- Хм, - боксер опустил голову. - Ты в туфлях?

- Ну да, - стуча зубами, ответила я.

- Зимой?

- Так на машинах же...

Сказать, что мои ботинки не подходили к выбранному платью, я, конечно, не могла. Ни один мужчина не оценил бы такого идиотизма.

- Достань ключи.

- Что? - не поняла я.

- Ключи достань. От ворот и дома, - пояснил Михаил, делая шаг ко мне. - У меня руки будут заняты.

- Ай! - вскрикнула я, когда он схватил меня под колени и, откинув назад, рывком поднял. Обхватив его за шею, я на мгновение вся сжалась, испугавшись, что боксер уронит меня в сугроб, но Михаил только чуть подкинул меня, перехватывая поудобнее и, повернув голову ко мне, очень довольный собой, спросил:

- Нормально?

- Да, - шепотом ответила я, оглядывая его лицо. Он был так близко, что я чувствовала его дыхание на своей щеке.

- Открывай, - весело ответил Михаил, снова тряхнув меня.

Землю под ногами я почувствовала только на крыльце, у дверей дома. Михаил со мной на руках пересек подъездную аллею и поднялся по лестнице, а я все это время, едва не пища от счастья, смотрела на его скулу, подбородок, губы... О морозе я забыла совершенно - мне было тепло, почти жарко. Поэтому, когда меня спустили на землю, стало вдруг так холодно, что руки затряслись. Я не с первого раза попала в замочную скважину, а когда зашла в прихожую, налетела на сани и едва не упала. Михаил схватил меня за руку и потянул назад.

- Это ещё что за херня?

Я нашарила на стене шнурок от бра и, дернув его, шепотом ответила:

- Сани. Вчера весь день собирала.

Михаил, увидев плод моих трудов, закрыл рот ладонью, чтобы не захохотать во весь голос.

- Да что такого? Нормальные сани, - возмутилась я, чувствуя себя совершенно пьяной.

- А где олени?

- В коробках. Соня меня кинула. Заставила купить всю эту... - я взмахнула руками.

- Херню...

- Да. Именно. А собирать не приехала.

- В ее духе. Я завтра все сделаю и установлю. Идет?

Я обернулась к нему, он сделал шаг мне навстречу.

- Идет, - шепотом ответила я, смотря ему в глаза.

Михаил поднял руку и погладил меня по щеке.

- Я бы поцеловал тебя, - тихо сказал он, скользнув пальцами по моему подбородку. - Если бы ты не была девушкой моего друга.

- Я не его девушка, - ответила я, вздрагивая от его прикосновений и не имея ни возможности, ни желания отвести взгляд и не смотреть в его лицо. - Мы договорились остаться друзьями...

- Как раньше?

- Нет. Как раньше уже не выйдет... - мне надо было найти себя. Ту самую себя, спокойную и терпеливую, без водки в крови, без тумана в голове и без непреодолимой тяги к красивому мужчине рядом. - Я...

Михаил положил ладонь мне на затылок, и я запрокинула голову, приоткрыв губы.

- Вера, это вы тут! Ой...

Я резко развернулась и замерла, пристыженно глядя на Зою. Та стояла в дверях, кутаясь в халат и, вскинув брови и вытаращив глаза, переводила взгляд с меня на Михаила.

- Доброй ночи, - сухо ответил боксер.

- И вам... А вы же внук Маргариты Васильевны, да?

- Внук.

- А... Ну, все хорошо. Давление нормальное, да... - Зоя попятилась назад. - Все хорошо.

- Спасибо, Зоя, - рассеянно ответила я. - Ложись спать, уже поздно.

- Да ладно... У меня же смена до утра. Развлекайтесь, - бросила Зоя и, отвернувшись, направилась к себе. Насмешки в ее словах не было, но мне будто отвесили пощечину. Я отвела глаза. Михаил обнял меня за талию, но я отступила и обернулась.

- Мне... Я лучше пойду спать.

- Что с тобой? - спросил Михаил, оглядывая меня.

- Я просто устала сегодня. А завтра много работы и...  Я живу этой работой. Изо дня в день, уже лет десять. Это моя жизнь, и ничего изменить я не смогу.

Михаил нахмурился.

- Я не понимаю тебя.

- Я не хочу, чтобы в работе с Маргаритой Васильевной мне что-то могло помешать. Есть только сиделка и пациент. Остальное может только навредить.

Зря я завела этот разговор сейчас.

