Но счастье - на то и счастье, чтобы, собираемое по крупицам, рассыпаться в одночасье.

Это был ещё один холодный вечер на хвосте января. Ветер выл в саду, а в доме царили тепло и запахи свежей выпечки. Я сделала пирожки с черникой и кексы, Миша привез фрукты, и мы, попив чая, уселись в гостиной. Маргарита Васильевна переключила на свое шоу, а я ушла на кухню - почистить апельсины, киви и бананы, вымыть виноград.

Миша заглянул ко мне.

- Как прошел день? - забрался на стул напротив разделочного стола и едва подавил зевок.

- Как обычно, - я пожала плечами. - Устал?

- Да так... Рабочее... Тебе здесь не скучно?

Иногда бывало. Но я слишком привыкла к такой жизни, чтобы что-то менять.

- Нет. Почему ты спросил?

- Ну... Женщине разве не хочется свиданий в ресторанах, опере, театре, баре, отеле? Не желаешь выйти в свет?

Как-то, после Нового года, Миша уже звал меня на банкет в мэрию, но я отказалась. Мне не хотелось оставлять Маргариту Васильевну на другую сиделку в пору принятия и осознания диагноза. Михаила мой отказ не обидел, но больше он меня никуда не звал. А я не знала, хочу ли вообще куда-то идти. Мне вполне хватило новогодних приключений. Поэтому я ответила:

- Иногда, конечно, хочется новых впечатлений, но не так, чтобы прямо выть. А ты сам любишь "выходы в свет"?

- Здесь - нет, - коротко ответил Михаил.

- В смысле? - не поняла я. - В России?

- Нет, дома. Мне просто хочется сидеть дома. С бабушкой, с тобой... Раньше с нами сидела и Соня, - Миша оглядел кухню. - В США дом съемный. Короче, для меня это как работа вахтами.

- А там? Ходишь по мероприятиям?

- Конечно. Это часть моей работы. Я в доме только ночую, - Миша снова посмотрел на меня. - Вера, тебе нужно сделать загранпаспорт и американскую визу.

Я на мгновение замерла, глядя на кружочки киви под ножом, а потом, подавив вздох, бодро ответила:

- Как скажешь.

- Ничего сложного. Я помогу тебе.

- Да, было бы отлично, - я обернулась, открыла урну и, выбросив туда очистки, провела ножом по доске.

- Вера.

- Что? - пришлось посмотреть на собеседника, хотя я ещё не справилась с эмоциями от осознания того, что вот и он - первый шаг к полету, от которого не откажешься. Слишком много будет поставлено на карту.

- Ты поможешь мне уговорить бабушку лететь в Штаты?

- Дай мне всю информацию по клинике, которую ты выбрал.

- Конечно. Одна из лучших в мире.

- Там и сиделки, наверное, лучшие, - заметила я.

- Лучшие - это близкие. Как ты.

Я тепло улыбнулась.

- Спасибо.

- Так что? - Миша не отставал. - Поможешь мне уговорить её?

- Она будет очень против. И даже если согласиться, будет ждать, что я удеру из аэропорта.

- Но ты не удерешь...

- Нет, - я подняла поднос с фруктами. - Никогда и не...

- Вера!!! Миша!!! - громко, испуганно закричала Маргарита Васильевна, и мы, обменявшись растерянными взглядами, бросились в гостиную.

Маргарита Васильевна сидела на краешке дивана. Одной рукой держалась за горло, другой указывала на телевизор.

- Миша, - прошептала княжна. - Что она наделала...

Мы уставились на экран. На диванчике, рядом с ведущим, сидела Соня в узком блестящем платье, таком маленьком, что ткань его едва прикрывала зад и грудь девушки. Соня откинула распущенные волосы назад и вульгарно, раскрепощено усмехнулась.

- Да, я была любовницей этого человека. Он предложил сходить с ним в сауну, когда я провалила экзамен. Я согласилась.

- И ваши родители знали об этом?

- Родители? - снова злая усмешка. - У меня нет родителей. И любовников себе я выбираю сама.

Миша сел на диван рядом с бабушкой. Не сводя злобного взгляда с экрана, потянулся за пультом, но Маргарита Васильевна, отняв руку от горла, опередила его.

- Оставь.

- Я не хочу это видеть, - процедил Миша.

- Придется, - тихо ответила княгиня. - Мы должны знать, сказала ли она что-то про тебя.

