Ремус пообещал приехать, как только закончит репетицию, которая, к счастью, закончилась в пять. У него были лучшие моменты жизни — играть с Stupid Roar было совсем не похоже на игру с Full Moon. Конечно, были и творческие разногласия, большое эго и сильные эмоции. Но никто не проявлял агрессии — у Ремуса никогда не возникало такого сильного сдавливания в животе, как когда Сивый был в плохом настроении.

Он действительно немного напрягся после того, как Сириус написал ему.

Ремус боялся отправить вторую открытку, это был один из его самых постыдных секретов. Но он хотел быть честным и знал, что Сириус заслуживает правды, поэтому в шесть утра он поспешил прямо к салону, чтобы просунуть ее в почтовый ящик. Может быть, он поторопился — может, Сириус лгал насчет первой открытки. В конце концов, родители Сириуса были действительно плохими, они его выгнали. Мама и папа Ремуса были совершенно хорошими родителями, хотя и немного чересчур опекающими, и он относился к ним как к… ну, как будто они были ничем. Так что, возможно, Сириус все-таки задумался, теперь, когда он знал, насколько жестоким может быть Ремус. Возможно, он думал, что упоминание о попытке самоубийства было просто способом вызвать сочувствие.

Его терапевт сказала бы, что это негативная мысль. Она говорила ему, что он не должен делать предположений о том, что думают другие люди, и что если Сириус не скажет эти вещи прямо, то это просто Ремус в очередной раз себе надумывает.

— Люпин! Погнали по пивку, приятель? — Спросил его вокалист Си, когда они собирали инструменты.

— Извини, не могу, — покачал головой Ремус. — Встречаюсь кое с кем. Но в следующий раз обязательно.

— Горячее свидание с Мэри Макдональд? — Барабанщик Джефф ухмыльнулся.

Ремус усмехнулся в ответ. Он мог бы оставить все как есть, мог бы кивнуть и подтвердить, но теперь, когда он старался все время быть честным, остановиться было трудно.

— На самом деле я встречаюсь со своим бывшим. Его зовут Сириус. — Он сказал это быстро, глядя на свою сумку и делая вид, что борется с застежкой-молнией. — Я вроде как пытаюсь вернуть его.

Наконец он поднял глаза, и другие участники группы с любопытством наблюдали за ним.

— Довольно честно, приятель, — пожал плечами Си.

— Ага, довольно честно, — согласились остальные.

— Так ты… — начал Газ.

— Би, — поспешно сказал Ремус, — честно, в этом нет ничего такого, э…

— Раньше это называлось AM и FM, — раздался голос из диспетчерской, где его слушал один из звукорежиссеров, — вы, ребята, наверное, не понимаете, что это значит, а?

Это положило начало дебатам о радио и о том, убил ли его Интернет, и было ли это на самом деле хорошо или это был конец цивилизации, которую они знали. В любом случае, Ремус был довольно счастлив из-за своего неожиданного каминг-аута.

— Удачи с твоим парнем! — Крикнул инженер, уходя из студии.

— Эм, спасибо! — Ремус кивнул.

Он сел на автобус до Сириуса. В последнее время он часто пользовался такси, теперь, когда у него были деньги, но он старался быть немного более экономным. Лили и Джеймс уезжали в эти выходные, и он хотел начать наконец искать новое жилье. Лили призналась ему, что собирается сделать предложение Джеймсу, пока они будут в Эдинбурге, и хотя Ремус был от них в восторге, он знал, что должен предоставить их квартиру только им двоим.

Кроме того, слышать, как они занимаются сексом каждую вторую ночь, было довольно плохо. А еще он не мог представить, как это будет, когда они обручатся и поклянутся в вечной любви. Временный обет безбрачия Ремуса проходил неплохо, за исключением того, что секс — это почти все, о чем он мог думать. Да и вибрации в автобусе не помогали — он сидел прямо над его двигателем.

Он вышел из автобуса и пошел к дому Сириуса и Марлен. Он беспокоился о том, что это, должно быть, довольно странно, учитывая, что эта улица была местом мучительного разрыва его отношений с Сириусом, но сейчас был светлый день и новый сезон, и Ремус теперь чувствовал себя по-другому.

Машина Джеймса стояла на углу, и, когда Ремус подошел, Джеймс как раз выходил из подъезда. Они дошли до ворот одновременно.

