— А это, скажем так, если сам не хочешь, то и пробовать не стоит. Есть еще как вариант, чтоб ты отдавала свой свет, как я это делал с другими ангелами.

Я резко села, так, что стало тяжело дышать. Перед глазами все затуманилось.

— Уйди, — часто задышала, но Владыка не услышал меня, поднял мой подбородок, вглядываясь в мои глаза. Отмахнула его руку, а мужчина обнял меня. Слезы потекли по щекам, меня затрясло от нахлынувших эмоций. — Нет. Это все неправильно, — прошептала.

— Неправильно что? — он отстранился. — Пытаться сделать так, чтобы мы были вместе?

— Мы разные. Я очень хочу нечто большего, но не такой ценой.

Владыка поднялся, а в его взгляде виднелась боль и ярость.

— Возможно, — процедил он сквозь зубы, — тогда тебе лучше выйти из ада. Я всю жизнь считал, что ангелы — сердца городов — достойны любить и быть любимыми. А отношения — это всегда что-то отдавать и получать, чем-то жертвовать ради других.

— Только жертвовать придется только мне? — спросила, вытерев слезы. Он же не откажется ради меня быть Владыкой ада. Да и не нужно мне такое. В мире каждый занимает свое место. Но только почему-то хочется, чтобы и для меня сделали хоть что-то. — Убрать гарем и отпустить ангелов на поверхность — неужели это так много?

Владыка закатил глаза и рассмеялся.

— Ангел, ты — прелесть, честно. Нет больше гарема. Даже несмотря на то, что и моего замка нет, — он в один момент очутился возле меня.

Я помню, как смотрела в его глаза, будто в бездну, которая засасывала меня. Я видела нечто большее, знала: если попадусь, выбраться будет тяжело. А я не хочу. Пусть он будет самым злобным существом в этом мире, но сейчас это мой выбор. Правильный, неправильный — не знаю, но я готова рискнуть.

Потянулась, целуя жесткие губы, а пальцами очертила его ключицы. Пусть берет мой свет. Я уже решила, что хочу жить. И та безмерная любовь, что живет во мне, сможет найти выход.

— Ты не соврал? — прошептала.

— Нет.

***

Я потянулась к нему, поцеловала жесткие губы, раскрывшиеся навстречу моему поцелую.

О, Всевышний! Что же я сейчас творю? Пожалуй, то, что мне хотелось душой и телом — доставить удовольствие. И тут же вспыхнули воспоминания, когда мы плыли на левиафане, и Владыка спросил, хотел ли кто-либо из ангелов меня поцеловать. А что, если никто не хотел целовать его? Что, если его никто никогда не любил?

Скользнула руками по крепким мышцам к низу, по небольшой поросли, скрывающейся в штанах. Услышала шумный вздох Владыки. Мужчина упал на кровать, не отводя от меня взгляд. А я продолжала покрывать его грудь поцелуями, приближаясь к выпуклости. Он помог снять штаны, приподняв бедра и выпустив на свет свою плоть.

— Его можно приласкать губами. Взять в рот, — хрипло прошептал Владыка, заметив, что я замешкалась. — То, что произойдет в аду, навсегда останется здесь, мой ангел. Анна.

И улыбнулся, обнажая белоснежные зубы, но лицо его оставалось напряженным, а глаза горели красным, но без ярости и злости. Я взяла в руку член и провела вверх и вниз, совсем как делала недавно. Только сейчас я еще и вижу, что делаю.

Коснулась губами красной головки, а на мои волосы легла рука. Я посмотрела на Владыку, закатившего глаза. Он не двигал рукой, но ему нравилось, что я сделала. Стыдно и волнительно находиться в такой позе. Хорошие ангелы так не делают, а вот влюбленные — да. Меня возбуждало все, как мои губы скользили по твердой плоти, как мужчина получал удовольствие, и все это делала я. Хотела и желала целовать его.

Ускорялась с каждым движением головы, чувствуя, как разливается влага внизу, и как тяжелеет живот. Мне и самой нужна была бы разрядка, но хотелось подарить удовольствие, хотелось, чтобы мужчина прочувствовал то, что я хочу сделать ему приятно. Скользила ртом вверх-вниз по напряженной плоти, иногда останавливаясь и посасывая ее. Владыка не выдерживал и уже сам начал подмахивать бедрами. Мне стало в какой-то момент больно. Все-таки в первый раз делала подобное, но не хотела останавливаться, не хотела терять этой связи. Нас никогда не любили, нас хотели использовать, а мы хотели жить, любить и чувствовать. Ведь Всевышний нас одарил эмоциями. И не просто так.

