мне работу! Мистер!

— А ну тихо, недоносок! — надзиратель ткнул в мальчишку палочкой — тот болезненно вскрикнул и отпрянул. Бормоча под нос ругательства, волшебник ушел, оставив Герберта наедине с новоиспеченным пленником.

Это был худосочный остроносый мальчишка в огромном сюртуке, отчего он казался еще более маленьким и хрупким.

— Ч-что это было? — тонким, срывающимся голосом произнес он, глядя на Герберта большими карими глазами. — Почему нас тут заперли?

— Не знаю, — Герберт бессильно привалился к решетке, пытаясь побороть сонливость. — Хочешь есть?

— Да, — мальчишка нетерпеливо заерзал. — Когда меня забрали с улицы, то пообещали накормить…

— Лучше не ешь, — перебил он. — Если не хочешь быть как они.

Герберт кивнул на соседнюю клетку, где сидели, а точнее лежали, еще трое мальчишек. На осунувшихся лицах застыло отсутствующее выражение, а из раскрытых ртов капала слюна.

— Что с ними? Они болеют?

— Едят хлеб, который нам приносят, — Герберт привстал и вытащил из-под себя черствую краюху. А карих глазах сокамерника вновь зажегся голодный огонек. — А потом забывают как разговаривать и двигаться. Только спят и пускают слюни.

— Но без еды — умрешь! — выпалил мальчишка.

— Лучше умереть, чем превратиться в такое, — фыркнул Герберт и прикрыл глаза. На самом деле он тоже ел хлеб, но всего по нескольку крошек в день. Голод это почти не утоляло, но дарило тяжелое забытье. Так он и дрейфовал между сном и явью, просыпаясь лишь по малой нужде, и чтобы выпить воды. Благо она была совершенно обычной.

— Пожалуй, ты прав, — вздохнул мальчик и притянул к груди тощие колени. — Как тебя зовут?

— Герберт.

— А меня Альфонс, — он скривился, словно проглотил какую-то гадость. — Терпеть его не могу.

— Почему? — лениво поинтересовался Герберт.

— Оно означает — благородный или ловкач, но я родился в работном доме, а на улицах постоянно попадался на воровсте. Какой уж там ловкач!

— И то правда, — хмыкнул Герберт. — Значит, ты маггл?

— Что еще за маггл? — с легкой обидой произнес Альфонс. — Обзываешься?

— Вовсе нет, просто так называют… — начал было Герберт, но потом замолчал. — Не важно. Прости, я не хотел тебя обидеть.

— Ничего, — на бледных щеках Альфонса появился редкий румянец. — Раньше передо мной никто не извинялся. Кажется ты хороший, Берт.

— Берт?

— Ну, — Альфонс смутился еще сильнее. — Твое имя сложное, вот я и решил…

— Уж не сложнее твоего, — Герберт улыбнулся, а потом протянул ему ладонь. — Но мне нравится. Спасибо, Ал.

На осунувшемся лице блестела испарина. Герберта била мелкая дрожь, несмотря на несколько одеял и окружающую жару. Дыхание было тяжелым и неровным. Взгляд Альтаира задержался на ссадине, что пересекала его скулу, а руки сами собой сжались в кулаки. Эту магию он узнает из тысячи.

Юный Блэк фыркнул, и уже сделал шаг к двери, когда Герберт внезапно пошевелился, а потом негромко застонал.

— Ал…

Альтаир испуганно замер, глядя на него во все глаза.

— Ал…не уходи, не бросай меня, — Герберт сухо всхлипнул, а потом заметался на постели, сбросив на пол одеяло. Юный Блэк вздрогнул и невольно сделал шаг назад. Грудь, плечи и шею Герберта покрывали тонкие алые рубцы, а на правом боку вспухла лиловая гематома.

— Нет…не хочу…- хрипло пробормотал он, а потом внезапно открыл глаза, подернутые мутной пеленой. — Пить…

На бледных щеках горел лихорадочный румянец, а тонкие губы потрескались и обветрели. Альтаир нервно сглотнул, а потом произнес:

— Милли.

— Звали, мастер Альтаир? — Милли появилась с привычным хлопком, а потом большие глаза влажно блеснули. — Мерлин, этот мальчик опять сбросил одеяло!

Сокрушенно покачав ушастой головой, домовиха принялась хлопотать над больным. Среди подушек отыскался уже никуда не годный компресс.

— Милли, — внезапно оробев, произнес Альтаир. — Что с ним?

— У него сильный жар, — вздохнула Милли, смачивая компресс водой. Оказалось, что за диваном примостился колченогий столик, на котором отыскался бутылек с бадьяном, чашка и кувшин с водой. — Вас тоже лихорадило, но благодаря целителю, которого привел милорд, вы быстро поправились.

— Ко мне приходил целитель? — Альтаир нахмурился. — Я совсем не помню.

— Вы были плохи, когда хозяин принес вас домой, — длинные пальцы домовихи отжали тряпку. — К счастью, все обошлось. Что было бы со старой леди, узнай в какую передрягу вы ввязались!

— Никуда я не ввязывался! — он топнул ногой. — Эти маггловские отродья напали на меня и…

— Юный господин, — Милли смерила его строгим взглядом. — Не кричите так, пожалуйста. Здесь больной.

В следующий миг она приложила компресс к пылающему лбу Герберта, и он испугано дернулся.

— Н-не надо…

— Тише-тише, — на лице эльфийки появилась ласковая улыбка. — Скоро тебе станет легче.

Герберт вновь что-то невнятно застонал, а юный Блэк бросился прочь.

— Мастер Альтаир?! — послышался вслед удивленный возглас Милли, но он уже не слушал.

Скрип ступенек сменился тихим шелестом ковра, когда юный Блэк решительно спустился на второй этаж. Домовик Тирли старательно протирал раму старинного портрета. Кто-то из предков Блэков брезгливо морщился, стараясь спрятаться от сырости.

— Юный господин, ужин скоро будет…

— Мой кузен у себя? — оборвал его Альтаир, нервно вцепившись в рукав своей рубашки.

— Да, милорд недавно прибыл из Министерства.

— Хорошо, — высокий мальчишеский голос прозвучал совсем по-детски, но Альтаир упрямо вздернул подбородок и прошествовал в сторону кабинета Финеаса.

Черное полированное дерево отразило его нечеткий силуэт. Пальцы сомкнулись на узорчатой медной ручке, а после мальчик толкнул дверь.

***

Сегодня был тот редкий день, когда лондонский морок и туман отступил под натиском солнца. Лето, словно предвидя скорую смерть, старалось урвать еще несколько погожих деньков, прежде чем Альбион вновь накроет осенняя пелена дождей.

Однако Финеас Найджелус был не в восторге от такой погоды. Он плохо переносил духоту и жару, именно поэтому отдых на Лазурном берегу, куда его частенько таскали родители, оставил не самые радужные воспоминания.

Благо в кабинете царила приятная прохлада. Блэк тяжело вздохнул и сбросил пыльную мантию. Масла в огонь его недовольства подлил и младший сын Лестрейнджей. Последние пять лет он был желанным гостем на площади Гриммо, а сейчас и вовсе зачастил. И Финеасу даже не нужно было прибегать к легилименции, чтобы прочитать его полные корысти мысли.