— Вот смотри, например, Киллиндайк… Там пропадают люди, покупающие дома в пределах одного района. Все — новосёлы. Пять исчезновений за прошедший месяц.

— Маньяк. Или секта. Или турне Джастина Тимберлейка. Не наш случай, Сэм, хотя, согласен, Тимберлейк — та ещё адская тварь…

— Ну ладно. Тогда вот это: семь странных смертей в отеле «Плезант-Хаус» в Ричардстоне, Оклахома. Все погибшие селились в одном и том же номере. Ни крови, ни следов борьбы, комната была заперта изнутри… Это-то уж точно наш случай!

— Нет.

— Почему нет?

— Потому что Оклахома.

— Ну и что, что Оклахома? Отсюда часов пять до границы штата, если свернём, будем там к вечеру…

— Мы не свернём, — сказал Дин, глядя прямо перед собой. Его ладони лежали на руле Импалы спокойно и твёрдо. Машина не шла — летела, легко и плавно. Ей явно нравилось рассекать по прямой.

Сэм в раздражении захлопнул ноутбук.

— Дин, какого чёрта, а? Ты что, собираешься до второго пришествия мотаться по этому шоссе?

— Если понадобится.

— Слушай, ну хватит уже, ладно? Прошло четыре дня! Похоже, этот парень просто решил оставить нас в покое — так и давай мы тоже оставим в покое его.

— Я бы с радостью, Сэмми, но только что-то мне слабо верится, что он дал по тормозам. Поэтому я и сам не собираюсь расслабляться, и тебе не советую.

— Расслабишься тут с тобой, когда ты таскаешь меня туда-сюда по этому чёртовому хайвэю четвёртый день, — проворчал Сэм и бросил ноут на заднее сидение. Дин пожал плечами — прости, мол, Сэмми, работа такая. Хотя, чего уж там, ему не больше Сэма нравилось патрулировать Сороковое шоссе. И хоть бы одна инфернальная тварь объявилась и скрасила тоску — но нет, хайвэй был чист, как жертвенная кровь девственницы, используемая в обрядах сатанистами из Нью-Орлеана.

Они пытались найти то место, где Дин едва не наехал на мёртвого оленя. Это оказалось трудней, чем ожидал Дин: труп животного исчез, а поскольку не было крови, то обнаружить следы его пребывания на грязном от осенних дождей асфальте оказалось нетривиальной задачкой. Датчик ЭМП молчал, будто партизан под пыткой. Сэм был ненамного разговорчивей датчика — он изначально был против того, чтобы они ехали на поиски синего доджа, не узнав о нём хотя бы что-нибудь. Но никаких данных ни из интернета, ни их архивов, ни из Эша они не вытянули. В Америке не было легенд, повествующих о небритом человеке в брезентовой куртке, рассекающем Колорадо на помятой тачке с вульгарной наклейкой на бампере. Дин, говоря по правде, был бы разочарован, окажись иначе: этот тип был слишком неприятным даже для персонажа городской страшилки.

Но он чувствовал, что что-то тут не так, на этом Сороковом шоссе. Оно казалось куда более пустынным, чем положено одному из главных хайвэев штата: попутки встречались хорошо если раз в час, а голосовальщиков на обочине не было видно вовсе. На промежутке между Хайденом и Креммлингом от шоссе отходил с десяток боковых дорог, уводивших в разные уголки штата, и пара грунтовок. На том участке пути, который отделял последний мотель от места, где пропал додж, грунтовок было три. По настоянию Дина они обследовали все три, и ни одна из них никуда не вела — они лишь связывали Сороковое шоссе с его ответвлениями, позволяя срезать путь через поля.

Дин злился, упрямился и злился снова. Сэм сперва старался помочь, потом стал злиться тоже. Посему последние три часа, проведённые в Импале, никак нельзя было назвать приятными для обоих.

— Если тебя это так достало, поспи, — хмуро сказал Дин, вглядываясь в сизую дымку, колышущуюся на горизонте между почти сходящимися стенами леса. Лес в Колорадо уже облетел, и на скорости восемьдесят миль в час даже при свете дня казался сплошной грязно-коричневой стеной.

— Спасибо, я как-то обхожусь без послеобеденного сна с тех пор, как мне стукнуло шесть, — раздражённо ответил Сэм.

— Ну ладно. Тогда я включу музыку, — сказал Дин и ударил по клавише. Их динамика рванул надсадный вой Брайана Джонсона.

