— Меня пустят в такой одежде? — спросила Катя, поглядывая на претенциозную вывеску, сияющую белыми огоньками.

— Пустят. Я же сам тебя сюда привез — значит, я за тебя отвечаю, — слегка приобняв ее за талию, Валера распахнул дверь клуба.

Сели за самый дальний столик, в полумраке. На сцене бодро вытанцовывали полуголые девушки в одежде из павлиньих перьев. Им подыгрывал маленький оркестр, в котором основную партию исполняли ударные.

Вскоре официант, вышколенный, как менеджер «МакДональдса», поставил перед Катей бокал темного ледяного пива, а перед Валерой — чашку кофе.

— Прости, от меня пахнет, как от пепельницы — издержки работы, — разглядывая представительных посетителей, извинилась Катя.

Мужчины в этом клубе выглядели, как Валера: под сорок, холенные, но без претензий. Как минимум треть их спутниц на вид казались не старше Кати. Правда, одеты женщины были иначе: короткие облегающие платья, шпильки. Камешки в сережках-колечках поблескивали то с одного столика, то с другого. К счастью, Валеру скромная одежда Кати не смущала. Он вел себя так, словно она была единственной женщиной в клубе. Это опьяняло.

— А сама куришь? — перекрикивая музыку, спросил он и пододвинул стул ближе к Катиному.

— Нет. Один раз попробовала, думала, не выживу — до чего было противно.

Катя сделала несколько глотков пива с карамельным вкусом, пытаясь отогнать воспоминания о том вечере, когда Ян учил ее курить. Это было жуткое время. Но теперь, спустя несколько месяцев, оно казалось не настолько ужасным. Сейчас Катя могла бы многое рассказать Яну. Без истерик и пятен на щеках.

А еще был второй раз, о котором Катя смолчала. Она курила на ступенях какого-то клуба перед тем, как подать заявление об исчезновении Яна. О том времени Катя запретила себе вспоминать. Не дай Бог пережить такое снова — даже в мыслях.

Ян…

— Ты еще встречаешься со своим… кавалером? — спросил Валера, постукивая о столик ребром маленькой квадратной шоколадки, которую подали к кофе.

— Я никогда с ним не встречалась. Просто снимаю у него комнату, — ответила Катя, надеясь, что ее голос прозвучал безразлично.

Возможно, она сказала правду.

Говорить о Яне с Валерой было неловко и болезненно.

— Ну, почему вам, мужчинам, так нравятся надломленные женщины? — спросила она, осушив за раз полбокала.

— Прости? — Валера улыбнулся и положил руку на спинку ее стула.

— Мой… арендодатель впервые заговорил со мной, когда я была полностью раздавлена. Ты подобрал меня, когда мне было ужасно плохо, — пояснила Катя, краешком сознания улавливая, что Валера подобрался к ней слишком близко — даже учитывая громкую музыку. Ей не нравилось, что он нарушил ее личное пространство, так Катя чувствовала себя незащищенной. Но воздействие алкоголя помогало с этим мириться. — А если вспомнить литературных героев? Равик из «Триумфальной арки» подобрал свою Жоан Маду, когда она в невменяемом состоянии хотела спрыгнуть с моста. Пат из «Трех товарищей» была смертельно больна, если не путаю — чахоткой. Раскольникова тянуло к изможденной проститутке…

Валера смотрел на нее, улыбаясь одними глазами, теперь — густо карими, цвета кофе, которое он пил. В этих глазах были и бессонница ночи и удовольствие утра. Казалось, он чувствовал себя спокойно и раскрепощено — как дома.

— Может, нам нравится вас спасать? — не отводя от нее взгляда, не давая и секундной передышки, предположил Валера. Его негромкий голос стирался музыкой, растворялся в полумраке, Катя едва улавливала смысл его слов. — Или хотя бы пытаться это сделать…

Их лица оказались очень близко. Взгляд Валеры уже выражал что-то другое, но Катя не могла понять, что именно.

