― Я еще сказала ему, что…он умер для меня.

― Мать честная, это очень низко, Ханна.

― Знаю.

― Тогда зачем их сказала? ― недоуменно посетовала Ким, а потом задумчиво заговорила: ― Не уж то специально хотела довести его до одурения?

― Боже правый, нет! ― воскликнула. Положила с громким оглушительным ударом вилку на тарелку, придвинулась ближе, чтобы это слышать могли только они. ― Просто до этого он признался мне в любви…

― Ого! А Росс жжет, ― со смехом восхитилась Грейс, но ее пыл усмирила Джонсон, попросив заткнуться. ― Прости. Тогда я еще больше не понимаю, зачем ты ляпнула такое?

― Понять, говорил ли он мне правду тогда или же это очередная ложь…

Он не обманул меня. Зато моя совесть мучается, перекидываясь с одного берега на другой, не зная, что именно умаляет мою уязвимость. Сложно забыть ту болезненную реакцию на мои слова, которые без прекословий могла затыкать, как гвоздь, дырки не то, что в голове, а в сердце, где долго бы не заживала рана.

В сердце больно кольнуло, как следствие моих пустых раздумий. Действуешь на эмоциях, а платишься головой, стыдясь вспоминать.

― Ох, ваша история мне напоминает ходячий фильм. Ладно, не буду я здесь устраивать день «открытых дверей», рассказывая о некоторых правилах жизни, просто сделаю заключение. Ты идиотка!

― Грейс!

― Она права.

― Вот видишь, а ты выступаешь на меня, Ким. Надо бы позвать Аарена, чтобы немного отвлек тебя, ― шутливо сказала Грейс, лишь бы разрядить нашу изнеможенную обстановку. Затем оценивающе прошлась по нам, чувствуя, что каждый из нас был уже не нацелен на выяснения: началось с меня, затронула Ким, перевалилось на Грейс. ― О’кей, поговорим об этом чуть позже, давайте лучше доедать, скоро следующая пара. Ханна, у меня по расписанию с вашим курсом теоретические основы и практимум по дизайну, подождешь меня?

― Угу.

И больше никто не обмолвился. Я несколько кругов сделала в своей тарелке, вырисовывая какие-то странные линии овощей, ощущая, что аппетит окончательно пропал. Отодвинула блюдо в сторону и стала попивать сок, следя за переменой погоды за окном. Вроде бы было солнечно с утра, только на данный момент тучи затянули небо, с точностью осекая моё душевное состояние. Ох, если это только начало, то, что ждать от моего похода в деканат?

Распрощавшись с Ким, мы двинулись в другое крыло здания, что располагалось южнее на втором этаже. Наконец, преодолев бесконечные ступеньки и наслушавшись ворчания подруги, которая прокляла всех, кто делал эту злосчастную лестницу, мы двинулись к кабинету.

По таинственному толчку я решила поднять глаза с тем, чтобы осмотреться вокруг и заглянуть за окна, как мой взгляд зацепился за парочку, стоящая у окна. Парень, оперевшись задницей об подоконник, сложил руки на груди, от чего мышцы рук напряглись под слоем обтягивающей черной майки, таки норовя разорваться по шву, беседовал с той самой брюнеткой, кажется, зовут ее Мишель. Какое пресное имя!

Они любезно перебрасывались репликами, чувствуя друг между другом умиротворенное расположение, в целом погрузились в тему своей беседы. Кулаки произвольно сжались, от чего острые ногти вонзились в кожу до глубоких порезов. Эрик был настолько поглощен процессом общения, что любые посторонние мелочи не касались его поля зрения.

Я приостановилась, что не укрылось от Фейн. Та стрельнула любопытством в парочку, изменяясь в лице от беспристрастия к озадаченности.

― Ханна, ― позвала она меня.

Мне невозможно было оторваться от них. Можно сказать, даже не услышала шаги, пролетевшие мимо меня или попытки подруги найти со мной контакт. Меня парализовало. Эта Мишель поправила вечно небрежную и любимую прическу Росса, убирая с глаз мешающий локон, переместила руку на плечо, погладив, потом, как бы невзначай, дотронулась груди. Я вспыхнула и затряслась, будто повеял ветерок. Шею обвила ядовитая змея под названием ревность. Внутри встрепенулись органы, кровь в венах начала крутиться в неуравновешенном темпе, отдавая болезненными иглами по всему телу, боль которую стерпеть было нельзя. Она тронула его так, словно уже может всецело пользоваться его телом, сердцем, разумом. Всем им.