- Мне кажется, ты все усложняешь, - мягко заметил Михаил.

- Простите меня за сегодняшний вечер. Но в этом доме я либо работаю, либо меня здесь не будет. Я всегда должна находиться при клиенте, всегда должны быть готова к любым ситуациям. А клиент... должен доверять мне.

- Я тебя понял, - Михаил шагнул ко мне. - Можешь не переживать на этот счет. Завтра между нами ничего не будет.

Я запрокинула голову, обескураженно глядя на него.

- Но сейчас просто молчи, - закончил он и, взяв меня за плечи, привлек к себе.

В его поцелуе не было напора или дикой страсти, неуемного желания или принуждающей настойчивости. Нет, это было прикосновение - легкое, осторожное, невероятно нежное. Его руки с моих плеч скользнули вверх, по шее. Он обхватил мое лицо ладонями, заставляя тянуться к нему, требовать и получать продолжение этой умопомрачительной ласки. Я положила руки ему на талию; пробравшись под блейзер, сжала тонкую ткань рубашки. И мне тут же захотелось большего. Разгоряченная его близостью, я сама пошла дальше - провела языком по его губам, скользнула внутрь, ища ответа, а Михаил... улыбнулся, целуя легко, как будто прощаясь, и чуть отстранился, давая понять, что на этом все.

- До завтра, - он погладил меня по щеке. - Я рад, что мы все прояснили.

Он кивнул мне и вышел в гостиную. А я, обняв себя за плечи, обернулась, чтобы посмотреть ему вслед. Я бы поняла, если бы он обиделся, ушел, хлопнув дверью, злой и раздосадованный, но что делать теперь, мне было совершенно неясно.

Я потерла виски, пытаясь собраться с мыслями. И как раньше мне удавалось душить чувства на корню? Почему теперь, как не старайся, этот человек не шел у меня из головы? Что я упустила? Где позволила себе расслабиться так, что теперь мои каменные стены сыпались, как песок, сквозь пальцы, стоило ему прикоснуться ко мне?

Он ведь не поймет меня или не захочет понять. Будет делать так, как нужно ему, и мне придется из раза в раз отталкивать его, что напрочь испортит наши отношения и неминуемо приведет к моему уходу.

А если поймет...

Это замкнутый круг. Если он поймет и примет мою позицию, я полюблю его ещё больше.

Хотя ночью спала я плохо - все думала и думала, до головной боли, но утром встала рано. Проводила Зою, которая, конечно, не смогла не промолчать и совет мне дала, по ее мнению, очень ценный:

- Ты бы поаккуратней со внуком. Знаешь, какие пациенты бывают мнительные.

Я поблагодарила ее за участие и пообещала соблюдать осторожность.

Михаил тоже встал ни свет,ни заря. Заглянул на кухню спросить, что на завтрак и не нужна ли помощь. Получил в обе руки два мусорных пакета и ушел к бакам, а вернулся с Семенычем и елкой.

- Куда ее девать? - спросил Михаила Федор.

- Здесь оставь, я сам в гостиной установлю.

Мужчины вышли на улицу о чем-то поговорить, а я, прислушиваясь ко звукам музыки, доносящимся сюда из гостиной, оглядывала ель. Дерево было пушистым, свежим и зеленым, в высоту метра полтора.

- Ну как? - спросил Михаил, заходя с улицы и встряхиваясь с мороза. - Красивая?

- Красивая, - отозвалась я и расстроенно посмотрела на боксера. - Жалко...

Он поднял брови.

- Хм... Как бы... Искусственная ведь не то, - наконец, выдал он.

- А этой - жить да жить.

Михаил вздохнул.

- Ладно. Хоть бабушку порадую.

За завтраком вышла дискуссия про елку. Маргарита Васильевна была категорична.

- Пластиковая китайская дрянь обесценивает праздник. Эта елка - из отмеченной к вырубке зоны, и жалеть ее я не собираюсь. Наши предки зимой на протопку вырубали целые леса. Так что одной елки мне не жалко. Прости, Вера, если разочаровала.

Я не спорила - подумала только, что зря со своими "жалейками" полезла в чужой огород.

- Вера, - тему решил сменить Михаил. - Ты закончила картину?

- Почти.

- У Веры несомненный талант, - заметила Маргарита Васильевна. - Она пишет гораздо лучше Сони. Соня могла бы у тебя поучиться, Вера. И не только рисованию, но и терпению. Она редко заканчивает свои работы. Она всегда все бросает на полпути.