Это не здесь, не тут, где Бетти, это за тысячи километров отсюда и вообще незнамо где. Кажется, всего-ничего, рукой подать, соседний абзац – а на самом деле бесконечно далеко, три года скачи, не доскачешь.
Путник идет по далеким заснеженным краям. Силы оставляют его, но он продолжает идти, спотыкаясь о снег. Далеко впереди в метели показывается что-то темное – нет, показалось, нет, померещилось – тут же исчезает. Странник падает на колени в снег, переводит дух, считает до десяти – заставляет себя встать, ловит ногами норовящую убежать опору.
Нет. Не показалось. Так и есть, впереди маячит исполинская пирамида, кажется, уходящая острием в самое небо.
Пирамида ждет странника.
Странник сжимает причудливый амулет в побелевшей от холода руке.
Бетти найдет артефакт. Бетти знает – найдет. Просто потому что… потому что Бетти. Бетти смотрит на исполинскую пирамиду через несколько страниц, на расположение звезд, высчитывает.
Бетти умная.
Бетти звезды знает.
Считать умеет.
Вот и высчитывает.
Смотрит на карту, чертит по карте, вон она, пирамида, в далекой северной стране. Бетти билеты на самолет покупает, Бетти умная, зря, что ли… ну да, это мы уже говорили.
Бэтти чемодан собирает, Бэтти умная, что попало в чемодан не кладет, только то, что пригодится в дальней дороге. Хочет с собой ноут взять, – тут же передумывает, большой ноут, громоздкий, лучше Бетти телефон возьмет. Родителям написала, что за артефактом едет, такси вызвала.
Вот так всё просто.
Даже подозрительно просто. За Бетти спецслужбы какие-нибудь должны гоняться, Бетти сейчас по пожарной лестнице из своего дома выбираться будет, а за её такси погоня начнется с перестрелками, а тут – ни-че-го. И таксист хороший попался, вежливый, даже особо не спрашивал, куда Бетти едет, ну, Бетти ему соврала на всякий случай, что к подруге. Ну и к таксисту к этому присмотреться надо, а то мало ли.
А вот, начинается. В самолете на месте Бетти кто-то другой сидит. Тут же спохватывается, вскакивает, ой, извините, а я на билет свой смотрю, а там девять, а это шесть… Парень отсаживается, Бетти смотрит на свободное место рядом с ним…
Закладывает уши.
Сжимает виски больно-больно.
Бетти отстегивает ремень, перебирается на кресло впереди. А тут свободно, ага, а можно сесть, да, да, конечно, а вы куда летите, а вы… Бетти, Бетти, зачем она все это рассказывает, мало ли что за человек. А Бетти уже знает, что за человек, он будет помогать Бетти, он её напарником будет…
Странник сжимает в руке амулет, ищет что-то в снегах, не находит…
Бетти выходит по трапу, Эрни её под руку ведет, ловко так проводит сквозь толпу, и на скамеечку, а я сейчас, а я только такси закажу. Бетти ждет.
Странник ждет.
Ничего не происходит.
Бетти уже понимает, не будет никакого Эрни, никакого такси, хочет сама вызвать такси, сует руку за пазуху – тут же спохватывается, нет телефона, украли, украли, глупая, глупая Бетти.
Ну да ничего.
Без приключений ведь и книжки быть не может, так же?
Бэтти спешит к пирамиде.
И странник спешит к пирамиде.
Между ними тысячи лет.
Бетти ищет.
Не находит.
Вопросительно смотрит на странника на соседней странице.
Странник ищет.
Не находит.
Вопросительно смотрит на Бетти.
Бетти не понимает, почему на неё смотрят, почему, почему, что она должна, что…
…книга закрывается.
Странник сжимает голову в ладонях, осуждающе смотрит на Бетти, не успела, не успела, не успела…
Бетти не понимает, что не успела, зачем, почему…
Спохватывается.
Последнее, что осталось от некогда величайшей цивилизации.
От некогда великой…
Бетти ищет ноут – нет ноута, дома оставила, а телефон, и телефона нет, украли, а если еще у кого-то телефон попросить, а не у кого, а все уже, книжка-то кончилась, поздно уже. странник смотрит, странник ищет – не находит, Бетти, глупая Бетти, что ты наделала…
Поток времени
– Виноват.
