"Не сон! Не сон! Точно не сон! Был бой, и я… О боги, какой же я жалкий трус! Проспал все сражение! Отец был прав — я ничтожество".

В этих раздумьях Астир провел еще около получаса в палате, где помимо него находилось еще около двадцати больных. Каждого отделяла не пропускавшая звук и взор ширма из мелких, постоянно перемещавшихся песчинок. Песчинки рассыпались и образовывали вход, когда к ним кто-либо приближался.

Первой этот фокус продемонстрировала медсестра, которая сообщила, что в отключке он провел слишком мало времени для такой раны и ему лучше особо не дергаться, тогда спустя еще десять часов он будет здоров. Следом за ней пришли гвардейцы.

Вопросы о самочувствии и подбадривания друзей были встречены Астиром весьма кисло. Ему было стыдно за непостыдное деяние.

Красок добавила и новость о скором отлете и о том, что парень вынужден лежать в койке, пока остальные занимаются делом. Он не закатывал истерик и не расходился в сочувственных монологах, но по лицу и так все было ясно.

А гвардейцев, в свою очередь, уже поджимало время, и нужно было собираться, поэтому они довольно стремительно перешли к более важной части диалога.

Мендер близко подсел к Астиру и прошептал тому на ухо:

— Ты кое-что должен узнать перед нашим отлетом. Незадолго до нападения мы с Нургом обнаружили запасную комнату связи, которая должна была быть выключенной, но она работала. И не просто работала, а передавала сведения о нашем местонахождении. Мы немедленно сообщили капитану. Внезапно отрубилась вся связь, и вскоре на нас напали. На корабле была или есть пиратская крыса.

Астир внимательно слушал, не зная, как на подобное реагировать. Но все же такая ситуация в его юношеском разуме казалась лучше безопасного пребывания в тылу.

— Дарот хотел поговорить об этом с капитаном, но тот повел себя странно. Не стал слушать, сбежал от разговора, избегает новой встречи, да еще и эта экспедиция. Бред какой-то. Мы-то там зачем? В общем, здесь что-то не так. И мы боимся за тебя, — продолжал Мендер. Последние слова слегка ранили мальчонку.

— Не надо обо мне беспокоиться! Я справлюсь! — он проговорил это громко, слишком громко, так что Мендеру пришлось резко зажать ему рот.

— Да. Мы понимаем. Только не ори. Я этим "псевдостенам" не доверяю, — убедившись, что Астир взял себя в руки, он ослабил хватку и продолжил. — А вообще, беспокоиться стоит о нас всех. Это даже хорошо, что ты здесь остаешься. Если мы не вернемся, знай, что Нург добыл ключ-коды для всех челноков. Ну как добыл — одолжил за соответствующую плату. В общем, если поймешь, что капитан нас продал, то бери их и беги. Не иди за нами, ибо нам в такой ситуации уже не помочь. Ты понял! — Мендер сильно сжал парня в плечах, так что из того вырвался короткий крик. — Прости. Прости. Просто скажи, что ты поступишь по уму. Я ведь знаю, что это за чувство. Все мы знаем. Желание проявить себя, но это херня. Полная херня. Просто пообещай, что не сглупишь.

— Я… Я… не могу. Не знаю.

— Ладно. Ладно. Но я на тебя надеюсь! Пока не забыл. За тобой тут Нург обещал приглядывать. И еще какой-то капитанский дрищ будет захаживать. Не подавай виду, что подозреваешь. Спокойно иди на поправку и не дрейфь. Это просто разумная предосторожность.

— А если они нападут?

— Тогда беги. Не считай себя трусом. Если ты умрешь здесь, то чести себе не прибавишь, а если выживешь и отомстишь за нас, то это будет действительно достойный гвардейца поступок. Помнишь, как в анекдоте: "- Сынок, ты же знаешь, что делать, если к твоей девушке начнут приставать какие-то отморозки? — Конечно, знаю, мама, нужно заступиться за нее! — Нет, баран! Нужно бежать домой. Девчонок в мире полно, а ты у меня один". Ну, в общем… ситуация не такая же, но ты понял. Ты у нас один. Так что не сглупи.

— Но…

— Прости, Астир, — вмешался командующий, — нам уже пора. Капитан давит со сроками. Надеюсь, ты все сделаешь правильно. Не геройствуй понапрасну, сынок. Никому от этого пользы не будет.

