Джеймс выглядел как олень, пойманный фарами:

—… в зеленый.

— Ты ненавидишь зеленый!

— Ну, это не моя комната, это офис Лили, так что…

— Могу я посмотреть?

— Что? — Джеймс практически вспотел.

— Я хочу посмотреть, что вы сделали с комнатой, — Сириус направился в спальню, Джеймс заламывал руки за спиной.

— Бродяга, нет, э… она еще не готова! Ох, ладно, ладно, но я могу объяснить! Пожалуйста, не сердись…

Сириус распахнул дверь.

Ее не перекрашивали. Да и на офис это не было похоже, это все еще была спальня. Простыни были чистыми и аккуратно заправленными, на прикроватной тумбочке лежал наполовину полный стакан воды и открытая книга Терри Пратчетта. Вешалка для одежды была забита чужой одеждой — коричневыми, серыми, темно-зелеными, клетчатыми рубашками и вельветовыми джинсами. На полу валялись провода и педали, большой усилитель у изножья кровати и очень знакомый на вид вентилятор. Сириус узнает эту комнату где угодно. Это была спальня Ремуса.

— Я могу объяснить, — повторил Джеймс.

Сириус отступил и закрыл дверь. Он чувствовал себя странно виноватым, как будто вломился во что-то личное. Сбитый с толку и огорченный, он повернулся к Джеймсу:

— Какого хрена?

Джеймс начал лепетать со скоростью сто миль в час:

— Послушай, я хотел тебе рассказать, клянусь, но это так сложно, и он заставил нас пообещать ничего не говорить — я не хотел, я сказал ему, что ты мой лучший друг, и я вообще не могу тебе врать, но Лили сказала, что на самом деле это не будет ложью, и это был единственный способ заставить его согласиться остаться здесь — в больнице сказали, что он не должен быть один, и ему нужно отдохнуть, и ты знаешь, какой он долбанный упрямец, так что у нас действительно не было выбора, и, Господи Боже, Бродяга, меня убивало то, что я не мог сказать тебе, мне так, очень жаль…

— Ладно, ладно… — Сириус поднял руки, сдаваясь. — Начни сначала — что еще за больница? С ним все в порядке?!

— Да, теперь он в порядке, но… э, слушай, ты не возражаешь, если мы пойдем в паб? Я тебе там все расскажу. — Джеймс снова метнул беглый взгляд через кухню в сторону входной двери.

До него дошло:

— О, — сказал Сириус, сердце его екнуло, — он… он появится с минуты на минуту, да?

— Ну, он должен вернуться примерно сейчас, — кивнул Джеймс на кухонные часы.

— Хорошо, хорошо, — побежденно вздохнул Сириус. — Пойдем в паб.

Когда первоначальное волнение внутри него утихло, он не совсем отчаялся увидеть Ремуса. Он не знал, что сказать и как поступить. Одного потрясения на сегодня было достаточно. Я пережил это, — сказал он себе. — Я пережил это, я пережил это, пережил…

Они, конечно, пошли в the Duck и сели за свой обычный стол, хотя их было всего двое. Сириус хотел заказать шот, чтобы переварить новости, но понимал, что это, скорее всего, не самая лучшая идея. Он взял две пинты пива и сел напротив Джеймса, глядя ему прямо в глаза.

— Рассказывай, — сказал он.

Джеймс задержал взгляд, глотнул пива и начал.

— Окей, все началось, когда эта девушка Мэри позвонила Лили на работу…

Full Moon вылетели из тура раньше, но Ремус остался. Он сделал это — он каким-то образом разорвал отношения с Фенриром. Сириус не мог избавиться от чувства гордости, особенно когда услышал, что Ремус теперь неофициально является новым басистом Stupid Roar. Но потом он заболел в Ирландии, и тогда эта Мэри позвонила Лили.

— Они думали, что это просто тяжелый случай гриппа, но оказалось, что это пневмония, — объяснил Джеймс. — И никто не знал, с кем связаться — очевидно, он указал поддельный номер своих ближайших родственников на всех формах, которые они заполняли для тура. Я не знаю, как в итоге он назвал им имя Лили, но этой девушке Мэри довольно сложно отказать, так что, я думаю, она у него его выпытала.

— Пневмония?! — Руки Сириуса затряслись, его начало тошнить. Он одергивал себя все время, когда говорил себе, что все в порядке, что это больше не его забота — беспокоиться о Ремусе. Потому что кто еще бы это делал?!

