Герберт едва заметно улыбнулся, а потом опустился на одно колено. Матрас слегка просел под его весом, и Альтаир напрягся как струна.

— Господин, — предупредил слуга. — Будет немного щипать.

Вместо ответа мальчик слегка вздрогнул и шумно вздохнул, когда чужие пальцы коснулись тонкой кожи. Герберт осторожно смазал рубец, который тут же побледнел на несколько оттенков.

— Ну вот и все, — произнес Герберт и машинально провел ладонью по выступающим ребрам, тут же поспешно отдёрнув руку. Альтаир же взвился словно рассерженный кот и быстро стал застегивать рубашку на груди, бросая на слугу настороженные взгляды.

— Давайте я, — начал было он, но тут грудь прошила острая боль. В ушах зазвенело, и холодный сухой голос произнес: «Ко мне».

— В чем дело? — Альтаир недовольно поджал губы. — Если взялся одевать меня, то…

— Простите, — просипел Герберт. — Вызовите Тирли, я должен идти.

— Идти? Я тебе не разрешал! — воскликнул юный Блэк, но слуга уже вышел из комнаты.

Ступени старой лестницы скрипели под ботинками, когда он чуть ли не галопом спускался на второй этаж. Бегом преодолел коридор, разбудив несколько портретов, а потом резко затормозил перед дверью из черного дерева. Судорожно сглотнул и отрывисто постучал.

— Вы звали меня, милорд? — произнес Герберт, получив разрешение войти.

— Значит, ты услышал? — Финеас сидел за своим столом, окруженный ворохом пергаментных свитков. — Как ощущения?

— Непривычно, сэр, — с трудом произнес Герберт, хотя на языке вертелись совершенно иные слова, да и в груди вновь болезненно покалывало.

— Это очень древняя магия, — поделился с ним Финеас, небрежно пробегая глазами очередной документ. — И не самая светлая, как ты, наверное, уже понял. Наши предки использовали этот обряд для того, чтобы контролировать тех, чей разум оказался сильнее заклятий внушения и подчинения.

Герберт лишь опустил голову, ощущая, как по спине пробегают мириады мурашек. Он уже понял, что магия крови намертво привязала его к семейству Блэков. Но его рассудок пока что был в порядке. Правда, он сомневался, что это останется неизменным, если его тело и дальше будет гореть огнем всякий раз, когда кто-то из них отдаст приказ.

— Однако, — Блэк поднял глаза, и Герберт вздрогнул. — Починенные не могли похвастать долголетием, поскольку эта магия плохо влияет на тело. Так что ею мы будем пользоваться только в крайних случаях. В твоих интересах не допускать подобного.

— Я понял вас, милорд, — Герберт кивнул, а потом коротко выдохнул. Стеснение в груди прошло, словно его и не бывало.

— Тогда разберись с этим, — Финеас указал палочкой на столик, доверху заваленный корреспонденцией. — И возьми за правило проверять почту раз в три дня.

— Хорошо, сэр, — Герберт поспешил к письмам, тут же вспомнив о том конверте, что он стащил в прошлый раз.

***

Неверный свет сальной свечи бросал на пергамент причудливые тени, когда Герберт дрожащими руками взломал печать. Он никогда не брал чужого, однако его прошибал холодный пот, стоило ему подумать о том, что Финеас мог вскользь упомянуть о нем в переписке.

Дорогой пергамент цвета слоновой кости был слегка шершавым на ощупь. Поколебавшись несколько минут, Герберт глубоко вздохнул и развернул его. Светлые глаза забегали по черным строчкам, написанным резким мужским почерком.

Лорду Блэку

Дорогой сэр Финеас Найджелус,

Я был невероятно польщен, получив от Вас рекомендацию для вступления в Ваш закрытый клуб. С огромным удовольствием приму Ваше приглашение, но боюсь, что не смогу присутствовать на ближайшем собрании. К большому сожалению, моя супруга не совсем здорова. По совету домашнего целителя, я намереваюсь отвезти её на Юг Франции для поправки здоровья. Однако я планирую вернуться в кратчайшие сроки, чтобы выразить вам свою признательность лично.

Искренне Ваш, Уинстон Бёрк

Послание было очень лаконичным, но при этом пестрело всевозможными заискиваниями, так что Герберт невольно скривился. В его глазах отец всегда был строгим и скупым на эмоции, что резко диссонировало с его стилем письма.