Движения ускорились, я ощутила, как плоть подо мной дрогнула, а Владыка потянул меня на себя и впился губами в мои губы. По платью засочилось нечто вязкое, в том месте, где был его член.

— Анна, ангел мой, — прошептал он, прижав к себе. — Ты мое маленькое чудо, свалившееся на землю.

— Ага, — прошептала я, успокаивая дыхание и ощущая, как огромная ладонь легла на мою грудь.

Застонала, когда сосков коснулись грубые пальцы, забравшиеся в декольте. Владыка поцеловал меня в губы, вновь ловя ими стоны от того ощущения, когда от сосков, словно импульс, шли приятные ощущения к низу живота.

— Мне этого всегда будет мало. Даже если наступит тот день, когда я смогу в тебя войти. Хочу тебя всю навсегда, — прошептал он, не переставая сжимать сосок, оттягивать его. А его поцелуи не прекращались, жаля мои губы.

— Это возможно?

— Нет ничего невозможного. Но не все зависит от меня, — грустно ответил он. А затем резко очутилась надо мной, нависая и держась только на локтях. Осмотрел медленным, тягучим взглядом мое тело.

Поцеловал в шею, опустился к груди, поцеловав каждый сосок. Прогнулась в спине, подставляясь под ласки грубых рук и поцелуев.

Поцеловал там, где больше всего горело мое тело. И меня будто взорвало от удовольствия, прошедшего по всему телу. Но мужчина не отпускал и продолжал ласкать языком, не позволяя отодвинуться. И меня вновь накрыло мощным удовольствием, прошившим меня насквозь. Я тяжело дышала, отходя от нахлынувшего ощущения. Владыка лег рядом и обнял, прижимая к себе. Самая злобная сущность во всем мире, которая должна быть моим врагом, лежит рядом, целуя и обнимая меня. Его боятся все, о его ярости шепчутся с придыханием.

А я лежу рядом и разглаживаю морщины на его лице, и целую в жесткие губы. Он побывал по обе стороны, и та сила, которую он на себя взвалил — уму непостижима. И лишь я могу понять это. Но пусть мы и были ангелами, будущего у нас нет и не будет. От этой мысли захотелось завыть и заплакать, но я не позволю себе. И буду наслаждаться счастливыми моментами, пока мы вместе.

Мы молчали, разгоряченные и тяжело дышащие, успокаивали дыхание.

А ведь Асмодей про него говорил, что Владыка сам сделал такой выбор, и что он стал руководить адом по собственному желанию. Он испугался или взял ответственность? Ведь он отвернулся от братьев, ради власти. Но при этом за последние тысячи лет нападения демонов перестали быть массовыми. Неужели это благодаря ему?

Нет, ничто не умаляет того, что делал он сам, но без этого никак. Таков был его путь и выбор. А что если Всевышний направил его так? а если и меня?

Мне бы тоже хотелось обладать такой силой как у Владыки. Я бы даже могла стать сильней него. Ведь он мне доверяет, вьется за мной.

У него чёрствое сердце, которое изредка билось, когда появлялись дети. Он чувствовал, как тянется к нему Анна, и не хотел это терять. Не ради ее света, а ради ее принятия его таким, какой он есть. За пять тысяч лет он впервые почувствовал нечто большее. Но ад не оставляет места и времени для счастья. Вот только одно но — Владыка и есть ад, он сам решает, как и что тут будет. Он так хотел оставить ее себе, не врал, когда говорил, что хочет ее навсегда, что она самое светлое, что случалось в его жизни. Во всей жизни.

Перед ним часто возникали мысли о жизни на Небесах. К сожалению, легче запомнить тяжелые и ужасные моменты, а не радостные.

Он помнил, как попросил одного ангела поцеловать его, а та рассмеялась ему в лицо и убежала. А когда он нашел ее, она уже была в компании своих подруг. Они жалели его и утешали ее. Ведь немыслимо, чтобы ангел поцеловала другого ангела просто так. Но все равно, разве был он достоин жалости только потому, что сердце города? Неужели он не был достоин даже поцелуя, чтобы просто узнать, какого это, когда нежные губы девушки касались его губ. Нет, он получил сбежавшую смущенную девушку и славу похотливого ангела. Из-за поцелуя. Но тогда он был подростком, и сейчас, уже став Владыкой ада, он вспоминал этот случай с улыбкой. А тогда это было очень обидно. А после?