Поэтому он сдерживал в себе охотничьи порывы и просто планомерно, неотрывно, маниакально следил за своим братом. Он знал, где Сэм завтракает, с кем разговаривает по дороге в фаст-фуд, какие газеты покупает раз в неделю, а какие — ежедневно, кому звонит… Впрочем, он мало кому звонил, и разговоры не длились дольше нескольких минут, достаточных, чтобы назначить встречу. Вечера он всегда проводил в номере, и Дин, сидя в машине на другой стороне улицы, видел его силуэт, склонившийся над ноутбуком, и даже тень руки, которой он подпирал подбородок.
Десятки, нет, сотни раз ему хотелось плюнуть на всё, выйти из машины, пройти разделяющие их полсотни шагов и постучать в запертую дверью. Но он слишком боялся, что дверь так и останется запертой. И ещё боялся, что Сэм не простит его…
Да, Дин боялся, что Сэм теперь никогда его не простит.
Сэм пробыл в Баффоло почти месяц. Пару раз заезжал к шерифу, и тот сообщил агенту Форду Харрисону, что парень интересовался исчезновением местных жителей, о котором недавно писали в газетах. Пропала парочка, брат и сестра, укатившие на рок-концерт в Нью-Мексико. До места они, судя по всему, не доехали. Связь с ними исчезла, они не звонили родным и друзьям, в больницах и моргах пока что не обнаружилось никого, подходившего под описания — словом, эти двое будто испарились, растаяли в воздухе. Или, добавил шериф, неодобрительно качая головой, зависли в каком-нибудь наркоманском притоне — знает он этих рокеров… Объявятся через пару недель, как миленькие, получат ремня — шериф Роббинс знал их отца и не сомневался, что наказание будет строгим.
Дин не мог знать, почему Сэм решил, что с этим исчезновением что-то нечисто. И тем более не знал, зачем Сэм взялся за это дело теперь, и почему так упорно действовал один, оставив Дина за бортом. Он надеялся, что сможет когда-нибудь задать ему эти вопросы.
Дин с неприятным изумлением понял, что начал расслабляться и привыкать к своей унылой, однообразной жизни тихого шпиона, когда Сэм вдруг собрал вещи и смотался из Баффоло. Дин едва успел сдать машину обратно в прокат, выписаться из отеля и забрать Импалу. На автобусной станции он выяснил, что Сэм купил билет до Риксон-Рока.
Автобус следовал по Сороковому шоссе.
Дин не ездил по нему с того самого дня. До Баффоло добирался кружными путями, делая крюки в двадцать миль. Он шарахался от этого шоссе, как от чумного, ему казалось, даже Импала начала как-то странно поскрипывать, когда её шины снова коснулись этого асфальта, и два или три раза Дин выворачивал руль и слетал в кювет, потому что ему мерещились валяющиеся посреди трассы мёртвые олени. Автобус неторопливо пыхтел по дороге со скоростью не выше шестидесяти миль, и лишь через восемь часов свернул на шоссе Триста Восемнадцать, уводившее к границе с Вайомингом. Дин посмотрел на карте: Риксон-Рок был в сорока пяти милях севернее по этой дороге.
Этот гордишко оказался далеко не столь миленьким и уютным, как Баффоло. Всего три мотеля-клоповника, один паршивей другого, и единственный в городе бар со стриптизом — такие городки просто созданы для того, чтобы спиться здесь и сдохнуть от тоски. Дин испугался, что Сэм, державшийся первое время, наконец-то сдал под тяжестью свалившейся на него беды. Но Сэм вроде бы не собирался спиваться. Он проигнорировал бар и отправился сразу в местный магазинчик оружия. Дин испугался ещё сильнее. Он сидел в Импале, надёжно спрятанной в густой тени, и с гулко бьющимся сердцем ждал воплей и выстрелов. Ограбить оружейный магазин — страннейший способ самоубийства, если задуматься, но они и не такое повидали на своём веку. Когда Сэм вышел из магазина, Дин почувствовал слабость в кишечнике. И подумал, что, мать его, так не может больше продолжаться. Он медленно, но неотвратимо превращался в параноика, и это нравилось ему не больше, чем то, что происходило с Сэмом…
Только вот что, чёрт возьми, происходило с Сэмом?
