— Солнышко, — мама нежно улыбнулась. — Я рада за тебя, но помни, что первая любовь умеет ослеплять, из-за чего трудно вот так сразу увидеть истинное обличье человека.

Хорошо, что в этом плане у меня всё в полном порядке. Дикарь — мудак и эгоист с вынимающим душу взглядом. Он — не принц и в этом я убедилась на все сто процентов.

— Думаю у меня получается оставаться не ослепленной, — медленно проговорила я, подбирая слова таким образом, чтобы меньше лгать матери.

— Как хоть зовут твоего мальчика?

Мне было дико слышать это вот «мальчик». Ага, мальчик блин. Дядина под два метра ростом с широченными плечами, крепкой шеей и огромными сильными ручищами. Этот «мальчик» и быка на скаку, наверное, остановить сможет. Но я же не могла всего этого сказать маме. Такое откровение стало бы для нее настоящим ударом, а если бы она еще слышала, как он разговаривает, то вообще не знаю, что было бы.

— Паша, — это имя казалось мне до одурения чужим и звучало оно как-то совсем неестественно.

— Даша и Паша, складно звучит, — отметила мама. — А фотографии его какие-нибудь есть? Вы ведь все сейчас в своих социальных сетях сидите.

— Он не сидит и фотографий нет, — я немного занервничала. — Как появятся, обязательно покажу.

— Хорошо. Надеюсь, ты не обожжёшься так же, как я в свое время. Может, хотя бы тебе повезет. Ты ведь у меня такая хорошая девочка и заслуживаешь только лучшего.

— Всё будет классно, мамуль.

Время близилось к обеду. Мы сидели с мамой в зале, смотрели совершенно дурацкую передачу, где рассказывалось про целебные свойства какого-то камня, найденного в горах и распутывали нитки. Внезапно завибрировал мой телефон. Я глянула на экран и ощутила, что в сердце кольнуло. Звонил Дикарь. Собственной, мать его, персоной.

Я быстро встала с пола и ушла на кухню, чтобы не мешать маме. Пальцы немного задрожали. Так нужно взять себя в руки.

— Да? — стараясь, как можно спокойней, ответила я.

— Вычухалась? — раздается сухой вопрос.

— Да.

— Сегодня в ресторан идем. Надень что-нибудь бабское, без пацанских футболок и брюк. Понятно? Иван позвонит, когда надо будет выходить, — конец разговора.

Я даже не успела ничего спросить или ответить. Поглядев на потухший телефон, неожиданно захотелось шарахнуть его об стену, будто бы он был в чем-то виноват. Мы не разговаривали целую неделю и всё, что Дикарь мог сделать, отдать очередной приказ. Я понимала, что по сути ничего не могу от него требовать, но угомонить себя уже была не в состоянии. Что я могла сделать этому чёрствому животному? Если честно, то ничего, во всяком случае, напрямую. Что же… Хорошо, тогда я буду действовать иначе.

Зашла к себе в комнату, откопала проклятую кредитку, которой так ни разу не воспользовалась и крепко сжала в руке. Значит одеться я должна как баба, а не пацан. Ну устрою я тебе, Дикарь. Оденусь так, что самому неловко станет.

Я провела маму на процедуры, а сама двинулась в сторону ближайшего торгового центра. Сердце беспокойно трепыхалось в груди, будто сигнализирую, что сегодня заработаю себе ненужные проблемы. Я понимала, чем именно могут для меня закончиться эти провокации в сторону Дикаря. Понимала, но всё равно шла на риск. Потом же ведь хуже будет. Мне, а не кому-то другому. Всё казалось понятным и непонятным одновременно. Я будто пыталась своими резкими словечками и такими вот провокациями, типа сегодняшней, пробиться сквозь толстую броню Дикаря. Зачем? Не знаю.

Пока я болела и практически всё время без дела валялась в кровати, о многом думала и многое анализировала. Ну не может человек с рождения быть таким жестоким и эгоистичным, как Дикарь. Нет, конечно, мы все по своей природе — существа эгоистичные, но не настолько же. Что вынудило мужчину превратиться в чудовище? Что заставило его спрятаться в прочной броне, сложенной из потребительского отношения ко всему живому, нахальства и особой жестокости, что своими словами нехило так умеет причинять боль? А самое главное — где нужно искать брешь в этом «панцире»? Я хотела ее найти и сковырнуть. Это желание стало даже каким-то ненормальным, будто я что-то хотела доказать Дикарю… или себе? Но ему это не нужно и когда я в этом снова смогу убедиться, будет больно, неприятно. А если нет? Если я попаду точно в цель? Что тогда? Я не понятия не имею.