Не опускать глаза… Не опускать…

Любуясь, Валера пропустил пальцы через ее волосы. Очень нежно прикосновение, от которого захотелось прикрыть глаза. И пока Катя боролась со своими желаниями, его ладонь оказалась у нее на затылке — не отстраниться, а его губы уже мяли ее рот. Катя попыталась вырваться — Валера послушно отстранился. Подождал, пока шок в ее глазах сменится изумлением — и снова проник языком ей в рот. Катя больше не сопротивлялась, неуверенно отвечала на его настойчивые поцелуи. Потом он тепло коснулся губами уголка ее губ, словно поставил точку, и еще долго разглядывал ее лицо. По этому взгляду было заметно: Валере нравилось то, что он видел. А Катя, ошеломленная, все еще не могла произнести ни слова. Горели щеки. Горели губы. Горел подбородок, расцарапанный легкой щетиной.

Ей было не по себе от того, что Валера так запросто перешагнул расстояние от человека, который подвез ее на машине, до человека, который засовывает язык ей в рот. И еще от того, что ей не было противно или неприятно. Просто… никак.

— Поехали ко мне, — сказал Валера.

— Зачем? — вырвалось у Кати.

Валера улыбнулся, искренне, словно она произнесла милую шутку. Пожал плечами.

— Продолжить то, что мы начали.

Катя смотрела на него, не шевелясь. Потом встала, как можно спокойнее, — но стул предательски громко царапнул пол.

— Мне пора, — она искала кошелек, но никак не могла нащупать его в глубокой сумке со множеством карманов.

Валера молча наблюдал за ее действиями. Потом взял Катю за локоть и усадил на место.

— Сколько тебе?

— Двадцать два, — с каменным лицом произнесла Катя, сложив руки на сумке.

— А мне тридцать восемь. Я намного старше тебя. И не очень люблю игры. Поэтому говорю, как на духу. Я разведен. У меня есть деньги и большая пустая квартира. Я не терплю мимолетные романы, но и не ищу спутницу на всю оставшуюся жизнь. Просто хочу, чтобы кто-то был рядом. А ты мне нравишься. Очень… — он положил ладонь на ее колено. — Кать… Ты же не ребенок, должна понимать: если я и дальше буду подвозить тебя, то — рано или поздно — ты все равно окажешься в моей квартире. И не для того, чтобы просто поговорить, — он приподнял пальцем ее подбородок. Теперь Катя смотрела ему в глаза. Их матовый блеск успокаивал, говорил: все будет хорошо. Но так, как захочет он. — Но я могу подождать, если тебе это по какой-то причине важно. И спрячь свой кошелек. Тебе не нужно ехать со мной только потому, что я собираюсь заплатить за твое пиво.

Валера жестом попросил у официанта счет.

— Так что ты предлагаешь? — бесстрастным голосом спросила Катя — словно и в самом деле обсуждала сделку.

Валера отсчитал купюры и положил их на блюдце.

— Я предлагаю тебе сходить со мной на балет, — он поднял на Катю взгляд. — Пойдешь?

Она молчала.

Ян ускользал от нее, растворялся в темноте.

— Да, — словно сама себе ответила Катя.

Ян не чувствовал за себя особенной гордости, но был уверен, что это понравится Кэт.

Его приняли на работу.

Вообще-то, его приняли еще три недели назад, сразу после собеседования, на котором всего-то и нужно было показать умение трепать языком. Но попросили подождать, когда уйдет в декрет его предшественница. Сегодня ему позвонили, чтобы окончательно согласовать детали.

Меньше, чем через сутки Ян официально станет менеджером по продаже бухгалтерской системы 1С. Будет делать первичный обзвон базы и перенаправлять клюнувших на предложение клиентов в отдел продаж. Его передергивало от мысли, что придется сидеть за рабочим столом, в костюме — зачем костюм, если не нужно общаться с клиентами вживую?! — приходить к определенному времени и уходить по часам. Каждый день. Пять раз в неделю. Но если это именно то, что необходимо Кэт, если эта глупость сделает ее счастливой — то пусть так и будет.

Телефон Кэт был недоступен, и Ян понятия не имел, где ее носило с утра, но свою смену она бы точно не пропустила. Ян собирался дождаться ее у входа в казино и сообщить новость перед началом рабочей ночи. Он стоял в вестибюле клуба, того самого, где оставил Кэт в День всех святых, и после чего все пошло наперекосяк, и вглядывался в окно.