А можно я ещё немножко побуду зеброй?

Пусть побудет, – поддержал игру папа.

Ох, ну пускай, – согласилась мама. – До ужина можешь походить так.

Мама! – неожиданно воскликнула Поля. – А может, ты тоже хочешь быть зеброй?

Я? Зеброй? – мама широко распахнула глаза.

Да!

На этот раз к хору детских голосов присоединился один взрослый – папин.

Только ты будешь синей зеброй, – предупредил Владик. – Потому что чёрная краска у нас закончилась ещё на Поне.

Мама попыталась возражать, но это было бессмысленно: четыре голоса против одного.

А можно я буду хотя бы жёлтой зеброй? – наконец сдалась она.

Маме разрешили стать жёлтой зеброй. Усадив её на стул в детской, Поля и Владик нарисовали на мамином лице жёлтые полоски. Потом на стул сел Владик, и Поля сделала его красной зеброй, а он, в свою очередь, – Полю зелёной. Рисовали полоски только на лицах, так как, во-первых, рисовать на одежде мама категорически запретила и тут её не удалось переубедить, во-вторых, краски оставалось не так уж и много.

Папа, какой зеброй будешь ты? – спросила Поля.

А я вообще не буду зеброй! Я буду тигром!

Владик нашёл в книге изображение тигра, и все уставились на картинку.

Но у нас нету чёрного, – огорчилась Поля. – И оранжевого тоже нет.

Оранжевый можно сделать, смешав красную и жёлтую краски, – подсказала мама. – А полоски пусть будут синими.

Так и поступили. Когда Поля закончила с последней полосочкой на папином лице, Понь заключил:

Настоящий хищник!

Папа смешно оскалился и прорычал:

Да! Теперь я тигр и… – он резко вскочил со стула, – я вас всех съем!

Поля, которая находилась ближе всех к папе, с радостным визгом отскочила. Владик и Понь тоже, смеясь, отпрыгнули: мальчик на кровать, пони за маму. Папа широко раскинул руки и с грозным рыком пошёл по комнате. Дети ещё громче завизжали и засмеялись. Только мама заволновалась.

Тихо! Тихо! У Зинаиды Фёдоровны мигрень!

Никто не хотел прекращать игру из-за мигрени Зинаиды Фёдоровны, поэтому папа предложил:

Пойдёмте на улицу!

Мама помогла Владику и Поле накинуть курточки, а папа завязал на зебровой шее Поня шарфик. Все вместе они затолкались в лифт, спустились вниз и вышли во двор.

На улице уже стемнело. Понь остановился и с наслаждением вдохнул трескучий зимний воздух. Он посмотрел на искрящиеся в густо-синем небе звёзды, а потом на искрящийся в свете фонаря снег. Какая красота!

Понь заметил, что его собственная шкурка, там, где она не покрыта краской, сверкает, будто бы в ней живут тысячи звёздочек – это значит, что он частичка зимнего волшебства. Полоски краски не сверкали, но от одного их вида – неровных, с подтёками – где-то в глубине Поня заискрилась и засияла, сжимая сердце в щекотный комок, радость. Поню почудилось, что под этими расплывчатыми, ни разу не волшебными гуашевыми полосками живёт ещё больше искорок. Наверное, это означало, что он частичка самой обычной, но такой чудесной семьи.

Распирающие изнутри чувства вырвались наружу звонким «И-ги!». Понь взбрыкнул и поскакал вдогонку резвящимся Владику и Поле.

***

Оранжево-синий тигр, взбивая ногами пушистый снег, гонялся за жёлтой, красной, синей и цветной зебрами. Те, смеясь, убегали от него по одной или целым табуном, прятались от хищника в сугробах и за стволами тонких заснеженных баобабов. Вот синяя зебра вскочила на лавочку и огляделась, ища грозного хищника. Тигр, притаившийся за качелями, прыгнул на неё из-за засады и шутливо укусил за помпон шапки. С красной зеброй так не получилось, потому что ей удалось отбрыкаться. Жёлтую зебру тигр поцеловал, а цветную так ни разу и не догнал, потому что она бегала быстрее всех.

Наконец тигр упал в снег.

Вы меня совсем загоняли! Сдаюсь!

Я сейчас такой голодный, – заявил Владик, – что готов съесть целого тигра!

Э-ей! – отозвался из сугроба папа. – Я и сам сейчас могу вас всех съесть!