Илу опускает голову. Тут лучше самому признаться, что виноват. Может, помилуют. Если повезет.
– Когда ты снялся со стоянки? – вопрошает наставник.
Илу опускает голову еще ниже. Он видел, так один парень делал, который золотой браслет украл. Только тут не браслет, тут пострашнее дело будет…
– Вечером.
– Вечером, это во сколько?
– В… шесть.
– Не ври!
– Илу смущен. Сам знает, врать нехорошо, а то хуже будет.
– В семь.
– То есть, когда зло уже пришло?
Илу опускает голову еще ниже, вот-вот голова отвалится.
– Да.
– За такое знаешь, чего полагается?
– Илу не знает. Но догадывается. Слушает приговор.
– …варивается… к смертной казни.
Илу думает, что ослышался. Ошибка какая-то. Припугнуть хотят, не иначе, чтобы неповадно было…
А как припугнуть, как с такими иначе, с отступниками, которые со стоянки не вовремя снимаются. Эдак один не вовремя со стоянки снимется, другой не вовремя, и пошло-поехало. Эдак вообще никто странствовать не будет, а правда что, а на кой черт нужно, вообще люди память предков забудут, богов забудут, то, темное забудут, что ночами приходит…
– На костер!
И снова ёкает сердце. Нет, это уже лишку дали, на костер… вон, в соседнем племени кто с места не вовремя сдвинулся, кто дотемна на стоянке замешкался, голову срубят, и все тут, а тут на тебе… на костер… Нет, Илу и сам знает, много кого на костре сжигать надобно, хоть этих, еретиков, которые спрашивают, почему надо за солнцем идти, от ночи уходить. Что непонятно-то, солнце – бог наш, свет дающий, а ночь жизнь отнимает, вот и надобно идти от тьмы к свету…
Это Илу про еретиков. Только у Илу ереси и в мыслях не было, ну замешкался, замотался, а как не замотаешься, сын маленький заболел, пока собрались, пока туда, пока сюда, вот и стемнело…
Хорошо еще, виноватого одного Илу наказывают, а то бы и всю семью Илу туда же… Так что у нас в племени еще жить можно, это вон, там, у нерсей чего придумали, один дотемна замешкается, всю семью его вырежут…
На костер…
Вяжут руки Илу, Илу еще не верит себе, нет, нет, быть не может, это так, припугнуть…
На костер…
Жены Илу бросаются к мужу, тащат их назад стражники…
– Скажите, как вам пришла в голову мысль первыми встретить новое тысячелетие?
– Ну… мы с мужем всю жизнь увлекались самолетами… Я в летное училище два раза поступала… два раза не поступила… Пошла в клуб авиационный, благо, папа наследство хорошее оставил… он бы знал, на что наследство трачу, он бы у меня его отобрал ко всем чертям… Вот, там, в клубе, с Жаном и познакомилась… он инструктором моим был, научил всему…
– Любовь с первого взгляда?
– Да нет… ну, то есть, у Жана, может, и с первого взгляда, а у меня не со второго и даже не с третьего. А потом в бурю попали… страшно так… у нас еще самолетик маленький был, боинг бизнес джет, я думала все, хана…
Смущенно смеется.
– Я сама не поняла, как Жан из шторма выбрался… вырулил… помню, я его на земле как дура целовала… обнимала… он там и сказал такой, Элла, будь моей женой… я вообще не понимаю, что он говорит, слезы по щекам, киваю, да, да…
– Где планировали свадьбу?
– Ну вот, со свадьбы все и началось… мы сначала хотели скромненько, на квартирке к Жана, или как-нибудь экстремальненько… над Эверестом пролететь или еще что… А тут вот этот подходит, как его, милый… милый…
– Миллениум.
– Ну вот… этот самый. Вот Жан и предложил, а давай первыми на планете встретим новый год… над Тихим океаном…
– Волнуетесь?
– Ну да, знаете… тревожно как-то… Да я, знаете, не за полет боюсь… мы с Жаном не первый день летаем… я вот за дальнейшую нашу жизнь волнуюсь, как оно сложится… а то, знаете, до тридцати лет привыкла все для себя да для себя… а тут надо про любимого человека думать…
– Желаем вам удачи.
– Ой, спасибо большое…
