— Ты тут, дорогой? — Позвала Марлен, проходя в салон.

— Привет, — крикнул он в ответ странно грубым и хриплым голосом. Он весь дрожал и трясся.

— Ты в порядке? — Она вошла на кухню, и он обернулся, удивленно моргая.

— Все хорошо!

— Сириус, ты плачешь? Она подошла, обеспокоенная, и протянула руку.

Он отступил, качая головой, вытирая лицо:

— Нет, нет, я просто, я… кофе пошел не в то горло.

— Блэк, — нахмурилась она, скрестив руки на груди, — что случилось?

— Я… ничего.

Она скептически склонила голову. Она оглядела его с ног до головы, его мокрую рубашку, растрепанные волосы, красные глаза, и покачала головой, фыркнув:

— Так. Иди-ка ты домой, пожалуйста.

— Что?

— Что слышал. У тебя нет записей, которые я не могу переназначить кому-то другому. Иди домой и соберись.

— Нет, я…

— Я позвоню Поттеру, — пригрозила она, — я прикажу ему вынести тебя отсюда на плече. Ты знаешь, он это сделает.

Сириус замолчал. Это было правдой, Джеймс мог бы поднять его, даже глазом не моргнув, и он бы сделал это, если бы Марлен сказала ему, что застала Сириуса рыдающим на кухне, как угнетенную домохозяйку пятидесятых. Он старался перестать быть зависимым от Джеймса по каждому маленькому поводу, поэтому он действительно не хотел, чтобы все это произошло.

— Я пойду домой, — уступил он, — но просто принять душ и постирать вещи.

— Отлично, делай что хочешь, только убирайся отсюда, — она ​​махнула рукой, — давай, уходи, — она ​​начала его прогонять.

— Подожди, есть несколько писем, на которые я хочу ответить в первую очередь, мне просто нужно…

— Нет. Вон отсюда.

Марлен была на дюйм или около того выше его, и теперь использовала это преимущество, чтобы вытолкнуть его из кухни через весь салон.

Он вздохнул:

— Ладно-ладно, я пошел…

На пути к выходу он схватил со стола открытку Ремуса.

Утро было довольно прохладным, и ему очень хотелось надеть толстовку или что-то в этом роде; его мокрая футболка прилипала к телу, по коже пробегали мурашки. Он заправил волосы за уши и быстро пошел домой, радуясь, что было недалеко.

Он был немного смущен тем, как он отреагировал. Со стороны Сириуса было ужасно и эгоистично расстраиваться из-за того, что случилось с Ремусом, а не с ним, просто потому, что… потому что… его грудь сжалась, и ему пришлось остановиться и сесть на автобусной остановке, чувствуя головокружение и тошноту. Он уже был готов встать и продолжить путь домой, но у него зазвонил телефон.

Он собирался проигнорировать звонок, подождать, пока не вернется домой, и удостовериться в том, что рвота ему не грозит, но тот продолжал настойчиво гудеть, поэтому он вытащил его, раздраженный. Это был Джеймс.

— Алло?

— Все хорошо, приятель? — Ободряюще солнечный голос Джеймса заставил его почувствовать себя немного лучше, немного теплее и менее напряженно.

Сириус растянул губы в улыбке, надеясь, что Джеймс ее услышит:

— Да, все хорошо, что случилось?

— Марлс прислала мне загадочное сообщение, в котором сказала, что мне стоит тебя проверить.

Чертова Марлен! Это не ее дело! Он стиснул зубы.

— Бродяжечка? — Джеймс заговорил снова, немного обеспокоенно.

— Она… она не должна была…

— Приятель. Что случилось?

— Я просто… я… кое-что напомнило мне Рега.

Джеймс на мгновение замолчал, а затем спросил:

— Ты дома?

— Рядом.

— Буду через десять минут.

— Тебе не стоит…

— Через десять минут, Бродяга. Люблю тебя.

— Тоже тебя люблю.

Он повесил трубку, и Сириус глубоко вздохнул. Он знал, что становится королевой драмы, но испытывал неизмеримое облегчение от того, что Джеймс уже в пути. Он поспешил домой еще быстрее, чтобы для начала хотя бы переодеть влажную футболку.

Джеймс вошел, когда Сириус был в душе. Он вышел с мокрыми волосами и обнаружил, что его ждет чашка чая.

— Спасибо, — улыбнулся он, садясь на диван рядом со своим лучшим другом. — Ты же не был сильно занят, верно?

