И тут же пришло сообщение от Андрея.

"Привет, дорогая. Тяжелый бой. Михаил в норме".

Все.

- Что там? - спросила Маргарита Васильевна.

- Пишет, что бой был трудный, и Михаил в норме, - ответила я.

- Сердце не на месте, - княгиня отвернулась.

Свое я вообще не могла успокоить. Меня дергало, как неврастиничку. Про фотографии и заголовки надо было забыть как можно быстрее.

- Давайте, я вам почитаю? - схватилась я за соломинку.

- Да. Пожалуй.

Я перевела дух, отстраняясь от воспоминаний и собственных страхов. Так вышло, что настоящее пугало меня только тогда, когда было слишком похоже на прошлое.

Я панически, до истерик и обмороков, боялась летать на самолетах - и это была закоренелая фобия с корнями от посттравматического синдрома.

Я не могла смотреть, как люди жестоко бьют друг друга - меня били, и это было больно. А ещё жалко, потому что я не могла ответить.

Иногда настоящее нужно лишь для того, чтобы забыть прошлое.

Только помогая кому-то, растворяясь в чужой жизни, я могла не бояться воспоминаний, могла противостоять им. Смерть повторялась, но с кем-то мы пытались ее отсрочить, с кем-то отодвигали ее в далекие дали, а с кем-то... делили последние дни. Мне необходимо было думать о других.

Потому что думать о себе у меня не хватало сил.

Соперник Михаила, тридцатипятилетний Эмиль Сандерс, умер через двое суток после боя, не приходя в сознание.

Мороз явился внезапно - ещё вечером было тепло и тихо, и по этой самой тишине, неслышно и мягко, как туман, ночью прошел снег. Проснувшись и выглянув в окно, вместо привычной темноты раннего часа я увидела жемчужный полумрак снежного рассвета. Снег падал не стеной, а как-то порядочно, снежинка за снежинкой. И лес перестал быть голым, и луг принарядился, а между ними заблестела лента речки - серебристая, яркая, заметная даже в полутьме.

Пару недель мы с Маргаритой Васильевной сидели в поселке. Снег шел несколько дней, замело, как говорится, все дороги, все пути. Запасов хватало. Заглядывал Олег, навязывался в гости, но я, конечно, его тактично отшивала. Утром мы бродили по саду, выгуливали Мозеса (так кота назвала княгиня), которому снег пришелся по душе. Я лепила снеговика - огромного, в мой рост, Мозес мешал мне, воруя шишки и ветки, а Маргарита Васильевна, улыбаясь, наблюдала за нами. Вечером мы после ужина пили чай с айвовым вареньем и смотрели сериалы.

- Тебе не скучно здесь? - как-то спросила Маргарита Васильевна.

- Что вы... Мне здесь прекрасно.

Она, довольная, кивнула.

К началу третьей недели до нас добрался Федор, а к концу - Соня. Приехала рисовать и привезла мне мольберт, бумагу и краски - целую сумку.

- Да я не буду рисовать! - возмущалась я, разбирая подарки. - Это все лишнее!

- А за компанию?

За компанию все оказалось гораздо проще. Соня болтала, смеялась, пререкалась с бабушкой, задавала Мозесу риторические вопросы и не умолкала ни на минуту. Под ее трескотню мне рисовалось легко, без лишних мыслей. Кто бы мог подумать, что в компании мне будет так просто вернуться к творчеству!

Соня осталась у нас на несколько дней, и это были чудесные дни - я начала картину и почти закончила ее, Соня писала зиму, а Маргарита Васильевна критиковала нас не зло, но строго.

- Вера, что с головой у ребенка? Неужто она шестиугольная?

- Ба, так модно.

- Не в Вериной технике. А у тебя тени на заборе не с той стороны. Вы очень невнимательные.

К концу недели подошло к концу и варенье, и терпение княгини, и Соне недвусмысленно намекнули, что пора бы и честь знать. Соня не обиделась и, взяв с меня обещание в воскресенье съездить с ней за новогодними украшениями и подарками, собралась отбыть с родового гнезда вечером, упав соседям на хвост.

- Как раз картину закончу, - заметила она, отступая от мольберта и оглядывая свое творение - забор, занесенный снегом, с черным котом поверх сугроба.

