— И я благодарен, — кивнул Ремус, держась за дверную ручку, — но все кончено. Я прощаюсь, — он повернул ручку, но Фенрир пересек пол и навис над Ремусом так близко, что Ремус почувствовал его горячее дыхание на своих волосах.

— Ты, мелкий предатель, — зарычал он низким и угрожающим голосом, с горящими глазами, — выйдешь за эту дверь и ты мертв для нас, ты меня слышишь? В мире не останется никого, кому на тебя не наплевать, Ремус Люпин.

Это было больно; действительно очень больно. Ремус подумал, что лучше бы его ударили. По крайней мере, Фенрир позволил ему уйти без лишних хлопот.

Мэри ждала снаружи, и Ремус был рад, что потерял способность плакать, потому что она бы это заметила.

— Я слышала много криков, — сказала она, наклонив голову. — Ты в порядке?

— Ага, — кивнул он. — Но мне нужно немного побыть подальше от них.

— Пойдем в мой трейлер? — Она кивнула через парковку, — я сделаю тебе чай.

Он последовал за ней, благодарный и немного удивленный. До сегодняшнего дня она с ним не разговаривала, но тогда он подумал, что вообще мало с кем разговаривал. Автобус, который она делила с другими бэк-вокалистками, был в подавляющем большинстве женственным. На каждой плоской поверхности была косметика, набор всевозможных сортов чая, одежда из ярких мягких тканей, разбросанная по полу и кроватям, и сильный запах духов и лака для волос.

— Тут небольшой беспорядок, — засмеялась она.

— Не хуже моего автобуса будет, когда Фен покончит с ним, — сухо ответил Ремус, садясь на место за столом, которое она убрала для него. Они могли слышать снаружи крики и грохот. Он был так рад, что его гитара была не в автобусе. Руки Ремуса начали дрожать, поэтому он сел на них.

— Они выгоняют вас всех из тура? — спросила Мэри, включив чайник.

— Вроде того, — кивнул Ремус, все еще немного ошеломленный всем этим, — они… ммм… Они попросили меня быть басистом. Stupid Roar.

— Не может быть! — Она повернулась к нему лицом с широко открытыми глазами. — Это потрясающе! Поздравляю, детка!

Он понял, что она очень сильно напоминала ему Сириуса. Он не знал, хорошо это или плохо, и старался не использовать это против нее в любом случае.

— Спасибо, — сказал он, внезапно смутившись.

— Господь, хотела бы я, чтобы у меня было здесь что-нибудь, чем можно отпраздновать, но Фло — одна из девчонок — выпила последнее просекко.

— О, все в порядке, — покачал он головой, — я не пью.

— Ну и ладно, — она ​​взяла гигантский чайник и поставила его на стол рядом с палитрой для макияжа, которую кто-то оставил открытой. — У нас тут огромный выбор чая, у нас туууууут, — залепетала она с головокружительной скоростью, — клубника, мята, эрл грей, дарджилинг, английский завтрак, жасмин, зеленый, лапсанг сушонг — не знаю, что это такое — улун, хризантема, ромашка, лакрица — о! лимон и имбирь, лимон и мед, ройбуш…

— Просто английский завтрак, спасибо.

— Простой человек с простыми вкусами, — кивнула она, как будто он сделал очень мудрый выбор.

— Ну, — пожал плечами он, — я басист.

Она прыснула от смеха, милые морщинки собрались в уголках глаз:

— А он ещё и смешной!

К тому времени, как Мэри заварила ему чай, руки Ремуса перестали трястись, и он начал чувствовать себя намного лучше. Он собирался играть на бас-гитаре в Stupid Roar! Номинированные на a Brit, получившие признание критиков Stupid Roar!

— За новое начало! — Мэри взвизгнула, чокаясь своей кружкой о его. Ее кружка была ярко-розовой с красной эмблемой, на которой было написано «Королева гребаной вселенной», и он только что понял, что на его кружке большими черными буквами было написано ПИЗДА. Он фыркнул.

— Это такой намек?

— Фло придумала шутку, — высунула острый розовый язык Мэри. — Итак, Таинственный Бассист, расскажи мне о себе.

— Э…

— Ой, давай! — Она толкнула его под столом пальцем ноги. — Мне отчаянно нужны сплетни, которые не касаются того, кого Иззи трахает — Иззи…

— Другая бэк-вокалистка?

