– Хорош строить из себя идиота!

– Хорош мне льстить! Я такой и есть.

– Да ты просто сводник!

– Ну да, есть немного. Только заметь, не я пристроил ее в нашу школу.

– Это ты к чему сказал? – резким тоном спросил Алеша. – Вижу, ты уже составил на этот счет очередную дурацкую теорию. Так расскажи, чтобы я мог тебя опровергнуть.

– Повзрослеешь и сам поймешь, – засмеялся Ворон. – Вон, уже семнадцать стукнуло!

– Нет, давай, объясни мне…

Теперь парни стояли в таких позах, словно готовились к потасовке.

– Отстань от меня, не хватай за одежду! – дурашливо взвизгнул Вельшин. – Лучше с ней поговори.

– Ты знаешь, что я не стану этого делать! – рявкнул Алексей и долбанул ногой по мангалу. Тот опрокинулся, смачно полыхнул костер, пахнуло горелым мясом…

Лида попятилась за угол дома. Больше ей в этом месте делать было нечего. Прячась за кустами, чтобы не привязался кто из гостей, она обогнула праздничную поляну, отворила калитку и вырвалась на свободу.

А потом брела по поселку и обливалась слезами. Она ничего не понимала. Ладно бы Алексей испытывал к ней отвращение и страх, теперь она знает, отчего это происходит, пережила бы как-нибудь. Но ведь нравилась она ему в первом классе! Решил он защитить ее от подозрительной компании! Пусть не сам, пусть руками друга, но все же. И что потом произошло?

Лида обессиленно прислонилась спиной к чужому забору и закрыла лицо руками. Идти в таком виде домой – невозможно, мать сразу углядит покрасневшие глаза. И тут кто-то коснулся ее плеча, заставив вскрикнуть от неожиданности.

– Анна! – потрясенно выдохнула девушка. – Уже вернулись?

Новая подруга смотрела встревоженно.

– Мы-то вернулись, а ты чего ревешь? Что-то с мамой?

– Ой, слава богу, нет!

– А тогда что? Натворила что-то… непоправимое?

– Никого не убила. – Лида улыбнулась сквозь слезы. – Просто… была на дне рождения одноклассника… и мне там не понравилось.

– Ага, ясно, – сразу успокоилась Анна. – Это случается. А время у тебя сейчас есть?

Лида задумалась и мысленно подсчитала: с момента выхода из дома еще и часа не прошло. А мама явно настроена на романтическое свидание и будет разочарована, появись она дома слишком рано. Еще и перепугается, начнет выспрашивать, что пошло не так.

– Навалом.

– О, отлично! – возликовала Анна. – Ребята ждут нас в восточном ресторане возле торгового центра. Любишь японскую кухню?

– Пока не пробовала.

– И верно, пробовать лучше не в России. Но зато там можно занять отдельный кабинет, очень удобно. Ну что, пойдем и пообщаемся?

Лида твердо кивнула и просушила рукавом глаза.

Идти пешком не пришлось – напротив Лидиного дома была припаркована изящная «ауди» цвета морской волны. Анна оказалась поклонницей стремительного перемещения в пространстве – минут через пять они уже входили в ресторан.

Услужливый официант, пожирая Анну восхищенным взглядом, раздвинул перед ними стилизованные в японском духе створки отдельного кабинета. Там на бархатных диванах с пресыщенным видом развалились Лазарь и Валерий. Последний, как успела заметить Лида, в момент их появления рывком натянул до самых глаз высокий ворот толстого, крупной вязки свитера.

«И как он, интересно, теперь есть собирается?»

Стол ломился от экзотических блюд.

– Привет! – обрадовался Лазарь. – А мы Анну за тобой наудачу послали. Когда осознали, что нам самим все это и до завтра не осилить.

– А что, у вас праздник какой-то? – осмелилась спросить Лида. С нее на сегодня уже хватило праздников.

– Ну, вроде того. Вышла моя новая книга, – скромно сообщил рыжий гигант. – Мы как раз летали в Нью-Йорк на презентацию.

– Книга? – чуточку удивилась Лида. – А мне казалось, что вы… ну…

– Тунеядцы по жизни, – глухо хохотнул Валерий.

– Нет, ну что вы…

– Мы не такие, – заверил ее Лазарь, выкладывая на стол книгу и стремительно оставляя в ней свой витиеватый автограф. – Ты сейчас видишь перед собой самого молодого профессора истории Стэнфордского университета и самого авторитетного в мире специалиста по Иудейской войне, – и стукнул себя кулаком в грудь. – Анна тоже не любит сидеть без дела. Так что Валерий высказался только за себя. И вот, прошу принять.