Мы рисовали на закрытой веранде, окна которой выходили на сад и чуть-чуть - на руины. Тут было довольно прохладно, но все равно уютно. Маргарита Васильевна обычно сидела в нише, на кушетке, и играла там с Мозесом, а когда мы ей надоедали - уходила в гостиную - смотреть телевизор.

- А тебе ещё много, Вер?

- Нет, пару мазков.

Соня глянула мне через плечо. Я рисовала "Одиночество".

- Тоскливенько, - заметила художница.

- А я и не хочу "веселенько".

- Кто бы сомневался.

- Соня, оставь Веру в покое. Ее рисунок очень... - Маргарита Васильевна запнулась, подбирая слова.

- Атмосферный.

Соня резко повернулась и, завизжав, бросилась в объятья брата, который замер у входа на веранду. Маргарита Васильевна едва сдержалась, чтобы не вскочить с кушетки и, уняв порыв, поднялась медленно и величественно. А я, держа кисти в одной руке, а другой поправляя волосы, наблюдая за тем, как Михаил бросает спортивную сумку на пол и обнимает сестру, спросила совсем не то, что хотела:

- А где Андрей?

Молодчина, Вера. Полено ты осиновое.

Соня высвободилась из объятий брата и хмуро посмотрела на меня. Михаил покрутил головой, будто разминал шею.

- Андрей поехал к родителям. Разве он не звонил тебе?

Я ничего не ответила и отвернулась к картине. С Андреем мы не общались, а появление Михаила обрадовало меня несказанно. И это, по моему мнению,тоже было неправильно. Я понятия не имела, что говорить и как себя вести и от того очень завидовала Соне - ей, как, сестре, дозволено было много - просто повиснуть на шее брата и верещать от радости, цепляясь за его мощные плечи.

От этих мыслей я покраснела - то ли злясь на себя, то ли стыдясь. Я совершенно запуталась в своих чувствах, благо меня решили не трогать и не привлекать ко встрече, но разговор я слушала внимательно. Михаил приехал прямо с аэропорта - у него получилось прилететь пораньше и надолго, почти на месяц. Все отлично, он теперь суперчемпион, самый популярный боксер из России, один из самых востребованных в США, от контрактов нет отбоя, денег - на два столетия. О бое не говорили - так, о мелочах. В итоге Соня, спохватившись, потащила всех пить чай. Позвали и меня, но я сказала, что приду позже. Пока они садились, я поднялась к себе, взяла ключи и страховку от ДеЛориан. Их-то первым делом и отдала законному владельцу, когда спустилась в столовую.

-  С машиной все в полном порядке, - заверила я боксера.

- Здорово, - Михаил отложил ключи и бумагу в сторону и продолжил разговор с княгиней. - Я думаю, это отличное место, чтобы подправить здоровье и отдохнуть. Что-то вроде нашего санатория, но с местным уровнем медицины и как отель пяти звезд.

- Осторожней, бабуль, - слизывая с ложки варенье, заметила Соня. - Кажется, Миша решил сплавить тебя в американский дом престарелых.

- Соня, хватит нести ерунду, - Михаил даже повысил голос, так его раздосадовала неудачная шутка сестры. - Ба, я покажу тебе, что это за место. Посоветуемся с твоими врачами. Там проходят реабилитацию известные спортсмены, поэтому я уверен...

- Я не спортсменка.

- Послушай, - Михаил решил зайти с другого бока. - Мой дом в часе езды от пансионата. Ты увидишь где и как я живу, погостишь у меня.

Маргарита Васильевна вздохнула и внимательно посмотрела на внука. Кажется, он добился своего. Я взяла чашку с чаем и села рядом с Михаилом.

- Там высококвалифицированный персонал, - продолжал боксер. - Лучшие специалисты.

- Все они - незнакомые и чужие мне люди, - подытожила Маргарита Васильевна. - Я буду чувствовать себя неуютно. Вера.

- Да?

- Михаил предлагает мне провести месяц после Нового года в лечебном пансионате, в США. Что ты об этом думаешь?

- Что вам нужно посоветоваться с лечащим врачом. Я узнаю процедуры и мероприятия, проводимые этим учреждением, направления деятельности и методики лечения. Все это требует тщательной подготовки и анализа согласно ваших диагнозов.