Но, черт, он мой.

Я могла сказать всего пару минут назад, что безразлична к этому человеку, только именно в эту ничтожную секунду готова засунуть планы девки в одно место.

― Ханна, между ними ничего нет, ― поспешила меня успокоить Грейс, встав передо мной и заслоняя весь обзор. ― По крайне мере я вижу это по Эрику.

― Она так смотрела на него, ― проморгала, чтобы стереть перед глазами открывшуюся сцену. ― И он не запрещал ей себя трогать, ― ненавистно проголосила, сделав шаг назад. ― Не хочу здесь оставаться. Пойдем в кабинет.

― Эм…

― Что-то не так?

― Нет, все хорошо. Пойдем.

Грейс отошла в сторону, направляясь как раз в другой коридор, а я застыла на месте, как только испепеляющий взгляд захлестнул меня в водовороте соцветия. Он, видимо, услышал нашу беседу и соизволил посмотреть на результат его умышленных проделок. В омуте темных глаз читалось испещренное наитие, которое открывалось мне со всех сторон как бы прознать то, о чем думал Эрик в данный момент. Он обнимался с девушкой, не стыдясь упасть в моих глазах, наблюдал за моей реакцией, будто специально задевая корень чувств, умело впитывал мою энергетику, отблеск кофейно-землянного градиента то играл, то ликовал.

Мне хотелось быть в его объятьях. Таять от поднимающегося давления, ибо он вызывал разные реакции тела: усталость, желание, возбуждение, покорность, всемогущество.

Глубоко вдохнула. Глаза парня потемнели еще сильнее, и тогда я прочитала весь его замысел. Я сама сказала ему, что для меня не существует Эрик Росс, смеющий воскрешать, одновременно убивать и терзать, но почему же меня все равно тянет к нему? Что я нашла в нем? С чего вдруг сердце забилось в унисон, рвясь чахнуть или же взлетать?

Наверное, потому, что я люблю этого наглого и самоуверенного парня. Всеми клеточками тела, молекулами крови, хрупкими костями, которые ломились под тяжелым взглядом.

― Ты идешь?

Нашла в себе силы отвернуться. Как бы любовь не была сильна, судьба все равно находит способы ее стереть с лица земли. Не решаясь снова поднять глаза, сделала шаг и сошла с развилки, отделяя себя и его на предательское затворничество для каждого из нас.

[1] Британский дизайнер Возможно, завтра будет небольшая глава, если нет, то в пятницу большая))

― Ханна, добрый день! ― Взметнула голову и увидела перед собой мистера Эндрюса, в руках у которого были несколько бумаг и ежедневник, на котором отчетливо выделялись некоторые пункты. Видимо, он направлялся на следующую пару, а я только что смогла выйти с деканата, найдя в себе силы сказать свой ответ. ― Ты какая-то бледная, случилось что?

Его голос можно было сравнить с колыбельной, что звучит в унисон всем этим крикам и шуму, отпрыгивающим от стен коридора. Хотя я была рада его присутствию, мое подсознание говорило совсем об обратном. Даже тело поддакивало.

Грудная клетка приподнялась от тяжелого вздоха. Я уже который урок не могла отделаться от волнующей меня мысли, вынуждая не то что бы пропускать предложения мимо ушей, вообще летать в пространстве, упуская из виду некоторые замечания педагогов по поводу наших предстоящих экзаменов. А теперь сам виновник этой каторги стоял передо мной, смотрел на меня не мигающее, делая такой вид, как будто между нами ничего никогда не может быть. У него хорошо получается скрываться за маской беспечности, жаль, что мои нервы уже не стойкие, и нервозность сама по себе возникает.

Мимо проходящие девушки кокетливо бросили взгляд на профессора, поздоровались, а Алекс мимолетно обделил их вниманием.

― Добрый, ― шумно сглотнула, делая шаг назад, чтобы не вызвать подозрений со стороны других о моем якобы новом ухажере. Уверена, весь университет стоит на ушах именно из-за спектаклей с моим участием. Ненавижу быть в центре обсуждений. ― Вы что-то хотели, мистер Эндрюс?