Однако Герберта интересовал вовсе не эпистолярный талант отца, а весть о нездоровье матери. В детстве он помнил, что она часто простужалась, проводя в постели по несколько недель. Но чтобы лечиться во Франции?.. Неужели её болезнь настолько серьезна? Тревога постоянно грызла его изнутри; он заставил себя на какое-то время забыть о ней, сосредоточившись на работе. Но сейчас мысли об этом вернулись. Герберт вздохнул и принялся сортировать бесконечные приглашения на чаи и банкеты.

Разумеется, вскрытое письмо он вернул на стол Финеасу следующим же днем, но после, убирая золу в камине его кабинета, заприметил полусгоревший краешек конверта с остатками печати. Должно быть, Финеас не оценил раболепный стиль отцовского послания. Вполне возможно, что и на совместных собраниях клуба он не будет уделять Бёрку пристальное внимание.

Юный слуга почти закончил с корреспонденцией, когда до его слуха донесся звук шагов, и дверь кабинета резко отворилась. Герберт поднял голову и замер. В проеме стоял Альтаир; вид у него был решительный.

— Что тебе нужно? — холодно спросил Финеас, не отрывая взгляда от какого-то свитка.

— Забрать его, — Альтаир кивнул на Герберта. — Он со мной не закончил.

— Что именно, позволь узнать? — старший Блэк чуть заметно усмехнулся. — Завязать тебе шнурки может и эльф.

— Я забираю его, — упрямо повторил юный аристократ. — Он должен мне реванш в шахматы.

— Мерлин, какое ребячество, — фыркнул Финеас, а после смерил кузена пренебрежительным взглядом. — Неужели тебе так интересно играть в шахматы с этим?

— Он… — Альтаир бросил на слугу быстрый взгляд, и его бледные щеки слегка порозовели. — Неплох в этом.

— Правда? — Финеас наконец-то оторвался от бумаг и тоже поглядел на Герберта. — Тебя кто-то учил?

— Я часто наблюдал за партиями моего старшего брата, — скромно ответил он, ощущая, как щеки наливаются жаром.

— Что ж, — Блэк вздохнул, а после небрежно махнул кистью. — Если ты закончил с письмами, то можешь идти. До ужина ты мне не нужен.

— Благодарю, милорд, — Герберт поклонился и последовал за Альтаиром. Едва за ними закрылась дверь кабинета, как юный Блэк обернулся.

— А меня поблагодарить не хочешь? — его высокий голос звучал недовольно.

— Простите? — слуга удивленно поднял брови.

— Я вытащил тебя из лап этого зануды, неблагодарный сквиб! — Альтаир обиженно вздернул подбородок. — «Благодарю, милорд!» Да если бы не я, ты бы и дальше сидел над этими пыльными письмами.

Герберт мог бы напомнить ему, что вовсе не просил об избавлении, однако решил не подливать масла в огонь, лишь наклонил голову и пробормотал:

— Спасибо, юный господин. Я с удовольствием сыграю с вами партию.

***

На календаре была вторая половина апреля, когда в дом на площади Гриммо доставили несколько тяжеленных чемоданов. Герберт с трудом дотащил их до лестницы и устало присел на ступеньки, переводя дух. В следующий миг раздался негромкий хлопок — из воздуха появился домовик.

— Похоже, Герберту нужна помощь? — пропищал он, смешно хлопнув ушами.

— Спасибо, Тирли, — слуга улыбнулся. — Но что в этих чемоданах? Господа куда-то собираются?

— Тирли думает, что это портные прислали новую одежду, — задумчиво произнес эльф. — Хозяева обычно так делают перед Рождеством или Пасхой.

«Пасха! — Герберт едва не треснул себя по лбу. — И как я мог забыть?»

В его семье тоже была традиция — шить новые мантии, чтобы встретить весну, что называется, при всем параде. В отличие от магглов, которые придавали Пасхе особый сакральный смысл, волшебники видели в этом просто красивую традицию и повод повеселиться, козырнуть обновами, а также порадовать детей, отправляя их на поиски запрятанных яиц. Герберт сам каждый год с нетерпением ждал этого праздника, мечтая увидеть пасхального кролика. Однако это было до того, как его забрали из родительского дома. С тех пор он перестал верить в чудеса.