Ну что делать, сколотили лодочки, не впервой, так-то мы реки переплывали, то речушки мелкие, а чтобы глубокие реки, это первый раз.

Кто же знал, что река такая окажется, сверху ровнехонько-ровнехонько, плавнехонько-плавнехонько вода течет, а как лодку-то опустишь, так и подхватит тебя, так и закружит, мало не покажется…

Далеко унесло течением, ну, это ясное дело, хорошо еще в водопад не попали. Долго плыли, ну, еще бы не долго, река вон как несется, с таким течением черта с два на берег выберешься. Уже и подзабыть успели, куда путь держали, а как хотели, вон сколько времени прошло. Ну, кое-как выбрались на берег, не все, конечно, выбрались, много кто потонул, мир их праху, благоверную мою там в водоворот затянуло, у Астерса сына унесло…

Лодки вытаскивать не стали, да что там от лодок осталось, щепки одни от лодок остались, вот что я вам скажу. Потом еще плутали, дорогу выискивали потерянную, ну да ничего, нашли, и к дому вернулись… а вы как хотели, дрога домой, она всегда вот такая… сложная…

– Берег.

Это Амар говорит.

Шепотом, про себя говорит, чтобы не слышал никто:

– Берег.

Разворачивает неприметную карту, смотрит на излучину реки:

– Берег.

Часы судного дня показывают без одной секунды двенадцать.

Есть такие.

Часы.

Судного дня.

И показывают без одной секунды…

Люди решают, что делать, чтобы не пробило полночь.

Боятся люди полуночи.

Ох, боятся.

Собирают советы, саммиты, принимают решения.

А Амар говорит:

– Берег.

Вот так выходит на площадь перед народом, говорит:

– Берег.

– …уважаемые туристы, будьте добры, обратите внимание на вот этот пологий берег. Ничем не примечательное место, верно? А теперь скажите, пожалуйста, почему здесь установлен памятный знак?

– Река дальше не течет?

– Да как же не течет, вон она течет, куда она денется?

– Утонул там кто-нибудь?

– Да сколько плыли по реке, столько тонули, это памятников не напасешься!

– А на берег вышли?

Смех.

– Кто сказал, что на берег вышли? Вы сказали? Ну, не бойтесь, не бойтесь, мы вас не обидим… молодец, пять баллов. Совершенно верно, именно здесь было положено начало новому витку эволюции, а именно – люди вышли на сушу.

– Да это много раз было!

– Верно, много раз, но первый раз – здесь.

– А каковы ваши доказательства?

– Ну… какие могут быть доказательства… легенда так гласит…

– Всё понятно с вами.

– Не верите?

– Ну как вам сказать…

– А у вас тут омар неправильно написан!

– Кто написан?

– Омар!

– Э-э-э, нет, уважаемые гости, это не омар, а Амар, он…

Схватить Амара.

Это приказ развесили по всем городам, по всем столицам, по всем странам:

Схватить Амара.

И тех, кто плывет к берегу – тоже схватить.

Амар гребет к берегу.

А вот как тяжелее грести, вдоль реки или поперек?

То-то же.

А Амар гребет.

Сносит течение Амара. Сносит.

А впереди водопад. Одна секунда до водопада.

Сзади люди плывут, качаются лодки, смотрят на огонек на корме Амара. Сзади стражники плывут, палят, стреляют, хотят подбить Амара, и сейчас бы загасить огонек, затаиться – да как загасишь, как затаишься, когда на твой огонек люди плывут.

Дзин-н-н-нь-гр-р-ро-х-х-х-х-х.

Это стражники р-р-ра-з – и огонек на корме меткой стрелой подбили. Или меткой пулей, кто там разберет. Амар замирает – сейчас бы затаиться под градом пуль, слиться с темнотой ночи, чтобы не убили, да как тут затаишься-то, когда люди в темноте потеряли путь…

Кричит Амар, во весь голос кричит:

– За мноо-о-о-о-й!

И град пуль.