— Боже, Дин, только не AC/DC опять!

— А чего?

— Пятый раз за сегодня, сколько можно?!

— Ну ладно, — сказал Дин и снова ударил по клавише. Брайан Джонсон, захлебнувшись собственным воплем, смолк.

Они ехали ещё минут десять в полном молчании. Сэм насуплено смотрел в окно. На лобовое стекло Импалы очень медленно, очень неохотно падали первые капли дождя.

— И как долго, хотелось бы знать, ты собираешься нас… — заговорил вдруг Сэм, но прежде. чем он успел довести мысль до конца, из леса на дорогу вынырнула машина.

Синий додж, который Дин никогда ни с чем бы не спутал.

Оба, и Дин, и Сэм, подались вперёд резко и одновременно, не сговариваясь, будто надеялись выскочить из машины прямо сквозь капот. Додж фыркнул на них мутным облаком из выхлопной трубы, отрывисто посигналил и рванул вперёд. Дин едва успел заметить его номер — впервые за всё время, прежде было слишком темно. Табличка была из Айовы, новенькая и блестящая, слепившая глаза белизной на фоне замызганного бампера. Свежекраденная, кто бы сомневался.

Дин вдавил педаль газа до упора. Импала рванула так, что Сэм от неожиданности повалился на спинку сидения.

— Полегче, Дин!

— Где уж тут полегче, — процедил тот, не сводя глаз с машины, маячившей впереди. — Попался, сволочь. Теперь-то точно попался.

— Если ты сейчас нас угробишь, некому будет праздновать победу! — сказал Сэм, но Дин только сцепил зубы крепче. Невероятно, но додж снова отдалялся, отрывался от них, неумолимо увеличивая расстояние. Дождь никак не начинался, не разреживал сгущающийся туман. Додж зажёг задние огни, и они насмешливо мигнули пару раз, прежде чем синяя тачка слилась с сырой пеленой, спустившейся на шоссе.

— Держись, — сказал Дин, переключая передачу.

— Что?.. Дин, бога ради…

— Заткнись и держись, — повторил Дин и добавил мысленно: «Ну, старушка, не подведи».

Они никогда не ездили быстрей, чем необходимо — незачем было лишний раз приманивать копов. К тому же Дин, относясь к своей машине с трепетной заботой, так, как относился бы к любимой лошади, старался не изматывать её сверх необходимого. Однажды чисто ради эксперимента он выжал из неё сто шестьдесят миль, и подозревал, что можно рискнуть накинуть ещё десятку. Но никогда не было случая проверить это.

До сегодня — никогда.

Импала шла под двести, и Дин чувствовал, как у него закладывает уши — от непривычки, а может, от резкого выброса адреналина в кровь. Их несколько раз здорово тряхнуло на ухабах, и Сэм сидел, вжавшись спиной в сидение, как юный лётчик-испытатель на своём первом учебном полёте — но цель была достигнута, расстояние между Импалой и доджем сокращалось. Дин недоумевал, как эта развалина смогла оторваться от них и держать дистанцию, но теперь это не имело значения. Минуты три-четыре, максимум пять — и они догонят этого мудака, и Дин с невыразимым наслаждением выволочет его из машины и приложит мордой об асфальт, чтоб не смел, сволочь, не смел больше приближаться к нему и его брату…

Сэм что-то сказал, но Дин был чересчур занят дорогой и предвкушением, чтобы расслышать и отозваться. Сэм повторил сказанное ещё раз, потом вдруг крикнул: «Дин!» и схватил его за плечо… и Дин наконец очнулся, но слишком поздно, чтобы вовремя среагировать.

Страшный удар сзади подбросил Импалу вверх — Дин мог поклясться, что задние колёса оторвались от асфальта и тяжело рухнули обратно. Сэм снова что-то закричал, но визг тормозов заглушил его голос. Дин навалился на руль всем телом, сдирая ладони в попытке удержать управление, и тут удар повторился снова — уже не так неожиданно, но с гораздо большей силой, потому что Импала резко сбросила скорость, а тот, кто таранил её сзади, удобно примостился прямо за ними. Дин бросил взгляд в зеркало заднего вида. Чёрный джип-чероки с тонированными стёклами, новенький, сверкающий, сидел у них на хвосте, и Дин отчётливо увидел у него на капоте вмятины, оставшиеся от поцелуя с Импалой.