— Дон Цезар, ты же лично общался с моей, то есть, с королевской волшебницей. И ты не веришь в чудеса?

— А? Что? Ах, вот как, ваше величество. Вот оно что! Понял. Счастлив служить королю, так заботящемся о нас, рыцарях. Но, кстати о чудесах. В наблюдательном пункте прогрессоров мы нашли обалденные приборы. Через них виден весь холм вокруг Ведара, можно увеличить изображение и рассмотреть любую точку. И приборы работают даже если отломать их от основных креплений. Хорошо, что вы добились удаления наблюдателей из прогрессорского пункта. С ними в наличии у нас бы ничего не получилось.

— Я надеюсь, прогрессорские приборы для наблюдения уничтожены? — прохладно поинтересовался Боэланд.

— А? Что? Да, ваше величество, так точно.

— Хорошо. Рад был с тобой поговорить, дон Цезар. Вступай в свои обязанности. Завтра обговорим все в подробностях.

Новый командир гвардии короля вышел из его покоев своей обычной походкой, будто бы он загребал землю ногами.

— Как же, уничтожил он, — проворчал Боэланд после того как рыцарь вышел. — Что с ними делать? Один увлекается средствами обеззараживания, другой — приборами для дальнего наблюдения… Заходи, Фенелла, если бы ты знала, как я скучал без тебя.

С тревогой отметив новую форму обращения, Фенелла переступила порог королевских покоев.

— Проходи, поужинай со мной.

— Как изволите, ваше величество, — холодно ответила девушка, проходя к столику с блюдами с едой, чашами для питья и оплетенным виноградной лозой кувшином с выдержанным красным вином.

Она медлила садиться. Боэланд подойдя сзади, обняла ее за плечи, неожиданно поднял на руки и быстро усадил в кресло. Отошел и сел напротив. Фенелла с тревогой перехватила взгляд потемневших глаз мужчины.

— Ты ведь не могла не понимать, к чему все шло, — тихо сказал он. — Я изо всех сил сопротивлялся твоему обаянию. Я старался сдержать данное тебе обещание, не делать тебя своей. Но я проиграл своей собственной страсти. Больше не могу противиться. — Боэланд налил себе в чашу темное густое вино и пригубил его, не сводя с девушки сверкающих глаз. — Не я первый, не я последний попадаю в плен женской красоты. Ничего позорного в этом нет.

— Ваше величество, вы лишитесь своей волшебницы, если возьмете меня, — стараясь говорить спокойно, ответила Фенелла. В конце концов, насчет «делать своей» были пока одни слова. Слова, которые не так-то просто выполнить.

— Ты могла бы уже и назвать меня по имени, — поморщился король. — Ты собираешься сбежать? Или я тебя не так понял?

— Женщины моего рода могут пролетать сквозь пространство, только когда дух полностью контролирует плоть. В случае увлечения чем-то недуховным и низменным, не обязательно любовной страстью, — девушка старалась говорить размеренно и холодно, но невольно покраснела, понимая, что и кому говорит, — возможно, жадностью, ненавистью, жестокостью… Вот в случае увлечения чем-то подобным, мы утрачиваем способность пролетать сквозь пространство. Мама говорила, что из-за этого молодые пары из моего рода полностью беззащитны. Вы готовы обойтись без королевской волшебницы?

Король медленно пил вино, не сводя с девушки тяжелого взгляда.

— Молодые пары? — уточнил он. — То есть, со временем сверхъестественные способности к подобным тебе возвращаются?

— Не знаю, — окончательно смутилась Фенелла.

— Вот и проверим, — сказал Боэланд решительно. — В настоящее время я готов заменить волшебницу на королеву. Ну что ты смотришь на меня так страдальчески? Два-три месяца побудешь фавориткой, и мы скроем это, по возможности, от придворных. Зачнешь ребенка, и станешь королевой, моя донья Фенелла. В отношении тебя я уверен, что ты не поддашься на прогрессорские соблазны. Пожалуй, ты единственная, в ком я точно уверен. У тебя намного шире кругозор, чем у всех моих остариек. Разве я предлагаю нечто унизительное?