На душе у юного гвардейца скребли кошки, а к глазам подкатили слезы. Ведь этот миг мог быть последним, когда они виделись. Это те люди, с которыми он провел столько циклов! Те, кто обучал и поддерживал его!

Дарот, заменивший ему отца, когда тот ожесточился, и Мендер, ставший вторым братом. А ведь они так не ладили в последнее время. Он встал и, несмотря на боль, обнялих. Досталось даже Ультару, стоявшему все время у двери. Чем тот был весьма смущен.

Простившись, все трое вышли из палаты.

***********

Для исследования были подготовлены четыре транспорта по 10 членов экипажа в каждом. Опасения гвардейцев теперь стали явью. С ними летело не больше 5 инженеров, все остальные были солдатами.

В голове Дарота кипели мысли. Он мог придумать сотню оправданий, почему состав команды именно такой, но ни одно из них не могло поколебать его убежденности в грозящей опасности. С того момента как они расселись, Дарот пытался придумать, как выпутаться из этой ситуации, как спастись самому и спасти своих товарищей.

— Как мы оказались рядом с этой планетой? Она, кажется, не была на пути нашего следования? — вопрос Ультара вывел Дарота из транса.

Посмотрев на него, командующий вдруг увидел на обычно спокойном лице невероятное волнение. Все время, что они обсуждали возможную ловушку, Ультар был безмятежен. Его не беспокоил вероятный заговор, но сейчас он будто поддался панике. Отсутствие ответа только сгущало краски. И он, переходя на крик, повторил:

— Что это за планета!?

— Да успокойся ты, — наконец спокойно ответил Альцион. — Обычная планета. Нас какого-то хрена к ней притянуло во время прыжка. Наверное, на ней полно магнитных ископаемых, что нам сейчас на руку, ведь проводка…

— ПОВОРАЧИВАЙ! ПОВОРАЧИВАЙ! — с криками Ультар бросился к пилоту. Всего лишь шаг ему оставался до цели, когда сквозь лобовое стекло он увидел вспышки, пожиравшие челноки, идущие перед ними. — ОЛУМ ФАРАЕР! — дикая боль разорвала его голову и смешала все мысли в кучу. После нее была лишь тьма.

***********

Сердце Астира, наблюдавшего за отправлением челноков из огромного иллюминатора на больничном этаже, чуть не разорвалось в тот миг, когда транспорт его друзей объяло то же свечение, что и остальные. Но с ними это происходило не идентично. Вместо того, чтобы поглотить его полностью и скрыть от глаза, как это было с остальными, оно ударилось о нос транспорта и опоясало его, словно пламя вокруг падающего на планету метеорита. Хотя вряд ли кому-то было легче от этого. Исчезнувшие челноки оставляли надежду, но этот, самый ценный, разрывался уже в воздухе. Боковые двигатели вместе с маневровыми крыльями вмиг оторвало. Еще через мгновение на орбите остался и хвост. И только поиздевавшись над челноком гвардейцев, свечение скрыло его так же, как и остальные.

Не в силах произнести ни слова, Астир вернулся в свою палату.

Несколько часов он молча сидел на койке. Затем зашел врач. Он осмотрел рану, после чего заявил, что она плохо заживает из-за душевного состояния пациента, и уверил Астира в необходимости собраться с духом, но, не получив удовлетворительного, да и какого-либо другого, ответа, обеспечил юного гвардейца сном внутривенно.

Каждый после сильного эмоционального потрясения надеется проснуться утром и понять, что это сон. Вновь увидеть дорогие глаза и ощутить, что все хорошо. Многие, но не Астир.

Он не пытался представить, что все это был бред от ранения, что ему это привиделось. Нет. Он понимал правдивость своих воспоминаний, но сил на тоску не осталось. На него столько всего навалилось, и все требовало его глубоких эмоциональных переживаний, так что в итоге он просто устал, выгорел.

Ему не было грустно и не было радостно. Не плохо и не хорошо. Его разум полностью поглотил рационализм и чисто фактическое видение мира. Проснувшись, Астир потратил десять минут на изучение стула рядом со своей койкой, того самого, на котором несколько часов назад сидел Мендер. Но его мысли не драматизировали этот момент. Вместо печальных размышлений он принялся осматривать сам стул: форму, материал, незначительные дефекты. Закончив, он мог описать его в мельчайших подробностях так, чтобы даже самый приземленный живущийсмог четко представить этот стул.