- Это прямой эфир?

- Нет.

- Вот тварь.

- Миша. Она - твоя сестра.

- Одно другому не мешает, - Михаил вскочил с дивана. - Я еду к ней.

- Ничего уже не изменишь. Сядь.

- Она должна...

- Сядь! Вера, ты тоже присаживайся, пожалуйста

Михаил, скрипя зубами, вернулся на свое место.

Я села в кресло и затаила дыхание, чувствуя себя сейчас невообразимо лишней  здесь. Мне было неловко.

Особенно, когда Соня, наигранно раскрепощенная, стала рассказывать о своей связи с преподавателем во всех подробностях, которые допускало общественное телевидение. Потом были фотографии с замыленными участками, пошлые сообщения, эксперименты втроем и вчетвером. А потом... Потом пришло время истории с аварией.

- Да, это он был за рулем. И теперь я это признала. Потому что не хочу покрывать этого человека. Этого преступника. Я закрыла глаза на одно его преступление, и он совершил второе.

-  У вас есть доказательства, что за рулем был он?

- Да, есть. Они есть и у полиции. И теперь действуют. Теперь их никто не скрывает.

- Соня, а что за история с вашим братом? К слову, - ведущий повернулся к камере и за его спиной, на большом экране, появилась фотография Михаила. - Брат Сони - Михаил Белоозеров, известный титулованный боксер.

Дальше следовала вставка о жизни Миши, с фотографиями с ринга, видео со спортивных мероприятий, а потом ведущий снова обратился к Соне.

- Насколько нам известно, ваш брат не только на ринге решает проблемы с помощью кулаков.

- Да, брат иногда переходит грань.

- Я по тебе ее перейду, идиотка, - прошипел Михаил.

- Но меня и моих мужчин его вспышки гнева не коснулись, если вы об этом. Мишу я никогда и ни во что не впутывала.

- А он вас?

- Ну нет, конечно. Я с ним почти не общаюсь. Он же звезда, а я так... Гуляю сама по себе.

- Спасибо. Спасибо, Соня, что нашли в себе силы прийти и все рассказать нам. В эфире "За ширмой" была София Белоозерова со своей историей первой любви к Константину Ломакину, герою нашего сегодняшнего расследования. А теперь поприветствуем следующую героиню - Марина Рыльская, еще одна студентка Константина, которая едва не совершила непоправимое после разрыва их отношений. Встречаем Марину.

Маргарита Васильевна закрыла глаза.

- Вера... Мне плохо.

- Приступ? - я бросилась за сумкой.

- Да.

- Ба, что такое?

- Мигрень. Вера сделает укол, и все пройдет. И положи телефон. Не звони сестре.

- Почему? Ее надо поставить на место. Я должен...

- Не должен. Она сказала, что выбор делает сама. Пусть и последствия пожинает собственноручно, - Маргарита Васильевна, не открывая глаз, откинулась на спинку дивана. - Сядь ко мне, пожалуйста. И выключи теперь телевизор. Я видела достаточно.

Укол не помог. Через полчаса симптомы только усилились, и, опасаясь инсульта, мы повезли княгиню в городскую клинику.

Всю дорогу Маргарита Васильевна молчала, а когда я спросила, как она себя чувствует, то княгиня не смогла мне связно ответить. Испугалась сама и, побледнев, замолчала. Миша, сжав руль, прибавил газа. Мы летели под камерами и на красный сигнал, собирая штрафы, ругань и возмущенные гудки. Я держала Маргариту Васильевну за руку, а смотрела на Михаила, в зеркало заднего вида. Он весь сейчас был концентрацией тревоги и ярости

В больницу бабушку он внес уже на руках. Я бежала следом. В приемной тут же подкатили каталку. Маргарита Васильевна, вмиг ставшая совсем маленькой и слабой, погладив руку внука на прощание и произнесла четко и громко всего два слова:

- Не бесись.

Миша сжал челюсти. Только двери приемного закрылись за каталкой и врачами, как он, развернувшись, со всего маха, ударил рукой по пластиковой спинке скамейки, разломав ее на куски. В коридоре повисла тишина. Медсестра регистратуры испуганно посмотрела на охранника, который поспешил к нам.

- Вы что себе позволяете, - начал грузный седой мужчина, поправляя свой бейдж с яркой желтой надписью "Охрана". - Это же госуд...