Не можешь! Не догонишь! – задразнили зебры.

Но ужин я приготовлю! – отсмеявшись, сказала мама. – Пошли домой!

Дома, пока готовилась еда, мама, папа, Владик и Поля тёплой водой с мылом отмыли свои лица. Поня решено было отмывать после ужина, так как с ним возни было куда больше.

Для него набрали целую ванну холодной воды, и, пока Понь в ней барахтался, мама оттирала щёткой его зебровые полоски. До конца они никак не отмывались, а щётка так щекотно ёрзала по коже, что Понь хохотал и елозил по ванне, громко стуча по дну копытцами и поднимая фонтан цветных брызг. Поля и Владик, наблюдая за этим действом, тоже хохотали и подпрыгивали на месте.

Повторявшегося несколько раз далёкого стука по батарее никто не расслышал, и теперь раздался близкий стук в дверь. Все смолкли.

Зинаида Фёдоровна! – мама обречённо закрыла лицо руками.

Я открою! – папа пошёл к двери и принял первый удар на себя.

У меня мигрень! А у вас тут как будто звери дикие бегают!

Папа украдкой глянул в зеркало, чтобы убедиться, что его тигриные полоски действительно смылись, а Зинаида Фёдоровна тем временем бесцеремонно прошла через прихожую и застыла напротив открытой двери ванной комнаты. Там в заляпанном краской переднике и со щёткой в руках стояла мама, а в самой ванне в цветной почему-то воде сидел полосатый пони.

У вас лошадь в ванне!

Я зебра, – уточнил Понь.

Да, – вздохнула мама. – У нас в ванне разноцветная зебра. Извините, пожалуйста, за беспокойство, мы уже ложимся спать!

Родителей пришлось будить. Почему-то они не спешили вставать, хотя сияющий снегом и звенящий предвкушением праздника воскресный день оттикал уже целых восемь утра. Полю всегда удивляла эта особенность взрослых – подскакивать спозаранку в обычные дни и спать допоздна в выходные. Лично у неё всё было наоборот: перед походом в школу вылезать из уютной постели ой как не хотелось, а в выходные… ну разве можно терять хоть минуту чудесного свободного дня?!

Они с братом и Понём встали уже в семь. Несколько раз дети заглядывали в комнату родителей, но те бессовестно спали.

А давайте сделаем им сюрприз, – предложила Поля, – и сами приготовим завтрак.

Понь и Владик её идею поддержали и наперегонки поскакали на кухню. Там Владик обшарил шкафчики с крупами, Поля – полку с кастрюлями и сковородками, а Понь – холодильник. Всё, что дети посчитали годным к готовке, они кучей выложили на стол.

Владик, Поля и Понь придирчиво осмотрели свой арсенал: крупа гречневая, макароны, морковка, кефир, баночка маслин, черничное варенье и мороженое.

Маслины отмели сразу. «Фу! Гадость!» – сказали Поля и Владик, и Понь, раздобывший эту самую баночку, спрятал её обратно в холодильник. Маслины он никогда не ел, но друзьям доверял безоговорочно: раз они говорят, что гадость, значит, так и есть!

Морковку тоже решили не пускать в расход, хотя Понь, надкусив её, с удивлением заметил, что она очень даже ничего.

Это потому, что морковка – конская еда, – с видом знатока объяснила Поля. – Все лошади любят морковь, а ты, как ни крути, хоть и снежная, но лошадь.

Я ещё немножко зебра, – заметил Понь.

И это было правдой. Вчерашние полоски сильно побледнели, но так до конца и не отмылись. Бело-полосатый в мандаринах Понь положил морковку в морозильник. Если она обычная на вкус хороша, то каким же объедением станет, когда замёрзнет! Туда же убрали и мороженое, чтобы до поры до времени не растаяло. Кефир и гречка отправились по местам – этим добром и в школе наешься. А вот варенье оставили на столе.

Готовить решили макароны. Поля выбрала самую большую кастрюлю, высыпала в неё всю пачку спагетти и залила их водой из-под крана. Владик включил конфорку и поставил тяжёлую кастрюлю на огонь.

Дети и Понь уселись на освободившийся стол и стали смотреть на плиту. Теперь надо было ждать, когда вскипит вода, и это оказалось самым трудным занятием. Трудность заключалась не в том, что надо было делать что-то сложное, а наоборот – сложно было сидеть, ничего не делая.