Он протянул ей великолепное издание в суперобложке с грозным рисунком. На фронтисписе Лида обнаружила фотографию автора и не поверила своим глазам. На нее с хитрым прищуром взирал пожилой профессор с острой бородкой и густо тронутыми сединой висками. Зачесанные назад волосы приобрели благородный каштановый оттенок, высокий лоб прорезали морщины. Из пестрящей научными степенями биографии профессора Лазаря Гольдмана следовало, что ему уже за пятьдесят. Тем более забавно было перевести взгляд на него настоящего, юного и растрепанного.

– Анна постаралась, – пояснил автор. – Она у нас специалист по экстренному состариванию.

– Кстати, Лидочка, насчет твоей мамы мы все устроили, – в другое ухо сообщила ей Анна. – Нашли подходящую клинику – там же, в Нью-Йорке. Ей сделают операцию, возможно, не одну, а восстанавливаться она будет в другом месте, в Израиле например. Волноваться не о чем, хирург, который будет ее оперировать, из наших, так что опыт, сама понимаешь – грандиозный. Желательно только, чтобы через пару недель она была на месте.

– Как через пару недель? – растерялась и испугалась Лида. – Разве можно так быстро сделать все документы?

– Не волнуйся, по документам мы большие доки, – снова подал из своего панциря голос Валерий. Непонятным образом, не говоря ничего дурного или грубого, он постоянно заставлял Лиду вздрагивать и ежиться. – Полетит по фальшивым, делов-то.

– По нормальным полетит. А теперь расслабься и поешь. – Лазарь ласково дернул девушку за выпавшую из хвоста прядь волос. – А то совсем худышка, в чем душа держится.

– Да, и расскажи, не угробила ли в наше отсутствие очередного маньяка, – снова вступил Валерий. – Королева прямо извелась, все боялась, что ты после такого известия сорвешься и натворишь дел.

– А почему королева?

– Ты ей еще не рассказала? – Валерий зыркнул в сторону Анны.

– Миллион раз говорила, что я не королева, – закатила глаза Анна. – Ну не доходит до него, что тут будешь делать?

– Но ведь могла ею стать, верно?

– Как это? – спросила Лида.

– Ну, родилась я в статусе принцессы Бранденбургской, – скромно призналась Анна. – Супруг мой позднее стал королем Дании. Только в те времена у женщин было мало отговорок, чтобы объяснить, каким образом она не стареет. Скоро поползли зловещие слухи. В двадцать семь лет меня потихоньку сплавили в монастырь, объявив народу о моей преждевременной кончине. А уж из монастыря я сама сбежала. Когда ведьмой стали величать не только за глаза.

– Это в каком же веке было? – поразилась девушка.

– Лида! – Анна в притворном отчаянии всплеснула руками. – Как ты можешь намекать на мой столь преклонный возраст, да еще в присутствии лиц мужского пола?!

– Ой, прости! – стушевалась Лида, чем очень повеселила этих самых «лиц».

– Ничего, нам с Валерием нравятся женщины постарше, – отсмеявшись, с самым серьезным выражением на лице заверил Лазарь. – Давно собирались сказать тебе, Анна: хватит уже изображать из себя девочку. Все равно получается неубедительно.

– Нет, ну кто бы говорил! – ахнула Анна. – Давай расскажи Лидочке, сколько тебе лет, развалина!

– Сколько? – тут же спросила Лида. Она только и успевала крутить головой.

– В моем случае счет идет не на годы и даже не на века, – ответил ей Лазарь, и внезапно лицо его сделалось печальным. Лишь призрачная тень улыбки так и не сошла с юных губ. – Я родился в Иерусалиме две тысячи лет назад и был двенадцатым ребенком в семье. В те годы мало кому из детей удавалось дожить хотя бы лет до десяти. Я смутно припоминаю пару братьев и младшую сестренку. Что до меня, я был слабым и болезненным, и отец быстро списал меня со счетов. Но не мать – если она и оставляла меня ненадолго одного, то лишь для того, чтобы горячо помолиться обо мне. Однажды кто-то рассказал ей, будто по Галилее ходит не то пророк, не то мессия, который исцеляет больных и даже, по слухам, воскрешает мертвых. Тогда мама привязала меня к себе на спину и пустилась в дорогу. Чтобы сократить путь, отправилась через Самарию, хоть это и было очень опасно: самаритяне не жаловали евреев. Ей оставался лишь день пути до города Капернаума, когда среди ночи я сделался совсем плох. Я умирал, и мать в отчаянии бросилась с мольбой о помощи к незнакомой женщине, проходившей мимо. А в небе стояла тринадцатая луна…