— Можно вернуться в свою комнату? — выпалила Катя, чтобы побыстрее пережить самую сложную часть возвращения — ожидание согласия Яна. Согласия, которого могло и не последовать.

Он либо плохо расслышал вопрос из-за музыки, либо изумился ее наглости, либо не понял, о чем она говорит, но, к счастью, Кате не пришлось с этим разбираться. В коридоре материализовался ее ангел-хранитель в образе смешного лопоухого парня, который предложил ей войти.

Ян прохрипел ее имя, но Катя не стала дожидаться окончания фразы — проскользнула к себе в комнату и закрыла дверь. Прислонилась к ней спиной. Выдохнула.

Темнота скрывала детали, но даже в неверном свете луны было понятно, что это уже не ее комната. Скорее мини-студия пополам с кабинетом. Пюпитр, широкий стол с разбросанными по нему нотными листами. Звуковая установка. Оставалось только надеяться, что крохотный диван раскладывался.

— Ян, все в порядке? — раздался за стеной голос, перекрикивавший музыку.

Ответа Катя не расслышала.

Ян вошел без стука. Запер за собой дверь и включил торшер. В руках он держал по бутылке пива. Открыл обе, одну протянул Кате. Теперь Ян казался совершенно трезвым.

Так непривычно было видеть его короткую стрижку. Бутылку с пивом — вместо стакана с виски. Он стал серьезнее, взрослее, но Катя по-прежнему ощущала с ним связь, по силе близкую с кровным родством. Такую связь нельзя создать по своей воле — как и оборвать. С ней можно только смириться.

Но чувствовал ли Ян то же самое?

— Все изменилось, — сказала Кэт, обводя взглядом комнату.

— Да, все изменилось, — Ян выделил слово «все». — Я живу с другой женщиной.

— Жил. С Мартой. Но она уже полгода в Штатах.

— Я женился.

— Фиктивно, чтобы остаться в Германии. И уже подал на развод. Твоя жена забеременела от любимого человека.

Ян приподнял бровь. Несомненно, он удивился ее осведомленности.

— Да, я очень долго и тщательно готовилась к…

…своему

— …твоему возвращению.

Ян оперся о край стола, поднес бутылку к губам — но, так и не сделав глотка, опустил ее.

— Чего ты хочешь, Кэт?

— Продолжить игру.

Ян потер переносицу горлышком бутылки.

— Ту самую игру? «Десять желаний»? — в его голосе было столько недоумения, что Кате пришлось глотнуть пива — чтобы Ян не заметил растерянности на ее лице. — Кэт… Ну, неужели ты серьезно?!

Ее молчание и было ответом.

— Это бессмысленно, — устало проговорил Ян. — Мы закончили ее почти четыре года назад.

— Не закончили.

— Значит, я закончу ее прямо сейчас.

— Тогда комната останется за мной, — напомнила правила Катя. — А еще — ты игрок и всегда держишь обещание, — на всякий случай, добавила она.

Ян усмехнулся, опустив голову. Некоторое время улыбка не сходила с его губ. Потом потухла. Он все также стоял, глядя в пол. Все тише становилась музыка за стеной — все громче билось Катино сердце. Ян мог просто указать ей на дверь. Чем больше утекало минут, тем очевиднее становилось, что именно так он и поступит.

— Я пожалею, если ввяжусь в это снова, — сказал Ян, скорее, сам себе.

— Как ты любил повторять, лучше жалеть о том, что сделал, чем о том, что не сделал, — парировала Катя.

Лицо Яна задевали тени кустов, и, когда они раскачивались, казалось, Ян хмурится. А, может, так и было на самом деле.

— Сегодня оставайся, — наконец, произнес он. — Пока я не могу принять решение. Завтра продолжим.

Он вышел. Кто-то начал ломиться к ней, но настойчивый голос Яна объяснил, что «гостья не настроена».

Вечеринка закончилась, когда стало светать. Музыка смолкла, гости разошлись. Катя свернулась калачиком на разложенном диване. Она не могла заснуть от осознания того, что этой ночью Ян снова находился через стену от нее. Лишь через стену. Их разделял всего с десяток шагов. И четыре года.

Утром Катя пришла на кухню, ведомая запахом свежесваренного кофе. Кухня тоже преобразилась. Какой-то талантливый дизайнер совершил невозможное — превратил ее в уютный провансальский уголок. Ян по-прежнему варил кофе в турке.