— Сейчас ему лучше, — поспешно сказал Джеймс, — он уже неделю не в постели, собирается на репетиции и тому подобное. Лили следит за тем, чтобы он продолжал принимать антибиотики и получал все остальное, что ему положено.

— Ладно, хорошо… а как он оказался у вас?

— Ему некуда было пойти. Похоже, его старая группа не хочет его знать, а он сам не захотел связываться со своими родителями — в любом случае, они где-то в Шотландии, так? Он говорил о том, что подыщет себе место для аренды, но ему было так плохо, что это было просто глупо. Мэри была готова принять его, но она живет в студии, а у нас с Лили есть комната — и он наш друг. Конечно, мы хотели удостовериться, что с ним все в порядке. Он убедил нас, заставил нас согласиться на все эти условия. Он платит нам арендную плату, и… и мы должны будем скрыть все от тебя. — Джеймс посмотрел вниз, явно пристыженный.

— Я понимаю, — сказал Сириус, чтобы Сохатый почувствовал себя лучше. Он определенно не лгал, теперь все складывалось.

— Я хотел все тебе рассказать, — повторил Джеймс, — но я должен был уважать его желание.

— Да, конечно, — кивнул Сириус. — Так… он… говорил что-нибудь обо мне?

Джеймс взглянул на него, свет любопытства зажегся на его лице, озорство к нему вернулось.

— А что? Я думал, ты с ним покончил.

— Я покончил, я просто…

— Ты хотел начать все сначала с Гидеоном, так ведь ты сказал, — поддразнил его Джеймс, — Ремус — это последнее, что меня беспокоит, Сохатый, — ты сказал это три дня назад!

— Ой, да просто скажи мне, Джеймс! — отрезал Сириус.

— Да, он спрашивал о тебе, — сказал Джеймс с самодовольной ухмылкой, — он хотел знать, как идут дела и встречаешься ли ты с кем-нибудь.

— Правда?

— Правда. Ему, конечно, потребовалось несколько дней, вообще он был довольно тихим. Но он хотел знать. Я сказал ему правду.

— Ладно, хорошо, — кивнул Сириус. Это было действительно к лучшему, наверное. — А он…?

— Он либо в квартире репетирует, либо в студии с группой, я не думаю, что он с кем-нибудь встречается.

— Что насчет этой птички Мэри?

— Не знаю. Я так не думаю. Она, конечно, в хорошей форме, но я думаю, что они просто друзья.

Сириус не знал, что еще спросить. Он все еще был глубоко сбит с толку и разочарован, но Джеймс ничего не мог с этим поделать. Только один человек мог по-настоящему удовлетворить его желание узнать, какого сейчас Ремусу.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал? — спросил Джеймс, — я могу сказать ему, что ты все знаешь?

— Да, да, конечно.

— …ты в порядке?

Сириус снова кивнул с таким энтузиазмом, на который был способен.

— Ага. Пережил.

Джеймс склонил голову, немного откинувшись назад:

— Правда? Ты уверен?

— Да.

— На сто процентов уверен?

— Да, Сохатый!

Джеймс приподнял брови, его тон стал более глубоким:

— Ты уверен, что просто не крепился в течение этих двух месяцев, проводя все свое время взаперти в салоне и делая вид, что тебя снова интересует Гид, хотя на самом деле глубоко в твоем сердце гигантская ноющая дыра все это время взывала к Лунатику?

Сириус засмеялся, но это было больше похоже на удушающий всхлип:

— Блять, Сохатый.

Джеймс пошевелил бровями, так что они запрыгали поверх его очков:

— Ну же.

— Да, ладно, хорошо. Я скучаю по нему. — Он глубоко вздохнул, сдаваясь, — значит, это настолько очевидно?

— Не так, как ты думаешь, — Джеймс скрестил руки на груди, опершись локтями о стол. — Но довольно сложно не заметить перемены в тебе за последнее время. Ты стал безумно целеустремлен и сосредоточен, я никогда не видел, чтобы ты так усердно работал над чем-либо, как над салоном.

— Я много работал и раньше!

— Приятель, ты пришел на экзамен по математике GCSE под кайфом.

— И все равно получил пятёрку с плюсом. — пробормотал Сириус. — В любом случае, и что? — Он выпрямился, защищаясь, — может, мне расслабиться и позволить Марлен делать все?