Фенелла и вправду страдала и не знала, что предпринять. В королевскую постель она точно не собиралась. Вопрос был в том, когда ей нужно окончательно исчезнуть из дворца. Нервничая, девушка схватила стоящую перед ней чашу с лимонадом и залпом ее выпила. И тут же поняла, что напрасно. Во рту остался привкус хорошо знакомого снотворного зелья. Перехватив ее потрясенный взгляд, Боэланд, отбросив кресло, в котором сидел, метнулся к девушке. Схватил за руки и крепко обнял.

— Не бойся, моя милая, — нежно и страстно сказал он. — Доверься мне. Я не сделаю тебе ничего плохого.

И Фенелла провалилась в сон. Снотворное зелье было кратковременного действия, но в сон погружало надежно. Она сама часто подливала его своим дуэньям.

Придя в себя, еще полусонная, она не сразу вспомнила, что случилось. Просто лежала, не открывая глаз, вздрагивая от поцелуев и будоражащих тело ласкающих прикосновений. Волосы были распущены, никакой одежды на ней не осталось. А потом осознание происходящего нахлынула внезапно и полностью. Девушка распахнула глаза и в неярком свете масляных светильников увидела склонившегося к ней Боэланда, тоже полностью раздетого. Он дождался, пока Фенелла придет в себя, чуть улыбнулся и медленно склонился к ее губам, удерживаясь над ней на локтях.

— Не бойся.

Но она испугалась. Холодный ужас полностью прояснил затуманенное сознание. Закричала и каким-то чудом отбросила тяжелого мужчину. А в следующее мгновение уже оказалась у себя в горном убежище. На полу, полностью обнаженная, перепуганная реакцией собственного тела. Стянула с кровати покрывало, завернулась и принялась со стонами кататься по полу. Было ужасно стыдно, невыносимо противно, страшно.

Да, Боэланд оказался достаточно благороден, чтобы дождаться ее пробуждения. От этого благородства девушку чуть не стошнило.

Он был уверен, что действует ей во благо. Захотелось что-нибудь пнуть, она перекатилась с боку на бок и в ярости постучала кулаками по полу.

Он был прав, наверное. Ее собственное тело свидетельствовало о правоте мужчины. И Фенелла горько разрыдалась. Свою невинность она хотела отдать своему будущему мужу, Сиду Оканнере. Но кого это интересовало?!

Как ни странно, но выплакавшись, девушка заснула, понимая, что во дворец больше не вернется. Сида искать было опасно, уж это она смогла сообразить. На некоторое время придется укрыться и где-нибудь спрятаться.

Портовый город Ахена, обвеваемый ветрами Южного моря, наполненный смолистым ароматом сосен, окружавших его с трех сторон, просыпался для нового дня. Призывно кричали чайки, мерно накатывали на берег волны. Восходящее солнце превратило водную гладь реки Сароны, впадающей в море, в расплавленное золото.

Фенелла спустилась с холма, покрытого соснами к северной стене Ахены. Там, почти у самого выхода из города, Меланара приобрела в свое время домик, вполне пригодный для длительного проживания. Интересно, что уезжая из очередного города, донна Авиллар продавала дом, в котором жила. Домик в Ахене был единственным исключением. И Фенелла собиралась начать там новую жизнь.

Пройдя по узкой улице между каменных глухих стен домов, девушка вставила ключ в известный ей замок и, открыв дверь, вошла через арку во внутренний дворик. Там гнулись под тяжестью оранжевых плодов апельсиновые деревья, виноградные лозы со спелыми ягодами синего, фиолетового и светло-зеленого цвета увивали стены. Фисташковые деревья, усыпанные орехами, и смоковницы с редкими уцелевшими после сбора плодами, радовали глаз приятной тенью. Солнце золотило дорожку из белых камней, петляющую между деревьев.

На первом этаже дома жила семья Гримайлей, следившая за домом и садом. Фенелла неслышно поднялась по каменной лестнице на второй этаж, в хорошо знакомые комнатки. С того времени, как они с мамой были здесь в последний раз, ничего не изменилось. Светлые гобелены из небеленого льна по стенам, кровать укрытая светлым покрывалом, столик с белой скатертью. Фенелла с трудом открыла раму высокого окна с витражами в виде бело-голубых цветов, вдохнула воздух, пропитанный морской солью и сосновой смолой. Впервые за последние сутки она смогла улыбнуться.