— Тебе сделать? — не оборачиваясь, спросил он.

А Кате казалась, она кралась тихо, как мышка.

— Да, пожалуйста.

Ян был вежлив и сух — демонстративная обходительность, когда другие, испытывая то же самое, указывают на дверь.

Все шло не так. Не было обжигающих взглядов, разбитых чашек, выскользнувших из рук при виде ее улыбки. Он не набросился на Катю, она же была готова наброситься на него. И сделала бы это — если б не знала, почти наверняка, что Ян остановит ее. А потом уж точно укажет на дверь.

— Теперь ты пьешь кофе? — в его голосе было немного вопроса, немного иронии.

— Мне кажется, в этом городе все пьют кофе.

— А ты, значит, часть этого города… — теперь иронии было больше, чем вопроса. — Я просил тебя не звонить мне — и ты не позвонила. Ты пришла ко мне домой.

Катя робко улыбнулась. В присутствии Яна ей снова стало казаться, что она только что приехала из Бешенковичей.

Ян повернулся к ней, держа в руках по чашке — и замер.

— Что ты сделала со своими волосами?!

По тону его голоса можно было подумать, что она побрилась налысо.

— Всего-то отрастила их и выпрямила, — с легкой обидой ответила Катя, тряхнув распущенной шевелюрой.

Парикмахерша в салоне назвала ее густые волосы до поясницы «достоянием республики», а Ян смотрел на нее так, словно она была уродиной.

— И твой макияж… — он запнулся, подбирая сравнение, — под барсука…

— Остался со вчерашнего вечера, — соврала Катя.

Теперь ей очень хотелось выйти из-за стола — чтобы снова исчезнуть еще на четыре года. Но, возможно, именно этого Ян и добивался.

— И что мне теперь делать с тобой, Кэт? — спросил он, наконец, поставив чашки на стол.

Она бы сказала ему. Ответ такой очевидный.

— «Я выполняю твое желание, а ты — мое. И пока ты его не выполнишь, игра не остановится. Это будет честно», — процитировала Катя свои же слова, сказанные когда-то на этой же кухне.

— Ты хочешь обвинить меня в нечестности?

— Я хочу обвинить тебя в нарушении правил, только и всего.

Зажав губами тонкую сигарету, Катя прикурила от зажигалки. Ян вынул сигарету у нее изо рта и затушил в раковине.

— Здесь не курят.

Катя послушно положила пачку на центр стола.

— В нашем договоре не было ни одного пункта о том, что в игре нельзя делать перерывы. Я знаю, много всего произошло. Но игра не закончилась. Осталось всего по два желания. А пока игра продолжается, я могу жить в твоей комнате. Таковы правила.

— Кэт… — Ян сложил руки на столе. Его взгляд был тяжелый и усталый. — Зачем тебе это?

Катя смотрела в его глаза и никак не могла понять, что он чувствует к ней? Чувствует ли хоть что-то? Если нет, то вся эта затея — только бестолковая и весьма болезненная трата времени.

— Может, мне негде жить? — не отпуская его взгляд, предположила Катя. — Может, я такая же беспомощная, как тогда, когда приехала к тебе снимать комнату?

— Ага… — Ян отпил кофе, но вряд ли почувствовал его вкус. — Слушай, Кэт, если игра продолжается — скажи мне правду…. Насколько ты и в самом деле беспомощна?

Это «если» Катю обнадежило.

— У меня нет работы, нет квартиры… Я оставила кое-какие вещи у хозяйки, но ключи отдала. Кажется, она уже подыскала нового жильца.

Ян усмехнулся.

— …Но ты прав, — тот час же продолжила Катя, — все не так безнадежно. Некоторое время я работала на одну табачную фирму и успела весьма неплохо, хоть и не совсем законно, подзаработать, — на этом Катя могла бы и остановиться. Но ей так хотелось показать Яну, чего она достигла — сама, без него. — Последние годы я вообще много работала — и мало тратила. Так что сейчас на моем банковском счете лежит крупная сумма. Если цены на недвижимость продолжат падать — а они продолжат — я смогу позволить себе маленькую квартирку. Мою собственную. Но это не значит, что я готова отказаться от комнаты. Игра есть игра. Кстати, ты, случаем, не начал курить? А то окажется, что я уже выиграла — и просто не знала об этом.