— Сегодня суббота, — пожал плечами Джеймс. Он посмотрел на Сириуса. — Хочешь поговорить об этом?

Сириус вздохнул:

— Не знаю.

— Что заставило тебя… что вызвало это?

— Ремус.

— Ах.

— Он… Господи, я, наверное, даже не должен тебе говорить, я не знаю, нормально ли это, или это… просто он был… а я… и все это просто… — он снова коротко вздохнул.

— Окей, окей, — Джеймс взял у Сириуса чай и стиснул его плечи в попытке защитить, — слушай, просто расскажи мне, я ведь не собираюсь никому рассказывать.

— Ремус и я… мы пытаемся разобраться. Он хочет, чтобы все шло медленно, — начал Сириус, осторожно подбирая слова, — он хотел сказать мне сказать кое-что, чего не говорил в прошлый раз, и он написал все это на открытках и… и я подумал, что это будет здорово, знаешь, просто выложить все как есть, и тогда мы сможем двигаться вперед, верно?

— Звучит… здорОво, полагаю? — сказал Джеймс явно не в своей тарелке — его отношения с Лили были довольно гладкими, когда она перестала его ненавидеть.

— Я так и думал, — кивнул Сириус и поправил себя, — точнее и думаю.

— Итак… он сказал тебе что-то, что напомнило тебе… — Джеймс размышлял вслух. — О! Вот дерьмо, это поэтому он так часто лежал в больнице, когда был ребенком?

— Среди прочего, — мрачно сказал Сириус. — Я дурак, я просто не ожидал этого, понимаешь?

— Ты не дурак, — сказал Джеймс. — Нет… я имею в виду, ты никогда не перестанешь думать о том, что случилось с Регом. Он был твоим братом.

— Да.

Некоторое время они сидели тихо. Сириус пил чай и думал о Ремусе, Реге и о том, что стало с мальчиками, родители которых их не понимали.

— Не могу поверить, что он просто вывалил все это на тебя, — сказал Джеймс, — разве он не знал?

— Я никогда не рассказывала ему о Реге.

— О.

— Я просто не люблю об этом думать. — Быстро объяснил Сириус.

— Хорошо, я понял, — (было тут еще какое-то «но», Сириус чувствовал это) — …тебе, наверное, следует сказать ему.

— Знаю. Я просто не люблю об этом думать, — повторил он.

— Хочешь, чтобы я сказал ему? — спросил Джеймс. Это не было самонадеянностью; Сириус часто полагался на Джеймса, когда он говорил за него трудные вещи. Он выступал от имени Сириуса перед большинством их друзей. На мгновение Сириус серьезно задумался. Просто позволить Джеймсу позаботиться о неприятных вещах. Но потом он подумал о неприятных вещах на открытке Ремуса.

— Нет, — вздохнул он, — я должен сам.

— Хорошо, — улыбнулся ему Джеймс, словно тот сделал правильный выбор. Сириус слегка улыбнулся в ответ и потянулся за своей чашкой чая. — Посмотрим телек? — Джеймс схватил пульт.

— Идеально, — с облегчением кивнул Сириус. Он откинулся на диване, и они начали смотреть конец какого-то фильма о Бонде на ITV. Тот, что с Роджером Муром.

— В следующие выходные мы уезжаем, я и Лили, — сказал Джеймс во время автомобильной погони, — в Эдинбург.

— Хорошо, — сказал Сириус.

— На две ночи, — добавил Джеймс, — вернемся в воскресенье.

— Повеселитесь там.

— И-и-и, знаешь, Ремус будет в квартире один.

— Хорошо, Сохатый, я понял. — Он не знал, что, черт возьми, он еще узнает о Ремусе к следующим выходным, и как, вашу мать, он мог так далеко планировать?

*

Бродяга: Привет, как дела?

Лунатик: Хорошо, спасибо, а твои?

Бродяга: Хорошо. Сегодня утром я получил твою вторую открытку.

Лунатик: Боже мой, я волновался, что кто-то подберет ее. Я подкинул ее очень рано.

Бродяга: Да, я все-таки ее получил.

Лунатик: …Так это что-то меняет?

Бродяга: Нет, конечно, нет.

Лунатик: Хорошо. Но тебе надо будет подумать?

Бродяга: Да, но не из-за тебя. Я кое-что тебе не сказал, и мне нужно это сделать сейчас.

Лунатик: Черт, ладно, мне позвонить?

Бродяга: Можем ли мы обсудить это лицом к лицу? Пожалуйста? Я сегодня вечером дома.