— Ой, — неловко сказал Ремус, — привет.

— Привет, — кивнул Джеймс, как всегда любезно, — он весь твой.

— Хорошо, эм, мы просто…

— Я знаю. — Джеймс улыбнулся, хотя его глаза светились не так сильно, как обычно. Он стоял за воротами, а Ремус стоял на тротуаре снаружи. Он не двинулся, чтобы впустить Ремуса.

— Все в порядке, Сохатый? — Спросил Ремус, чувствуя себя странно неуверенным перед регбистом на пути.

— Нормально, да, — кивнул Джеймс, все еще серьезный, — просто… будь осторожен с ним, ладно?

— Что?

— Я не вмешиваюсь, — Джеймс поднял обе руки, — то, что между вами двумя, это только между вами двумя, я просто говорю. Он мой лучший друг, и он более хрупкий, чем кажется.

— Я что-то сделал…?

— Не мое дело, — покачал головой Джеймс, наконец двинувшись, чтобы открыть ворота, — иди, Луни, увидимся дома.

Что ж, это совсем не вселяло в Ремуса уверенности. Его «негативные мысли» свирепствовали, когда он протиснулся мимо Джеймса и пошел по садовой дорожке, чтобы постучать в дверь. Он затаил дыхание, пока Сириус не ответил.

— Привет, — Сириус действительно выглядел немного хрупким — странно меньше, чем обычно, на нем была пара мягких фланелевых пижамных штанов и простая мешковатая футболка, а не его обычная комбинация обтягивающего черного денима и жилета. Он выглядел сонным, его глаза были чуть покрасневшими.

— Ты в порядке? — Спросил Ремус, прежде чем войти. — Ты болен?

— Нет, я в порядке, просто у меня ленивый день. Джеймс был здесь.

— Да, я видел его, — Ремус, не менее обеспокоенный, последовал за Сириусом в гостиную. Телевизор был приглушен, а диван был завален одеялами.

— Могу я принести тебе что-нибудь выпить?

— Нет, спасибо.

— Не глупи, — Сириус мягко улыбнулся ему и повернулся на кухню, махая рукой через плечо, — садись.

Ремус сел, с каждой минутой ​​все больше тревожившись. Почему он чувствовал себя таким виноватым? Сириус вернулся со стаканом Рибены, что было самым любимым напитком Ремуса в мире, хотя сейчас это выглядело немного по-детски.

— Спасибо, — он взял высокий стакан и проглотил почти половину за один присест. Во рту у него пересыхало, когда он нервничал.

Сириусу это показалось смешным, и он ухмыльнулся ему, сев на диван боком, лицом к Ремусу, скрестив ноги, как ребенок.

— Дело в открытке? — Выпалил Ремус.

Ресницы Сириуса изящно опустились вниз, он закусил губу:

— Да, но позволь мне…

— Я знал, что не надо было начинать с этого, я знал, что это слишком, что ты…

— Ремус. — Сириус взглянул на него, поймав его взгляд. — Мне нужно кое-что тебе сказать.

— Прости. — Ремус допил остаток Рибены, чтобы заткнуться.

— Окей, значит так, я мало что рассказывал тебе о своей семье, — сказал Сириус, снова глядя вниз, ерзая штаниной о диван. — Я сказал тебе, что ушел из дома, когда мне было шестнадцать, и переехал жить к семье Джеймса. — Он поднял взгляд, как бы ища подтверждения.

— Да, — кивнул Ремус. — Ты говорил об этом.

Сириус снова посмотрел вниз и быстро заговорил.

— Верно, и я не упомянул… Окей, мой младший брат был… он ладил с нашими родителями лучше, чем я, но он не был… как бы он ни был хорош, этого все равно было недостаточно для наших родителей. У них были просто неподъемные ожидания. Невозможные. — Казалось, он съеживается на кушетке, изгибаясь вовнутрь и царапая кожу на запястье. — Когда я был на первом курсе университета, у Регулуса случилась передозировка. Он умер.

Ремус резко вздохнул. Блядь. Он протянул руку и коснулся руки Сириуса, отчасти потому, что хотел утешить его, отчасти для того, чтобы тот перестал себя царапать.

— Сириус, мне очень жаль, — серьезно сказал он. Он отчаянно пытался вспомнить, упоминал ли Сириус когда-нибудь раньше о брате.