— Быстро учишься, Ремус. Ремус, ведь да?

— Ага, — кивнул он, полагая, что с чего-то надо начинать.

— Я так рада! Иззи сказала мне, что это твое имя, и вообще, знаешь, она немного дурная, поэтому я подумала, что она наверняка ослышалась или просто его выдумала. Какое классное имя!

— Мне оно никогда особо не нравилось, — он потягивал чай, — когда-то я знал человека по имени Сириус, это круче.

Она улыбнулась ему:

— Так как же ты связался с этим большим подлым ублюдком? Без обид, но ты совершенно не такой, как он.

— Ничего от него не взял, — засмеялся он. — Это долгая история. Не очень хорошая. Он не всегда был таким плохим, он был… когда я его встретил, он был…

Он был большим, сильным и безжалостным, и он сказал Ремусу: «Нахуй твоих родителей! Необязательно их слушать!». Никто никогда раньше не говорил ничего подобного, и это было так притягательно.

— Он был харизматичным. — Ремус неуверенно закончил.

— Достаточно честно, — сказала Мэри, это звучало так просто.

После этого Мэри и Ремус стали верными друзьями. Она даже помогла ему привести в порядок его автобус после того, как Фенрир разнёс его. Ему пришлось выстирать всю одежду, на ней были грязные отпечатки ботинок и плевки. Фенрир даже разбил ногой каркас двухъярусной кровати Ремуса — он нанёс урон всему, так что ему пришлось спать на диване до конца тура.

В каком-то смысле это было даже трогательно. Он знал, что это был способ Фенрира показать Ремусу, как ему больно. Ремус даже почувствовал укол сожаления о том, что впервые в жизни он остался один. Он долгое время пытался освободиться — переехал, устроился на работу, начал встречаться с другими людьми. Но даже тогда он возвращался в группу. Он был как фамильяр для Фенрира.

Теперь пути назад точно не было. И Ремус остался один. Действительно, абсолютно один. Его отец сказал ему, что так все и будет. Он накричал на него, когда Ремус заявил, что бросает свою степень и сбегает в Лондон, чтобы играть в группе.

Но теперь у него была работа. Ему приходилось много трудиться, чтобы разобраться со всеми песнями, и он даже осмелился опробовать несколько собственных идей, которые, похоже, очень понравились остальной части группы. Он получил новый контракт, и его заработная плата утроилась — ему не на что было все это тратить, поэтому он копил, помня, что ему понадобится новая квартира, когда он вернется в Лондон.

Он не получил ни одной весточки от Фенрира, но видел объявление о прослушивании на странице Full Moon на Facebook. Было больно, но терпимо.

Затем он выступил хедлайнером в первую ночь в Риме, и вся его давняя привязанность к своим бывшим товарищам по группе была уничтожена бурными аплодисментами. Он никогда не чувствовал себя таким живым, таким открытым и таким видимым. Он снял шапку после первой песни, ему было все равно, что кто-то увидит его шрамы, и Сивый наконец исчез, а его волосы теперь были чертовски крутыми, так какое это имело значение.

После этого Мэри обняла его, и вся группа пожала ему руку и сказала, что это было лучшее выступление в туре, им понравилось то, что он сделал, и они думали, что его изменения были гениальными. В конце концов, ему пришлось спрятаться в туалете от всего внимания, просто сидя в запертой кабине, положив руку на сердце и чувствуя, как оно бешено колотится, а широкая улыбка не сходила с его лица.

Позже той ночью все отправились в ближайшие клубы праздновать, но Ремус отказался, зная, что ему нужно как можно больше спать. Однако он пожалел, что не пошёл, адреналин не утихал часами, он чувствовал себя наэлектризованным с головы до ног.

Он лежал в постели, ворочаясь и ерзая, мысли метались, а энергия вибрировала в каждом нервном окончании. Он должен был что-то сделать. Беспокойный, он подумывал о мастурбации, так как уже несколько недель не чувствовал позывов к этому. Для него это было необычно, но он подумал, что это, вероятно, связано с Сириусом. Как будто его собственное тело погрузилось в траур по этой конкретной утрате. Позор, потому что обычно это была его единственная отдушина, кроме музыки.