Приходилось действовать чисто интуитивно. Что мне было вообще известно про мужчин? По большому счету, ничего, ведь Дикарь стал моим первым. Поэтому я не осознано училась на нем, первые «шишки» уже были набиты, и я знала, что это не в последний раз. Между нами что-то происходило, и я хотела понять, что такое это самое «что-то».

В торговом центре ходила кругами очень долго, потому что понятия не имела, как именно хочу одеться. По ресторанам я не шастаю, поэтому не знаю, какой у них там дресс-код. В мыслях вертелся какой-то размытый образ того, как я хочу выглядеть: что-нибудь откровенное, максимально женственное и чтоб, Дикарь голову свернул, когда увидел меня. Стало даже как-то ублюдски смешно. Голову свернут скорей мне за то, что раздражаю своими выходками, чем Дикарь свернется от жажды обладать мной и укрыть от посторонних мужских глаз.

Я резко остановилась у большого прямоугольного зеркала и уставилась на себя так, будто бы вообще впервые видела. У меня никогда не было привычки рассматривать свое отражение. Ну что я там не видела? Обычная же… Таких как я сотни, а то и тысячи. Пацанка, она и в Африке пацанка и никакой сарафан этого исправить не может. Еще и ссутулюсь. Почему именно на меня напал Дикарь? Ну, в смысле, сделал своей подстилкой? Алёнка красивая, та рыжеволосая женщина красивая, а я… И ведь не отпускает же, хотя вряд ли я у него одна. Очевидно же, что пока я болела, Дикарь с какой-нибудь другой хорошенькой девкой развлекался. Наверное, так же трахал ее и севшим от возбуждения голосом спрашивал, чего она хочет. А эта «она» говорила, что хочет удовольствия и Дикарь ей с барского плеча дарил это удовольствие, а, может, еще и кредитку в придачу дал. Мне так противно стало от всех этих мыслей, что захотелось шарахнуть кулаком по зеркалу.

Хочу быть у него единственной, хочу, чтобы его ломало от чувств ко мне, хочу, чтобы выл как одержимый от невозможности быть со мной. Я хотела всего этого, потому что сама по капле начинала ощущать подобное. Пока это можно удушить, забыть, а надолго ли?

Сжав руки в кулаки, я уверенной походкой двинулась в один из бутиков, к которому раньше вообще никогда не подошла бы. Цены кусаются и вообще, мне другой стиль по душе. Но пусть сегодня будет исключение. Молодая девушка-консультант сначала скептически поглядывала на меня. Ну да… Тут же и придурку понятно, что я не наследница золотых приисков, а значит, какого черта здесь вообще забыла?! Но если честно, срать я хотела на мысли окружающих, причем с самой высокой колокольни.

Попыталась сама что-нибудь себе подобрать, потом всё-таки подозвала консультанта. Ничего-ничего, пусть работает и терпит меня, в конце концов, я плачу. Ну не я, а Дикарь. А какая разница? Я ничем не отличаюсь от других дамочек, которые тоже шастали между вешалок с дорогими шмотками.

Кое-как, но я нашла общий язык с консультантом и дело пошло как по маслу. После бесконечных примерок я всё-таки нашла то, что мне по-настоящему понравилось. Это было черное платье. Кто бы сомневался в цвете, учитывая, что весь мой гардероб состоит из черного. Это платье было обтягивающее и с круглым декольте, которое каким-то чудом приподнимало мою грудь, образовывая два откровенно красивых полушария грудей. Кружевные рукава вроде бы и прикрывали кожу, но в то же время и нет. Шею стягивал воротник, который чем-то был похож на чокер, разве что широкий. Всё это выглядело, на мой взгляд, необычно. Платье не открывало больше, чем необходимо, но при этом четко повторяло каждый контур фигуры. Сзади по линии позвоночника пролегала змейкой молния. В этом платье я выглядела значительно старше, взрослее что ли.

Консультант так же помогла выбрать туфли. Благо каблук был небольшим, иначе я точно себе колени сдеру или вообще убьюсь. Стоило всё это дело недешево, но Дикарь сам вечно ворчит, чтобы я его бабки тратила. И почему у него на этом вопросе стоит такой жирный пунктик? Откупается что ли?