Весло с легким стуком ударяется в твердь…

…помимо всего прочего наши предки время от времени использовали совсем уж неожиданный метод охоты: выманивали речных жителей на берег. Как нашим предкам это удавалось, до сих пор до конца не понятно: возможно, они обещали, что на берегу жителей реки ждет что-то особенное, прекрасное, чего раньше они никогда не видели, или потеряли бесконечно давно…

– Похоже на выстрел, – сказала Грета.

Я оторвалась от вязания, посмотрела на свою… снова отчаянно попыталась вспомнить, кем же мне приходится Грета, сестра, подруга, кузина, может, дальняя родственница, или тетя, или племянница, или…

…нет, я так ничего и не вспомнила, снова посмотрела на Грету, о чем она… а, ну да…

– Что ты сказала?

– Я слышала выстрел, – отозвалась Грета, закинула за ухо темную прядь.

– Ну что ты говоришь, радость моя, откуда тут…

Я не договорила, прислушалась – ей показалось, что теперь и она услышала что-то, похожее на выстрел – там, в летнем зале возле библиотеки.

Ни слова не говоря, мы устремились туда, даже столкнулись в коридоре своими платьями – именно эта крохотная заминка помешала нам увидеть преступника, и когда мы ворвались в комнату, она была пуста – если не считать лежащей на ковре старой леди, которая, несомненно, была мертва – простреленный левый висок красноречиво свидетельствовал о свершившейся трагедии.

– Кто… кто её… – я не договорила, мне страшно было произнести это слово – убил.

Первым делом я оглядела комнату – не притаился ли где-нибудь убийца – но вокруг никого не было, если не считать нескольких мотыльков, оставшихся еще с осени. Каково же было моё удивление, когда я обернулась в сторону широкой балюстрады, уводящей в старую часть дома, и увидела в дверном проеме Риту – она стояла, прислонившись к дверному косяку и обхватив обеими руками своего Питера – так она назвала плюшевого кролика, с которым никогда не расставалась. Я отчаянно попыталась вспомнить, кем мне приходится Рита – дочерью, сестренкой, племянницей, дальней родственницей или еще кем – но память упорно отказывалась что-то мне объяснять.

– Рита! Назад! Назад! – Грета кинулась к Рите и поспешно увела её в детскую, откуда секунду спустя донесся приглушенный Гретин голос, – и тогда кролик Питер поскакал к дому фермера…

Я наклонилась над умершей – и тут же отпрянула в страхе, когда та, которую я считала мертвой, повернула ко мне бескровное лицо и прошептала непослушными губами:

– Пэгги… это Пэгги…

Мгновение спустя она превратилась в неподвижное мертвое тело – все произошло так быстро, что я даже не успела испугаться. Мои руки сами собой потянулись к неприметной сумочке, которую сжимала в руках убитая – мне на ладонь выпали ничего не значащие дамские мелочи, и я уже хотела бросить их обратно в сумку, когда мое внимание привлекла неприметная визитница. Мои поиски увенчались успехом, когда я увидела выгравированное на визитной карточке имя – Марго Уэйнрайт.

Итак, убитую звали Марго – если, конечно же, это была её сумка – и что самое странное, она носила мою фамилию, значит, могла приходиться мне родственницей. Я попыталась вспомнить, где могла видеть эту престарелую леди – но в веренице днй рождения и рождественских вечеров мне ничего не вспоминалось.

Я не заметила, как подошла Грета и сказала, что надо бы позвонить в полицию, – но тут же спохватилась, что у нас в поместье так и не проведен телефон. Мое предложение послать в город экипаж было тотчас же отвергнуто – метель мела уже третий день, выбраться из поместья не представлялось возможным.

Кое-как мы перенесли тело умершей в темноту подвала – когда мы вернулись в гостиную, меня все еще била мелкая дрожь, и мне казалось, что покойница сейчас войдет в комнату. Я хотела сказать, что маленькая Рита, возможно, видела убийцу – но Грета замахала на меня руками, чтобы я и не думала о таких ужасах.

Больше мы ничего не говорили про убийство – до тех пор, пока поздно вечером Грета не проскользнула в мою спальню и не устроилась в изголовье постели:

– Мэг, – прошептала она, – а ведь это не первое убийство в Уэйнрайт-холле.