Он задержался в Риксон-Роке всего на одну ночь и поехал дальше. Риббинг, Стоунвилл, Хэлби — один городок сменялся другим, потом неожиданно Сэм поехал в Аспен, где Дин едва не потерял его из виду, а оттуда — в Монтроу. Прошло уже почти два месяца, и, по меркам Дина, это выходило очень далеко за рамки того «немного», которым успокоил его Сэм. Немного — это неделя, две… ну, месяц. На месяц Дин был ещё, скрепя сердце, согласен. Но не восемь же грёбаных недель.
Часть его, впрочем, радовалась происходящему. Хорошо, что Сэм охотится — это совершенно точно поможет ему развеяться и отвлечься. Да вот только «развеяться» и «отвлечься» — это вовсе не то, что требуется человеку, пережившему тот кошмар, который выпал на его долю по вине Дина. И Дин метался от радости к отчаянию, от облегчения к выматывающим приступам паники, когда ему казалось, что он безнадёжно потерял след Сэма и упустил его, перебирающегося с места на место безо всякой логики и системы.
Порой Дину казалось, что Сэм знает о брате, сидящем у него на хвосте, и просто бежит от него куда глаза глядят. И от этой мысли ему хотелось выть.
Он не знал, сколько ещё смог бы выдерживать это, и что сделал бы, когда понял бы, что больше не может. Но тут Сэм отправился в Лаггоси, что всего в десяти милях от проклятого Сорокового шоссе и в трёх — от заброшенного домика лесника. И Дин поехал за ним следом, и всё закончилось именно там.
Дин сидел на своём посту, жуя гамбургер и рассеяно барабаня пальцами по импалиному рулю. Мотель, в котором остановился Сэм, находился через дорогу. Дин удачно замаскировал Импалу на местной стоянке среди других автомобилей — за последние два месяца он стал настоящим асом конспирации и теперь понимал, что как человеку легко затеряться в толпе, так и машину лучше всего прятать среди других машин. Мотель был перед ним как на ладони, неоновая вывеска над парадным входом неврастенично мигала — видно, где-то отходил контакт. Дин поглядывал то на эту вывеску, то на прямоугольник света в окне номера, который занимал Сэм. Штора была задёрнута до середины, Дин видел край стола и откинутую крышку ноутбука. Было заполночь, Сэм работал с десяти — и, насколько Дин успел выучить его привычки, уже через полчаса захлопнет ноут, потянется и погасит свет. А там и Дину можно будет вздремнуть пару часиков до рассвета — утром, он нутром чуял, Сэмми снова куда-то понесёт нелёгкая, и Дин понесётся за ним…
Мигающая вывеска определённо раздражала. К тому же там совсем погасла буква M, и вместо МОТЕЛЬ получалось ОТЕЛЬ — ха, отель, как же, таких гадюшников ещё поискать… Дин медленно откусил от гамбургера, с сожалением понимая, что бутерброд вот-вот закончится, и стремясь отдалить расставанье. Он не мог включить радио, чтобы не отсвечивать, но с мотельной парковки неслась какая-то почти сносная музыка. Дин жевал, отбивая такт на руле Импалы.
— Дин, какого чёрта?
Гамбургер вывалился из руки и обсыпал джинсы молотой петрушкой. Ладонь непроизвольно шибанула по гудку, Импала издала надрывный рёв, от которого Дин подскочил, а Сэм отпрянул — и, кажется, засмеялся. Сэм…
Да, Сэм. Сэм стоял возле машины, заглядывая через окно, и спрашивал у Дина, какого чёрта.
— Чувак, нельзя же так подкрадываться! — возмущённо воскликнул Дин, беспомощно глядя на свои руки, одна из которых всё ещё сжимала салфетку. Чёрт, вымазал манжет в майонезе. — Так же и заикой можно остаться!
— Ох, прости, пожалуйста. Я ведь тебя так просил, чтобы ты за мной шпионил, просто на коленях умолял.
Сэм говорил отрывисто и холодно, без улыбки. И с чего это Дину почудилось, будто он смеётся?.. Он стоял в шаге от Импалы, сунув руки в карманы, сгорбив плечи. Дин бросил взгляд на окно его номера. Ноутбук всё так же открыт на столе, и штора задёрнута до середины.
Вот ведь… сучка.
— Тебе не надоело?
Дин посмотрел на брата самым невинным взглядом, который совесть позволила ему изобразить.
— Надоело что?
— Валять дурака. Ты следишь за мной с самого Хэлби. И это уже даже не смешно.
Хэлби?.. Что ж, могло быть и хуже. Дину следовало гордиться, что он смог оставаться незамеченным до самого Хэлби.
